Анна Каролина - Защитник

Саймон озвучивает то, что она прокручивает в голове:

– Как на вас повлияли таблетки, которые вы приняли?

Взгляд Николаса мечется по комнате.

– Да особо никак, у меня только немного закружилась голова, а потом я уснул.

Эбба понимает, что он врет, наверняка случилось что-то еще. Но когда Саймон снова его спрашивает, Николас все отрицает, настаивает на том, что просто отключился и больше ничего не помнит.

Саймон продолжает перебирать документы в папке.

– Есть одна вещь, которую я должен рассказать вам, – говорит он и делает небольшую паузу, прежде чем продолжить. – Ясмина была беременна, срок – седьмая неделя.

Эбба настораживается. Она же не ослышалась, верно?

Саймон внимательно наблюдает за Николасом и затем продолжает:

– Я понимаю, вам тяжело сейчас слышать такие вещи, но я все равно должен вас спросить: есть ли у вас представление о том, кто может быть отцом?

Николас смотрит на него отсутствующим взглядом и едва заметно качает головой.

– Естественно, мы сделаем анализ ДНК, чтобы попытаться выяснить, кто отец, но, может быть, у вас есть догадки?

– Нет.

У Эббы шумит в голове, там заварилась жуткая каша из вчерашнего бурбона, обрывков воспоминаний о прошедшем вечере и того, что только что сказал Саймон.

Ясмина была беременна.

А что, если отец ребенка – сталкер Андреас Килич? Тогда у него был мотив убить любовницу. Она залетела от него, когда его девушка собиралась рожать их первенца, и, чтобы сохранить отношения, он и убил Ясмину. Но нет, по словам Ангелы, у Андреаса и Ясмины, скорее всего, не было близких отношений. Хотя она и не была полностью в этом уверена. «Мы должны рассматривать все версии», – сказала ей адвокатесса. Вероятнее, конечно, это был Кристер Тилльман, человек, который утверждал, что платил за квартиру Ясмины только потому, что ему нравится помогать людям. Какая банальность! Абитуриенты Полицейской академии часто несут тот же бред на собеседовании: я хочу помогать людям! Но надо быть честным хотя бы с самими собой. На самом деле они хотят ездить с мигалкой, ловить подонков и выглядеть героями. А Кристер Тилльман просто хотел трахаться.

Эббе трудно спокойно досидеть до конца допроса. Пора нарушить рождественский покой Кристера Тилльмана.

Агентство по подбору персонала Кристера Тилльмана находится на шестом этаже в здании около Центрального вокзала Стокгольма. Когда Эбба выходит из лифта, она видит в приемной секретаршу, которая сидит прямо перед ней за футуристического вида стойкой. Пиджак молодой женщины сливается с серой с проблеском стеной позади.

– Чем я могу вам помочь?

Эбба рассказывает, к кому пришла, и после кратких переговоров по внутренней связи к ней выходит мужчина в костюме. Он появляется из примыкающей к приемной комнаты, похожей на аквариум. Эбба удивляется, насколько приятным выглядит мужчина, и догадывается, что у него южноевропейские корни. У него темные волосы и борода, в которых кое-где проступает седина.

Эбба протягивает руку для рукопожатия:

– Я из «Адвокатского бюро Кёлер», и я знаю, что полиция с вами недавно беседовала по поводу одного дела, которое они расследуют.

Она многозначительно смотрит на Кристера Тилльмана, бросая ему вызов. Похоже, он точно знает, о чем она говорит.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – говорит он с наигранным радушием и провожает ее в комнату, из которой только что вышел.

Первое, что она замечает, – это фотография самого хозяина, двух улыбающихся детей и симпатичной женщины. Снимок стоит на массивном столе, на самом видном месте. Очень мило. Настоящий отец семейства.

Они садятся в кожаные кресла, и Эбба кивает, когда Тилльман предлагает ей воды. У нее настолько пересохло во рту, что ей нужно его смочить, прежде чем она начнет расставлять ловушку, которую придумала по дороге сюда.

– Как вы наверняка понимаете, речь идет о Ясмине Моретти.

Тилльман улыбается, но напряженные морщины свидетельствуют о том, что он не хочет этого разговора.

– Вы сказали полицейским, что были просто друзьями, у вас не было сексуальных отношений. Но мы оба знаем, что это неправда.

Кристер Тилльман берет свой стакан и пьет так медленно, что становится ясно: он хочет выиграть время, чтобы собраться с мыслями.

Эбба пользуется этой возможностью с той же целью. Каждое слово, которое она скажет, должно быть истолковано правильно.

– Только что поступил протокол вскрытия, он подтверждает, что Ясмина была беременна, срок – седьмая неделя.

Кристер Тилльман вздрагивает, и из уголка рта у него вытекает вода. Он вытирает ее тыльной стороной ладони, поворачивается к фотографии на письменном столе и смотрит на нее достаточно долго, чтобы Эбба успела вспомнить, какому риску она себя подвергает, так явно его обманывая. Но когда Тилльман поворачивается, она понимает, что усилия ее были не напрасны.

– Я не могу потерять семью, – говорит он, и глаза его блестят. – Я расскажу все, что вы хотите, только обещайте, что их это не затронет.

– Вы знали, что она беременна?

Кристер Тилльман кивает:

– Она сказала об этом пару недель назад. Но это не я ее убил, клянусь!

– Как долго вы состояли в сексуальной связи?

– С прошлого лета, мы познакомились в Сети.

– На каком сайте?

Кристер Тилльман ослабляет галстук, на лбу у него выступают крупные капли пота.

– SugarDeLuxe, – говорит он и бросает взгляд на секретаршу в приемной, как будто телепатическим путем пытается внушить девушке, что она должна немедленно зайти и объявить о важной встрече, на которой его ожидают.

– Sugar… как в… – Эбба смотрит на него вопросительно.

– Вы знаете, что это значит.

– Нет, – врет Эбба, потому что хочет, чтобы он сам произнес нужно слово.

– Я ее содержал, был ее sugardaddy.

– Понимаю. Получается, поэтому вы оплачивали ей квартиру?

Он снова кивает.

– Вы можете рассказать, что представляла собой ваша связь, какие у вас были правила?

– Ну, не то чтобы правила… Мы виделись пару раз в неделю, ходили ужинать, в театр… Делали все, что делают обычные пары. Ясмина была студенткой, ей не хватало денег, поэтому я покупал ей то, что ей было нужно: одежду, косметику, украшения, абонемент в фитнес-зал…

– И потом она забеременела. Как вы отреагировали?

– Конечно же я расстроился, она же уверяла меня, что принимает противозачаточные таблетки. Мы много об этом говорили… о том, как нам поступить. У нас были хорошие отношения, даже если вам в это трудно поверить, и мы в конце концов решили, что она сделает аборт. Ей просто нужно было больше времени, чтобы все обдумать.

Эбба слабо улыбается, она внезапно почувствовала благодарность за свою собственную жизнь, какой бы жалкой и горестной она ни была.