Елена Саулите - Швейцарский счет

– Не смей подыхать без моего разрешения. Не смей, слышишь, тварь. Ты пока мне нужна.

Алиса тяжело застонала и жалобно попросила оставить ее в покое. Герье согласился, объявив, что тоже не прочь прилечь.

– Денек завтра не из легких. Надо поспать. Я лягу здесь. Так спокойнее, – продребезжал он, приволок из соседней комнаты матрас и подушку и принялся раздеваться. Стащив рубашку, транс повернулся, и Алиса увидела болтающуюся мешком морщинистую кожу на безволосой груди, живое свидетельство того, что когда-то давно Шарль назывался Ингрид и носил бюстгальтер. Не выдержав неприятного зрелища, она отвернулась и тут же получила увесистую оплеуху:

– Что нос воротишь, дрянь! Не нравится?

Алиса затрясла головой, стараясь стереть с лица выражение гадливости.

– Смотри у меня, а то одному капралу из нашего батальона тоже не нравилось. Брезговал мной, сука. «Трансом гребаным» меня звал. Я его шнурком его же ботинка задушил. Наши думали, албанцы постарались. Мы тогда в Сербии служили, – деловито сообщил Шарль, укладываясь на матрасе. – Я во Французском легионе три года по контракту оттрубил. И не жалею. До сих пор военным ремеслом кормлюсь. Правда, от примитивных армейских приемов отошел, – сонно бормотал он, накрывшись с головой полосатым пледом. Язык у него заплетался, Герье засыпал.

Можно было расслабиться и попытаться заснуть, прислонившись к стене, однако, взбудораженная дикостью происшедшего, Алиса мелко тряслась от отвращения, моля Бога послать ей скорую и безболезненную смерть. Она трезво оценивала ситуацию и понимала, что шансов выжить в руках невменяемого (а в этом она уже не сомневалась) маньяка, у нее нет.

– Господи, сделай так, чтобы я уснула и больше не проснулась, – беззвучно молила она, чувствуя, как ноет затекшая от неудобного положения спина. Кости таза больно впивались в плоть, заставляя ее поминутно менять положение. Во мраке слышались подозрительные шорохи, Алиса догадывалась, что слышит шуршание змеиных тел, и содрогалась от отвращения. А ну как выберется какая-нибудь наружу? Перед рассветом она забылась-таки тревожным сном.

Алиса проснулась, теплые лучи утреннего солнца просвечивали сквозь веки, изнутри они выглядели оранжево-красными, на этом фоне хорошо просматривалась сеточка темно-вишневых кровеносных сосудов, Алиса удивилась внезапному открытию и вдруг вспомнила, где находится. Тревожно забилось сердце, не открывая глаз, она попеняла Господу за то, что он все еще не забрал ее. Умереть бы во сне, тихо, незаметно, без ужаса и боли. Ан, нет. Жива, к сожалению.

Прислушавшись, отчетливо различила уже знакомые осторожные шорохи и еще один – пока незнакомый ласковый шелест. Он раздавался с разными интервалами, длился около минуты, резко стихал, затем возобновлялся, вкрадчивый, баюкающий, умиротворяющий он расслаблял и успокаивал. И Алиса жадно ловила гармонию дивного звука, не размыкая век, не меняя позы, хотя сказывалось длительное сидение около горячей батареи в позе эмбриона, тело ныло и болело, а по ногам пробегали «кактусы» (так в детстве Алиса называла онемение), руки в наручниках, лишенные нормального кровотока, одеревенели.

Обливаясь потом, она, поняла, что умирает от жажды, и, наконец, решилась открыть глаза – на развороченном матрасе никого не было. Алиса прислушалась, в соседней комнате было тихо. Вероятно, Герье отправился на «охоту» за девочкой. Страшно хотелось пить, оставленные вчера миски с водой и кормом стояли рядом. Алиса встала на колени, наклонилась и припала к воде. Пить по-человечески в такой позе не получалось, она сложила губы трубочкой и попыталась всасывать воду, шумно фыркая и захлебываясь. Утолив жажду, она выпрямилась, пошевелила плечами и принялась переминаться с колена на колено, пытаясь разогнать кровь. И вновь этот странный приглушенный шелест…

Озадаченно оглядевшись, Алиса вздрогнула – при свете дня рептилии активизировались. Ее сосед арлекиновый аспид, накануне меланхолично дремавший на покрытой плесенью коряге, беспокойно перетекал из одного угла своей стеклянной коробки в другой, выставляя наружу мертвенно-белое брюхо. В других террариумах творилось тоже. Повернувшись к пятнистой Алекто, Алиса попыталась заговорить с ней, пожелав доброго утра, она участливо спросила, что ее так беспокоит.

– Ты, наверно, голодная, – предположила Алиса, стараясь подружиться с товарищем поневоле.

Змея, точно понимая, что обращаются к ней, застыла, не сводя с Алисы немигающего взгляда, ее черные без век глаза не выражали ничего: ни злобы, ни агрессии, ни любопытства.

– Пустота торричеллиева, – прокомментировала Алиса, продолжая наблюдать за змеей. – Эх, ты, – посетовала она. – Я с тобой подружиться хотела, а ты не то, что на дружбу, на пустячную мыслишку не способна. Безмозглое создание, – сказала она и отвернулась.

В тот же момент раздался глухой стук, будто в стекло ударился тугой резиновый мяч, и неистовое злобное шипение. Алиса мгновенно обернулась и увидела вздыбившуюся Алекто, она воинственно покачивала стройным телом, а по стеклу террариума медленно стекали маслянистые прозрачные дорожки.

«Яд, – догадалась Алиса, и ей сделалось не по себе. – Она кинулась на меня, понапрасну истратив яд», – пугливо поглядывая на взбешенную змею, девушка отодвинулась подальше к стене и подобрала под себя ноги. «Заигрывания с братьями меньшими закончены. Буду сидеть тихо», – про себя решила она и задумалась.

В тишине снова послышался трепетный шелест, точно прошуршал край невидимой шелковой юбки, Алиса недоуменно подняла голову и огляделась. Присмотревшись, она заметила, что террариум, в котором еще вчера красовалась любимица Герье – тайпан Астарта, пустует. И тогда Алису осенило – неведомый звук, похожий на мягкое шуршание листвы, производит она!

Герье говорил вчера, что оставит ее охранять Алису. Значит, Астарта за дверью в соседней комнате! И это она методично пересекает помещение в разных направлениях, несет сторожевую вахту.

Чертов психопат! Несмотря на то, что Алиса наглухо прикована стальными наручниками к чугунной батарее (а она с утра не раз проверила прочность своих кандалов), он предпринял все возможное и невозможное, чтобы себя обезопасить. То есть если на секунду допустить фантастическую мысль, что Алисе удалось отомкнуть, перетереть, перегрызть, наконец, металлические обручи, стискивающие ее запястья, то выбраться из серпентария наружу все равно было бы невозможно. За дверью – немой, безжалостный и крайне опасный страж. Окно! Она оглянулась. На окне висела плотная римская штора.

«Господи, а если гадина найдет какую-нибудь лазейку или щель и вползет сюда?, – от этой мысли волосы на голове Алисы приподнялись и зашевелились. – Хотя, мне теперь все едино. Умру, как Клеопатра, или про кого он там вчера плел. Чем скорее, тем лучше», – пыталась успокоить себя Алиса. Но мысль о встрече с холодной извивающейся тварью вызывала мандраж, нервная дрожь возобновлялась всякий раз, когда девушка слышала зловещее шуршание змеиного тела в соседнем помещении. Оно уже не казалось Алисе приятным, на лбу выступала испарина, сердце бешено колотилось, стиснув зубы, чтобы не застонать, она напряженно всматривалась в крохотный просвет дверной щели, ожидая внезапного появления пресмыкающегося. Она уже не обращала внимания на юркие тени в стеклянных кубах вокруг, соседство разгуливающей на свободе рептилии пугало ее гораздо больше.