Анна Каролина - Защитник

– Ясмина рассказывала что-нибудь о своей семье? Я имею в виду, о каких-нибудь необычных событиях?

– Нет, она редко говорила о родственниках. Но что-то у них наверняка было нечисто, ведь ее убил собственный брат.

– Ну, как мы уже говорили, он еще не осужден… – Эбба не договаривает предложение до конца, когда возвращается Саймон.

– Никто не отвечает, – говорит он, осуждающе глядя на Филипа. – Вы мне дали правильный номер?

– Вы же просто проверяете? Не думаете, что я вру? – Он нервно потирает руки. – Становится холодно. Мы скоро закончим?

Саймон кивает в сторону улицы:

– Идите.

– Что вы думаете? – спрашивает Эбба через минуту, когда они возвращаются к своим машинам. – Был ли он действительно со своим отцом, когда Ясмину убили?

– Хрен его знает. Какого черта он не отвечает?! Я еще раз попробую. – Саймон вытаскивает мобильник из кармана куртки и набирает номер, одновременно отключая сигнализацию «вольво». – А теперь занято.

Они многозначительно смотрят друг на друга.

– Нетрудно предположить, что он разговаривает с сыном, – говорит Эбба. – Мы должны были его задержать.

– Мы?

– Ну, ладно, – фыркает Эбба, – вам следовало его задержать.

– За что?

– Да за что угодно. Вы же полицейский. Могли бы что-нибудь придумать.

В знак прощания Саймон иронично отдает ей честь. Эбба качает головой и уходит.

– Эй, Таппер, увидимся, – кричит Саймон ей вслед.

Она разворачивается и снова идет к нему:

– Выпьем по стаканчику?

Он удивлен ее предложением, впрочем, как и она сама. Как у нее вообще родилась эта идея?

– Ну, – она пытается выкрутиться, – я думала, что загляну в пивную в Транеберге. Никогда не знаешь, найдешь ли новую зацепку, они ведь были именно там перед… – Она взмахивает руками. – Вот.

Саймон улыбается, ненадолго задерживает на ней взгляд:

– К сожалению, мне завтра нужно быть бодрым. Но, может быть, в другой раз.

Она ругает сама себя, стоя в одиночестве на тротуаре и видя, как задние фонари «вольво» удаляются все дальше и дальше, постепенно скрываясь в тумане. Почему она ему вообще предложила выпить? Он ведь даже не милый. Эбба проверяет часы на своем мобильном и думает, не заехать ли к семье Моретти, но понимает, что уже поздно. Она отложит этот визит на завтра.

Эбба оставляет машину на улице неподалеку от дома Моретти, с этого места хорошо виден белый фасад дома за заснеженной стеной. Вчерашнее опьянение бродит под кожей, заставляет Эббу потеть. Она не собиралась пить, когда вернулась домой, даже после того, как Саймон ей отказал. Тем не менее как-то так вышло. Ну, может, он и не отказал. Просто не принял приглашение углубиться в расследование. Наверное, боится найти что-нибудь, что будет играть на пользу Николасу.

Она сжимает ручку и колеблется: хочет выйти из машины и в то же время остаться на месте. Спрятаться от внешнего мира, от старика с таксой у скамейки в парке, от идиллического семейства, которое проходит мимо и везет детей на санках. Она открывает бардачок и достает фляжку. Виски обжигает горло, растекается по кровеносной системе. Наступает облегчение, и одновременно глаза словно бы застилает мутная пелена.

Эбба кладет в рот очередной мятный леденец и звонит Ангеле, но та не отвечает, не отвечает все утро, а ведь Эбба звонила уже пять раз. Когда включается автоответчик, она сбрасывает звонок и смотрит на клетку рядом с собой:

– Ну как, готов встретиться с бабушкой и дедушкой?

Эйнштейн игнорирует вопрос.

Она берет клетку, выходит из машины и идет к дому, чувствуя, как с каждым шагом нарастает волнение. Как семья Ясмины отреагирует на ее визит? Ведь она хочет поговорить со скорбящими родителями, которые, вероятно, все еще в шоке.

Эбба со скрипом открывает железную калитку. Гравийная дорожка присыпана снегом. Несколько ступенек до входной двери. На одной ступеньке стоит розовый фламинго на одной ножке – простое украшение из пластика. Эбба опускает клетку, чтобы попугай оказался с фламинго на одной высоте:

– Смотри, Эйнштейн, твой приятель.

Никакой реакции.

– Что, не нравится?

Она звонит в дверь, и громкий звук заставляет попугая подпрыгнуть. Эбба шепотом успокаивает его и слышит шаги в глубине дома. Массивную дубовую дверь открывает седой мужчина с опухшими после бессонной ночи глазами. Джорджио Моретти. Она сразу же узнает его – видела раньше по телевизору. Это высокий, внушительной комплекции мужчина, вот только решительное выражение лица сейчас сменилось на горестное. Он вопросительно смотрит на нее и еще более вопросительно на попугая в клетке.

– Меня зовут Эбба Таппер, я работаю в «Адвокатском бюро Кёлер», – говорит Эбба и торопится продолжить, поскольку у нее возникает чувство, что Моретти не хочет иметь с ней дела. – Есть ли у вас минутка? Это касается Ясмины и Николаса. Мне ужасно жаль…

– «Адвокатское бюро Кёлер»? – перебивает он. – Вы защитник Николаса?

– Не совсем, но я работаю на Ангелу Кёлер, которая представляет его интересы.

– Тогда нам не о чем говорить. – Джорджио закрывает дверь, но Эббе удается просунуть ногу в дверной проем:

– Пожалуйста. Я принесла попугая Ясмины и хочу спросить, сможете ли вы позаботиться о нем. В противном случае его могут усыпить.

Джорджио недобро смотрит на нее сквозь щель и наконец спрашивает:

– Это ее попугай?

– Да, он находился у нее в квартире, когда мы… – Эбба замолкает, чтобы подобрать слова и не углубляться в подробности, – когда мы вчера осматривали ее.

– Разве этим занимается не полиция?

– Верно, но мы посетили место преступления, чтобы понять, что произошло.

– Николас убил мою дочь.

– Мы не уверены в этом так, как полиция. Есть факты, которые указывают на то, что мог быть кто-то другой, третье лицо, которое проникло в квартиру.

Позади Джорджио появляется женщина и кладет ему на плечо тонкую руку:

– Конечно же мы должны впустить ее. Ты же хочешь знать, что она может рассказать.

Джорджо мгновение колеблется, но затем уступает жене. Когда Эбба входит в просторную гостиную, жена представляется как Вера Моретти. Она одета в рубашку свободного кроя и будто парит над землей, напоминая Эббе балерину, которая переносит свой вес на пальцы ног. Скорее всего, Вера примерно на десять лет моложе мужа, и хотя бессонная ночь и слезы оставили отпечаток и на ее лице, она все равно ослепительно красива – рыжие волосы, собранные в свободный хвост на затылке, оттеняют белоснежное лицо.

Вера первой проходит на кухню и тихо спрашивает, оборачиваясь через плечо:

– А какая у вас версия произошедшего? Если ее убил не Николас, то кто?

– Ну, как я уже сказала, есть вероятность того, что кто-то проник в квартиру, и мы уже поговорили с двумя мужчинами, которые поссорились с Ясминой и Николасом тем вечером.