Анна Каролина - Защитник

– Конечно, ничего страшного.

Эбба возвращается на свое новое рабочее место, которое, несмотря на отсутствие ковра и мебели, кажется невероятно роскошным. Одно то, что у тебя есть собственный кабинет с регулируемым по высоте письменным столом, дорогого стоит. Она садится за компьютер и набело перепечатывает свои заметки, которые собирала с самого начала. Разговоры с Тимо Рантаненом и Роландом Нильссоном, визит к родителям Николаса, наблюдения, полученные в результате слежки за сталкером Андреасом Киличем, и невинный разговор с Кристером Тилльманом. Это занимает у нее несколько часов, а потом она снова заглядывает к Ангеле:

– Я подумала, что ты уже хочешь пообедать. Здесь поблизости можно поесть отличные суши.

– Спасибо, что предлагаешь, но у меня встреча с клиентом.

– Понятно, может быть, в другой раз. А что за встреча?

Ангела улыбается, но по ее взгляду понятно, что делиться подробностями этого дела она не собирается. Вместо этого она говорит:

– Можем вместе спуститься.

Ангела кладет какие-то вещи в сумочку, перекидывает шубку через руку и проходит мимо Эббы, даже не взглянув на нее.

Ладно, понимает Эбба, она просто помощник адвоката. Ощущая себя неполноценной, она следует за Ангелой на лестницу.

Чертова ведьма, обычная фифа. Высокие каблуки посреди зимы, сумочка от «Луи Виттон», идеальная прическа, идеальный макияж и идеальный парфюм. Эбба чувствует аромат, когда Ангела придерживает для нее дверь.

Эбба выходит на улицу, но спотыкается оттого, что Ангела так крепко тянет ее за руку, что она наклоняется набок. Но когда она восстанавливает равновесие, то понимает, что это не Ангела, а женщина, которая кричит ей прямо в лицо.

– Ты убила моего ребенка! Я хочу, чтобы ты поняла, что ты убила моего Оливера. Ты понимаешь? Ты его убила!

Женщина брызгает слюной в лицо Эббе. Эбба начинает отступать назад и после минутного замешательства понимает, что это мать того самого Оливера. Она пытается вспомнить имя – Мария, Мария Сандгрен. Она видела ее несколько раз на допросе Оливера, но после того, как тот свел счеты с жизнью, они больше не встречались. С тех пор как Эбба видела ее в последний раз, Мария исхудала, выглядит уставшей и не вполне в себе.

Эбба хочет вырваться и сбежать, провалиться сквозь землю, да все что угодно, только бы не сталкиваться с гневом, который Мария на нее вываливает. Но она не может бежать, ноги как ватные, поле зрения сужается, и все, что она видит, это открывающийся и закрывающийся рот Марии.

– Ты его убила! Ты его убила!

Хлопает дверца автомобиля, и улицу пересекает нескладный мужчина – Том, муж Марии. Он обнимает жену сзади, пытается ее успокоить:

– Пойдем, это не поможет.

– Она убила нашего сына! Как ты можешь допустить, чтобы она жила дальше как ни в чем не бывало?! А ты! – Мария рвется в сторону Ангелы. – Ты сказала, что полицейское расследование проведено из рук вон плохо, что Эббу Таппер нужно признать виновной в должностном преступлении. Как минимум! А теперь вы вдруг вместе работаете, она юрист в твоем идиотском бюро!

Ангела делает несколько шагов в сторону Тома и Марии, показывает рукой на их «БМВ»:

– Забирай ее отсюда! Сейчас же!

– Ты еще и расистка! – Мария повисает в руках Тома и плюет в сторону Ангелы, слюна попадает той на туфли.

Ангела смотрит на туфли и быстро стирает плевок:

– Идите в машину, пока все окончательно не вышло из-под контроля!

В конце концов Тому удается затащить Марию в машину, а Эбба сгибается пополам, хватая ртом воздух. Хочет спрятаться от всех, кто на нее глазеет, от всех, кто остановился посмотреть на скандал, от парня, который снимает на телефон. Эбба, шатаясь, идет к входу, Ангела легонько подталкивает ее сзади и заводит на лестницу. Эбба прислоняется к доске объявлений, закрывает глаза, переводит дыхание.

Пытается осмыслить, что произошло снаружи, слова Марии о том, что ее нужно было признать виновной в должностном преступлении. Она смотрит на Ангелу, которая сидит на лестнице и вытирает туфли салфеткой.

– Когда ты меня нанимала, ты сказала, что впечатлена моей работой и это Хелльберг и прокурор виноваты в произошедшем с Оливером.

Ангела перестает вытирать туфли и смотрит ей в глаза:

– Я так и думала. Но ты должна понимать, что Оливер Сандгрен был моим клиентом, и я сказала то, что его родители хотели услышать, то, что им важно было услышать, когда они только что потеряли сына.

– И оказалось легче всего свалить вину на меня?

– Подожди. Это не я сваливала на тебя вину, Хелльберг – часть системы, и он имел решающий голос. А то, что я говорю своим клиентам, к этому отношения не имеет. В понимании Марии и Тома во всем была виновата полиция, а полицию олицетворяла ты. Они видели именно тебя, это ты проводила допросы Оливера.

Эбба сжимает кулаки и впивается ногтями в ладони. Да, это она проводила допросы Оливера. Парня подозревали в совращении несовершеннолетней, которая была на год младше его самого. Они оба были согласны, но девушке было всего четырнадцать.

– Я могла бы отказаться, – всхлипывает Эбба, пытаясь сдержать слезы. – Я чувствовала, что это не было совращением в обычном смысле слова.

– Я убеждена, что родители девочки тоже все поняли, но они все равно решили подать заявление, когда поняли, что их драгоценная дочь занималась сексом. Именно они запустили маховик, а Хелльберг раскрутил его еще больше и заставил тебя принять удар, когда все рухнуло. Ты просто выполняла приказы сверху. – С отвращением на лице Ангела кладет салфетку на ступеньки. – Вся система, касающаяся сексуальных отношений с детьми, совершенно несостоятельна, когда дело касается влюбленных подростков. Это первое, чему я бы научила своего сына, будь он у меня: не вздумайте миловаться до тех пор, пока вы оба не достигнете возраста согласия, и даже тогда хорошенько подумайте.

Эбба пытается улыбнуться, но мысль о Марии, которая снова проносится у нее в голове, не дает ей это сделать.

Оливер мертв, и для Марии и Тома главной виновницей произошедшего всегда будет Эбба. Именно она переворачивала его комнату вверх дном и искала использованные презервативы и другие улики, которые могли указывать на изнасилование. Именно она заставляла его снова и снова на глазах у родителей рассказывать об интимном, в высшей степени личном моменте, который он переживал со своей девушкой, во всех подробностях. О том, как он не мог справиться с презервативом, потому что сильно волновался. Как девушка помогла ему. Как он слишком быстро кончил и они вместе над этим смеялись. Подробности, которые пятнадцатилетний подросток не захочет рассказывать никому, особенно своим родителям.

– Теперь отпусти это, – говорит Ангела, вставая и поправляя руками платье. – Это ужасно трагично, но мы обе знаем, что именно прокурор принял решение о том, что делать, именно он не выступил против ходатайства Хелльберга.