Елена Саулите - Швейцарский счет

– А ты красива, – тоненько мяукнул Шарль-Ингрид, не сводя с нее животного взгляда. От охватившего желания голос его завибрировал, и акцент усилился, у него вышло: «Крассыффа».

Мелко трясясь всем телом, Алиса брякнула наручниками, умоляюще прижав руки к груди. Она жалобно мычала, силясь сказать, что не боится смерти, и пусть лучше он убьет ее сейчас, только избавит от позора, но не могла проронить ни слова. Где-то вычитанное утверждение, что насильника больше всего возбуждает ужас жертвы, всплыло в памяти, и Алиса изо всех сил пыталась взять себя в руки.

– У меня там все в порядке, не сомневайся, – Шарль-Ингрид встал на колени и недвусмысленно коснулся паха, – потом торопливо срывающимися пальцами принялся расстегивать штаны. – У меня давно н-не б-б-было женщины, – заикаясь бормотал он, не отрывая от полумертвой Алисы голодного взгляда.

Видя, что мучитель настроен решительно, Алиса прибегла к последнему средству – она медленно закатила глаза и повисла на цепях наручников. Симуляция потери сознания вышла у нее правдоподобной, она и впрямь находилась в предобморочном состоянии, и стоило Шарлю дотронуться до ее груди, как она почувствовала сильнейший приступ дурноты, в голове бешено завертелась черно-золотая карусель, и, девушка обмякла, ударившись о металлическое ребро батареи. Голова со спутанными рыжими волосами бессильно свесилась вниз, она действительно потеряла сознание.

Раздосадованный Герье одним прыжком подскочил к девушке, но видя, что жертва не подает признаков жизни, взбешенно пнул безжизненное тело и сквозь зубы выругался:

– Вырубилась, п-падла. Ишь, принцесса! В борделе толпу за ночь обслуживала, а тут нэ-э-эрвы, видите ли, – ярился он.

Распаленный желанием, он рывком распахнул окно, хлынувшая в комнату, ночная свежесть отрезвила его, и, не глядя, на висящее на батарее тело, маньяк процедил:

– К черту! К черту! Выспаться надо.

Сколько прошло времени Алиса не знала, очнувшись, почувствовала пронизывающий холод. Герье не закрыл окно, и теперь она дрожала от холода. Маньяк, как обычно, спал на матрасе, стены серпентария сотрясались от храпа, постепенно нараставшего, достигавшего апогея и после долгой паузы (во время которой дыхания мучителя не было слышно, и ей начинало казаться, что он задохнулся), внезапно вырывался мощный прерывистый рык, и все повторялось.

– Удавила бы гада, – с ненавистью прошептала девушка.

Сон не шел, Алиса все думала, думала…

Около половины шестого, когда лиловый рассвет, осторожно вползающий в спящий дом, будто раздумывает, стоит ли будить его обитателей, Алиса, просидевшая всю ночь истуканом, настороженно наблюдала за пробуждением Герье. Заслышавший назойливое жужжание наручных часов поддонок, подскочил на постели и принялся озираться вокруг. Удостоверившись, что пленница на месте, вяло ткнул пальцем в кнопку будильника и зевнул, потом прошлепал в ванную, где долго плескался и фыркал. Спустя полчаса он появился на пороге мрачный и угрюмый, молча отстегнул ее от радиатора и тычком в спину приказал идти в туалет. Он делал это только второй раз за тридцать шесть часов, которые она провела в заключении, и Алиса старалась пить только, когда было совсем невмоготу. Водворив ее на место, он вышел и вернулся с ворохом тряпья.

– Вчера про кляп забыл, – пояснил он, забивая тряпками, рот страдальчески глядевшей на него жертве.

На секунду задумался и, взяв другой кусок ткани, крепко обмотал кисти Алисы. – Чтоб не вздумала кляп вытащить. Ну, до вечера. И готовься. Помолись, покайся, – он сделал паузу, и будничным тоном добавил:– Сегодня твоя очередь.

Перехватив несчастный взгляд Алисы, он загоготал и, беззаботно насвистывая, отправился восвояси, прихватив с собой злобно шипящую Астарту.

«Чтоб ты сдох!», – в отчаянии подумала Алиса, дышать только носом было трудно.

Когда за Шарлем закрылась дверь, и за стеной вновь послышались еле слышные осторожные шорохи стерегущей змеи, она уныло уткнулась в горячую батарею и расплакалась. Надежды на спасение больше не было. Сегодня он убьет дочь Дианы, а в том, что у Герье это получится, Алиса нисколько не сомневалась, он был дьявольски хитер, этот мерзавец. А после убийства девочки он расправится с ней, Алисой. От холода и отчаянных мыслей ее залихорадило, и Алиса мысленно выругалась по поводу открытого окна. Стоп! До Алисы дошло. Она быстро задрала голову и обомлела – окно! Герье забыл закрыть окно! Оно было скрыто за темной плотной шторой, и с утра он не заметил, что оно так и осталось открытым! Вот он шанс! В радостном возбуждении она просунула голову под штору, окно было приоткрыто лишь на треть, мешала кованая решетка, защищавшая стекло, но это было вполне достаточно, чтобы Алиса могла высунуться наружу.

Хотя, каким образом открытое окно могло помочь, если она пристегнута к радиатору, а рот забит кляпом? Первые восторги улеглись, и Алиса принялась соображать. Выходило так, что окно окном, а толку в нем никакого. Вот если бы ей удалось вытащить изо рта кляп, тогда… Она принялась бы орать благим матом, и ее непременно услышали бы на улице. Но как это сделать? Руки плотно замотаны и прикованы к трубе. И тут она заметила торчащий из стены небольшой металлический крюк. Для чего он служил было непонятно, может быть, на него что-то вешали? Да какая разница для чего он предназначался? Главное, что он находился в каких-нибудь десяти сантиметрах на уровне ее лица. Алиса приподнялась и потянулась к крюку, надеясь зацепить им торчащее изо рта тряпье. Крючок оказался острым, и, примериваясь к нему, Алиса дважды поранилась – разорвала уголок рта и основательно поцарапала щеку, кровь теплыми струйками потекла по подбородку. Алиса мысленно отругала себя за неловкость и взялась за дело, не торопясь, тщательно рассчитывая каждое движение. Наконец, ей удалось зацепить крючком краешек кляпа, она резко откинулась назад, но ветхая ткань расползлась на волокна, и Алисе пришлось начинать сначала.

Она пыхтела, задыхалась, и, обливаясь потом, шумно втягивала ноздрями воздух. Нервное напряжение, голод и физическое истощение давали о себе знать, теперь любое, даже самое простое движение стоило ей серьезных усилий. На этот раз она оказалась умнее, насадив кусок ткани на крючок, она сначала потянула его вниз, чтобы закрепить успех, потом принялась осторожно вытягивать ветошь изо рта. Дело подвигалось медленно и трудно, на исходе получаса Алиса справилась с первой тряпкой, и когда неряшливый комок упал к ее ногам, она возликовала. Ободренная успехом, поспешно принялась за второй (учитывая, что Герье затолкал ей в глотку несколько штук, стоило спешить), с ним она справилась немного быстрее, но, по мере того как рот освобождался, становилось все труднее насаживать ткань на крючок, теперь она рисковала изрезать язык или располосовать слизистую. Изранив небо, Алиса отказалась от дальнейших попыток, но сдаваться она не собиралась. Так как кляп значительно уменьшился, она решила вытолкнуть его при помощи языка и челюстей, сначала она принялась надсадно кашлять, силясь хоть немного протолкнуть тугую пробку, она сотрясалась в приступах кашля, давилась, корчась в неимоверных усилиях, но дело подвигалось ужасно медленно. Отчаявшись, она обессиленно привалилась к прохладной стене, и тут взгляд девушки упал на стоявшую на полу чашку с водой. Алису осенило! Если намочить кляп, то он не будет липнуть к сухим деснам. Она решительно наклонилась и принялась захватывать губами неприятно пахнущую мутноватую воду, идея оказалась превосходной. Кляп намок, отяжелел, она наклонила голову вниз и принялась надсадно кашлять, подталкивая его языком, минут через двадцать изжеванные остатки кляпа валялись на полу, и девушка с облегчением вдохнула. Глянув на раскрытое окно, она набрала в грудь воздуха и попробовала крикнуть, но, то ли от усталости, то ли от натужного кашля, крик вышел сиплым и слабым. Солнце, изредка проглядывавшее из-за взбитых в пену облаков, заметно сдвинулось вправо, и Алиса прикинула, что перевалило за полдень.