Кира - Вне жизни

Потом тетя Зина изменилась – это, как будто другой человек, до всего этого она была милой и веселой. Затем тетка снова вышла замуж и когда у них родился сын – она неделями не спала, боялась его хоть на мгновение потерять из виду. У нее как бзик какой-то начался: все время она проводила с сыном, все делала для сына, говорила только о своем сыне – с ней тогда даже разговаривать не возможно было – только «мой сын, мой сын, мой сын» и все. А, он таким избалованным засранцем вырос, в общем, ее муж всего этого не выдержал и они развелись. Тут тетя Зина всерьез взялась за воспитание своего избалованного сыночка.

– Мам, а что то кино было таким страшным? – какой еще вывод может сделать из всего этого ребенок? Все понятно: тетка не виновата, надо посмотреть кино, про которое говорила мама. Большая ошибка говорить ребенку о фильме ужасов, потому что теперь посмотреть это кино – чуть ли не цель жизни.

– Нет, – протянула мать, вот понятно же, что врет. – Мы выросли в другое время, во времена нашей юности не было фильмов ужасов, не было страшных книг. Достать какую-нибудь действительно хорошую книгу было очень сложно. Само по себе кино не страшное, просто нашему поколению – такое в новинку,пообещай, что не будешь пытаться посмотреть это кино, ты – еще маленькая.

– Конечно, – наивная, конечно – буду, а вот не надо было говорить. Шанс посмотреть кино появился довольно скоро: подруга знала, где ее родители хранят кассеты с фильмами ужасов и выкрала ключ. Мы посмотрели кино пока ее родителей не было дома – не произвело впечатления, мы уже и пострашней видели. Правда, потом меня все-таки начали мучать кошмары: воспоминание об утонувшем брате, «домике» от бункера с лестницей в вечную тьму и это кино переплелись воедино, так появилось то, что я называла «ужасом из глубины». Кошмары были в нескольких вариациях, но всегда про одно и то же: мне снилось, что я вышла на улицу, подруги должны были ждать меня на нашем обычном месте, я доходила до «домика» от бункера, из зарешеченных окон струилась вода, лужа темной жижи переливалась через поребрик на асфальт. Рядом с лужей начинали появляться следы от босых детских ног, они появлялись прямо на глазах. Цепочка следов потянулась мимо меня, прямо к моему подъезду, тут я обычно просыпалась. Другой вариант был страшнее: мне снилось, что я просыпаюсь, встаю и иду на кухню, от входной двери в зал тянутся мокрые следы, тяжелый взгляд упирается мне в спину, тот самый взгляд, то, что смотрело на меня из глубины бетонного колодца, здесь…

Нет, конечно, днем я понимала, что это – всего лишь детские страхи. Бункер всегда был закрыт, там ни кого нет, и смотреть на меня оттуда ни кто не мог. Но, когда я засыпала, мне вновь снился этот сон.

Школа – это отдельная глава моей жизни, что бы не запутаться, я просто напишу про нее отдельно. Все описываемые события относятся на период с семи – восьми до одиннадцати лет, потом мы уехали из Кургана. Хоть в происходящее становится все сложнее поверить, я ни чего не придумала, но могла запутаться в хронологическом порядке.

Мама все-таки пригласила того Сережу, вместе с его матерью, к нам в гости. Сережа оказался немного пухленьким, темноволосым мальчиком, примерно моего роста. Я встретила его мыслями «Ну, здравствуй, не знакомый мне мальчик с которым мы вместе играли в песочнице, только не надо об этом вспоминать». Вовсе не хотелось провести ближайшие несколько часов, кивая на «А, помнишь, как мы…?». Нет, не помню и не уверена, что хочу вспоминать. Если у нас как-то обошлось без воспоминаний о былых временах, то у мам – нет.

– Если не сбежим – мы обречены, – прошептала я ему, он кивнул. – Мам, мы погулять.

– Только далеко не уходите, а помнишь, как мы… – даже без обычного напутствия обошлось: не прыгать по крышам, не шататься по стройкам, не лазать по деревьям. Погуляли, относительно, рядом с домом, он высказал догадку, которая ни когда не приходила мне в голову, что моя мать, возможно, курит. Но, запомнился мне этот разговор, вовсе не поэтому.

– С чего ты взял? – запротестовала я. – Да, ты, можно сказать, впервые видишь мою мать. Только не говори, что помнишь про времена в песочнице! Я ни когда не видела ее с сигаретой, от нее ни когда не пахнет дымом.

– От моей то же, но она курит, это я уже давно понял. Нашел дома спрятанную пачку, пересчитал, потом еще раз пересчитал – она курит. Начал обращать более пристальное внимание на ее подруг – они все курят. Твоя мать, скорее всего, то же.

– Да, с чего ты взял?

– У вас в ванной пачка сигарет.

– Ну, да – отец курит.

– Его нет дома, то есть он уходит, берет с собой другую пачку, а из этой пачки курит когда дома?

– Ну, да.

– Тебе это не кажется странным?

– Он всегда так делает…

– Он делает так не просто так, а потому что так кому-то удобно. В данном случае – твоей матери, которая скрывает, что курит. Даже самые глупые привычки у людей появляются не на ровном месте и что-то значат. Хочешь что-то понять – наблюдай, главное это не то, что ты видишь, а то чего не видишь.

Не представляю даже где «мальчик из песочницы» этого набрался? Не верится, что ребенок в семь-восемь лет, может быть таким? Сережа был таким, во всяком случае, в то время. Меня пугала его недетская рассудительность, но, если нужно было к кому-то обратиться за советом, то – Сережа лучший кандидат. Он умел замечать, то чего другие, почему-то, не видели. А, мне, уже в то время, была крайне интересна его способность мыслить. Почему он замечает что-то, а другие нет? Откуда это берется? В чем разница между ним и другими детьми?

Может, через пару лет я бы и сама заметила, что мать курит, а тогда я просто не обращала внимания на эту привычку отца – ведь он действительно всегда так делал, сколько я себя помнила. Ладно, пробуем сделать, как он сказал – вывод: да, в те времена моя мать курила. Ну, и что? Лично для меня это абсолютно ни чего не значило: кто-то курит, кто-то нет – по мне так это их проблемы, могла бы и не скрываться.

Прошел год, наступило очередное лето, восемь-девять лет, но я до сих пор не умела кататься на велосипеде. У отца на меня ни когда не было времени. Мы жили на третьем этаже, а вытащить велосипед с третьего этажа на улицу и затащить потом обратно ребенку не так-то просто. Вероятнее всего ему было лень таскаться туда, сюда с велосипедом, на котором я все равно не умела кататься. Иногда, по требованию, он все-таки вытаскивал велосипед на улицу, пытался научить меня кататься на нем минут десять, а потом у него появлялись более срочные дела. Потом со мной мучилась мать, затаскивать велосипед назад, приходилось то же ей.

Все мои ровесники уже давно умели кататься, выходить из дома с велосипедом и с родителями, которые безуспешно пытались меня чему-то научить, к тому времени, было уже стыдно. И, я терпеть не могла когда меня катали на велосипеде: трястись на багажнике или отбивать пятую точку на раме – то еще удовольствие.