Кира - Вне жизни

Все события правда, люди и места не вымышлены

Но, во все это я и сама не верю.

Я родилась первого ноября 1984 года в городе Кургане. Меня зовут Ирина, честно сказать – я терпеть не могу собственное имя. Родители просто взяли самое распространенное, на тот момент имя. Будь тогда популярно какое-то другое имя, меня бы и звали по-другому, возможно, меня бы это точно так же не устраивало.

Своего детства я почти не помню, я смотрела на фотографии, улыбалась и кивала рассказам матери о том, как в три года я упала в лужу, в белом пальто, о том, как терроризировала детей в детском саду и чуть что кидалась в драку. О том, что когда мне было четыре года, я серьезно заболела и чуть ли не полгода провела в больнице, о том, что как мы переехали в другую квартиру, когда мне было пять лет – только ни чего этого я не помнила, совсем. В то время, как знакомые уверяли, что вполне отчетливо помнят себя в возрасте трех-четырех лет и их воспоминания о детстве были явно более связаны чем мои.

Первое мое воспоминание это – близняшки в детском саду, мы безмятежно играли, пока их не забрали родители. О самих близняшках я почти ни чего не помню, кроме того, что одевались и вели себя они практически одинаково, из-за чего их все путали. Почему я запомнила именно этот момент? Не знаю, может потому, что на следующий день они не пришли – одна из них заболела, а потом садик закрыли на карантин.

Другое воспоминание то же про детский сад: я украла от туда пупсика, понятия не имею, зачем я это сделала. Пупсик мне, почему-то, очень нравился, а в магазинах ни чего похожего не попадалось. Потом я долго прятала пупсика в игрушках, стараясь, что бы пупсик не попался на глаза матери. В конце-концов это произошло и в содеянном пришлось признаться. Тогда мне не было и шести лет, но как мне было тогда стыдно я помню до сих пор.

В нашем доме то же жили близнецы: одну из них, звали Света, имени второй я уже не помню. Девчонки были немного старше меня: одна из них все время ходила с распущенными волосами, другая с хвостиком, одна любила платья, другая появлялась исключительно в штанах или шортах. Одна была милой и смешливой, другая злой и резкой и даже выражение лиц у них было разным, так что одна казалась старше другой. Я всегда думала, что это просто сестры, а не близнецы – они же совсем не похожи: ни внешне, ни по характеру. С одной я подружились, но близнецы были старше и когда они пошли в школу дружба ка-то закончилась. Я превратилась в мелкую соплючку из детского сада и поскольку до школы я еще не доросла, то пришлось искать себе других подруг.

Лена – девочка с пятого этажа, о которой, я, в общем-то, почти ни чего не помню. У нее был младший брат, которого ее родители все время норовили впихнуть к нам в компанию, и который на нас все время ябедничал. Мама была категорически против Лены, не знаю почему, может потому, что ее родители развелись, но продолжали жить вместе и периодически, довольно бурно, ссорились-мирились.

Марина – то же с пятого этажа, против нее мама ни чего не имела. Когда я впервые увидела ее, то прозвала про себя «бесцветной девочкой» – светлые волосы, очень светлая кожа, почти всегда светлая одежда, первое впечатление: ей не хватает цвета. Марина жила у бабушки, или у родственников, в другой части города, домой приезжала только на выходные. В общении с другими Марина вела себя довольно настороженно, с ней долго не выходило ни то, что подружиться, даже просто познакомиться. Узнала у других девчонок из нашего двора: как ее зовут, где она живет, когда приезжает и уезжает, «бесцветная девочка» вовсе не спешила заводить друзей. Марина всегда была на стороже, всегда во всем сомневалась, с ней всегда было сложно и мне это нравилось. Если выбирать себе подруг, так хотя бы тех, у кого есть характер.

Катя – девочка из другого подъезда, яркая брюнетка с пронзительным взглядом карих глаз, не помню, как мы познакомились, с ней всегда было просто и весело. Сестры Надя и Света, мы жили на одном этаже, когда они только переехали, одна из сестер показала мне язык, мне стало ясно – мы подружимся. Так и вышло: через несколько дней они сами подошли познакомиться.

Иногда мы просто играли в классики, во дворе, но куда чаще все было не так: лазили по деревьям за бункером – это не выдумано, рядом с домом действительно находился бункер со времен войны, выглядело это как большая насыпь, где зимой мы катались с горки. Рядом с бункером, были два бетонных «домика», один – вентиляционная шахта, другой – зарешеченный бетонный короб, сквозь решетки которого виднелась уходящая в вечную тьму металлическая лестница.

Одна сторона насыпи была некогда была заасфальтирована, сквозь давно растрескавшийся бетон, пробивалась зелень. На вершине насыпи так же была небольшая бетонная площадка, говорили, что там что-то стояло (танк или что-то другое), а в самом доме был музей.

Лазили на закрытую территории стройки, просто из интереса и покататься по бетонным плитам, прыгали по крышам гаражей, там они располагались не ровными рядами, а случайными нагромождениями, довольно близко друг к другу, своеобразные догонялки. Отколупывали гудрон с крыши дома – не знаю зачем, дети все-таки…

Втайне ходили на Тобол купаться и печь картошку. Для родителей, мы, конечно, всегда были где-то рядом с домом и, естественно, не прыгали по крышам и не лазили ни на какие стройки.

Как-то ребята постарше, разжигаемые любопытством, сломали замок, на бетонном «домике», я стояла рядом, заглядывая через «окошко» во тьму бетонного колодца. И, казалось, что оттуда кто-то точно так же смотрит на меня, я несколько дней не могла избавиться от этого чувства. Нет, я тогда туда не полезла – для маленькой девочки, это было уже слишком.

Из детского сада меня всегда забирала мать, отец учился в строительном, по всему дому были раскиданы: какие-то чертежи, таблицы, тетради с конспектами, и работал во вторую смену, так что когда я приходила домой, он уже был на работе. Естественно, у них не было на меня времени. Музыкальная школа? Это далеко, кто тебя будет туда водить и забирать после занятий?

Секция карате – думать забудь, ты же девочка! Из уст матери «ты же девочка» – звучало хуже любого проклятья. Ходи в ДК на шахматы или макраме. Какие шахматы? Какое макраме? Мне это не интересно! Но, мать, как заклинание повторяла эту дурацкую фразу – «ты же девочка». Да, где сказано, что если я девочка, то я не могу интересоваться боевыми искусствами, обязана ходить в платьицах, скупать всех кукол в детском мире и любить розовых, плюшевых слоников? Именно такого слоника мне подарили на очередной праздник вместо того, что я хотела на самом деле.