Микки Спиллейн - Капкан на наследника

— Грязный старикан!

— Вовсе нет, я престарелый сексуальный гражданин, или забыл?

— А они что?

— Человек моего возраста благодарен за все, что ему перепадает, а они благодарны за все, что я могу им дать, ведь другим способом им этого не заполучить. Смешно сказать, но такое впечатление, что мои клиенты стали обо мне более высокого мнения, чем раньше. Помнишь мою секретаршу?

— Только не говори, что ты ее уволил!

— Нет, но она поймала меня в тот момент, когда я трахал свою полячку, так у нее даже очки на пол упали, и бедняжка наступила на них и раздавила. — Он поднялся с места, улыбаясь во всю рожу. — И по правде говоря, когда я бросил на нее плотоядный взгляд... э-э-э... похотливый... и...

— Она согласилась?

— В точку.

— Ха, престарелый сексуальный гражданин! Черта с два! Самый настоящий грязный старикан!

— А разве это плохо? Мне кажется, здорово! — оскалился Хантер.

— Надеюсь, ты будешь по мне скучать.

— Это уж точно, Дог, можешь не сомневаться. Сделай мне одолжение.

— Что пожелаете, Советник.

— Ты же еще не помер.

— А разве это плохо? Мне кажется, здорово! — повторил я его слова. — Самообман, конечно, но такая мысль приятная! — Я прикурил и затянулся, пуская клубы дыма. — Когда Кросс собирается провести на «Баррин» кровопускание?

— Уничтожить, хочешь сказать?

— Да, сэр.

Я впервые увидел, как он вынимает серебряный портсигар, берет оттуда длинную тонкую сигару и отрезает ей кончик. Движение было явно заученным, похоже, эта польская проститутка его так поднатаскала.

— Очень скоро, — ответил он. — Скорее всего, когда поуляжется вся эта шумиха. Все уже наготове, знаешь ли.

— Нет, не знаю.

— И что, по-твоему, ты можешь предпринять?

Я обнажил все свои тридцать два ровных, белоснежных, не тронутых кариесом зуба:

— Скажем так, добавим шумихи.

— Что-то не нравится мне твой тон.

— А он никому не нравится, так что не ты первый, не ты последний, Советник. Есть у меня кое-что в резерве.

— Устроишь неприятности?

— Так точно. А может, и нет. Смотря по обстоятельствам.

— По каким же?

— Все любят потрахаться, всемогущий Хантер.

— Ты меня пугаешь.

— На то и кот, чтобы мыши не спали, — сказал я. — Кстати, дом просто великолепен. Спасибо тебе.

— Любой каприз за ваши деньги, — пожал плечами Хантер. — Бабки же твои.

— Девчонки тоже мои, — подмигнул ему я. — Веселись на здоровье.

В связи с дождем сценарий пришлось переписать. Прогноз погоды не предвещал ничего утешительного, сообщалось, что дождь будет лить еще дня три, не меньше, вот служители величайшего искусства современности и решили поставить природу себе в услужение. Маленькие фигурки в дождевиках сновали между брезентовыми навесами, защищающими камеры и прочее хитроумное оборудование, подготовленное к съемкам следующей сцены. Все шишки скучковались в двенадцатиметровом трейлере, из которого раздавался веселый смех и звон посуды, а актеры, занятые в менее значительных ролях, массовка и персонал помладше слонялись под необъятных размеров тентом.

Все территория была обнесена временным заграждением, за которым даже в такую мерзопакостную погоду, когда и посмотреть-то не на что, толпились городские зеваки. Некоторые вооружились камерами и приготовились снимать звезд экрана, как только те появятся на пороге трейлера. У обочины примостилась парочка патрульных автомобилей, и добрая дюжина местных копов вела неспешный разговор со своими знакомыми по эту сторону баррикады.

Битых полчаса я искал Хобиса и Чоппера, которым каким-то образом удалось раздобыть себе парочку дождевиков от «С.С. Кейбл продакшнз», и теперь они слонялись по территории с остроконечными палками в руках, усердно делая вид, что наводят порядок. Старый армейский трюк. Никто не потревожит тебя, пока ты при исполнении. Я попросил их минут через пять подгрести к сортиру, а сам обошел трейлеры и гримерные с другой стороны и присоединился к ним.

Нельзя сказать, что Хобис прямо-таки светился от счастья. Он закрыл сигарету сложенными в чашечку ладонями, прикурил и бросил спичку, которая весело зашипела в ближайшей луже.

— Слишком спокойно, Дог.

— Это хорошо, — сказал я.

— Ничего хорошего. Спокойствие это слишком дурно пахнет.

— И чем же?

Он поглядел поверх меня на сборище идиотов за оградой и покачал головой:

— Здесь кто-то есть. Я нутром чую.

— Что-нибудь конкретное?

— Лица. Я, конечно, никогда с ними раньше не встречался, но ведь существует определенный типаж. Они и двигаются иначе и выглядят не так. Понимаешь, о чем я?

— Прекрасно представляю, что ты имеешь в виду.

— Здесь кто-то есть. — Он снова затянулся, плюнул на пальцы, затушил огонек и сунул окурок в карман рубашки. — Может, ты в курсе?

— Есть одна идейка, только это не входит в вашу компетенцию. Вам двоим следует охранять Шарон с Ли. Глаз с них не спускайте.

Чоппер хмыкнул и вытер с лица капли дождя:

— За ними никто не охотится.

— Знаю. Дичь — я.

— Тогда, может, нам следует прикрывать тебя, а не их?

— Забудьте об этом. Стоит им вычислить вас двоих, и все, считай, конец нам всем. Уж лучше, когда настанет время, я встречусь с ними в открытую, лицом к лицу.

— Ты просто псих, — повертел у виска Чоппер. — Делай как хочешь. Тебе лучше знать. Но и они тебя тоже знают. Неужели думаешь, что кто-нибудь посмеет выступить против тебя открыто?

— Они посмеют.

— Ладно, твои похороны, тебе и решать.

— А может, их.

— Одна радость, что нам, по крайней мере, заплачено вперед, — вставил Хобис. — Вся беда в том, что мне нравится размер гонорара и не меньше того нравится отрабатывать его. Кстати, недавняя заварушка — твоих рук дело? Ну, с парнями братцев Гвидо?

Я кивнул.

— Аккуратная работенка, — с одобрением поглядел он на меня и осклабился. — Даже я не смог бы лучше.

— Благодарю. Ну а пока приглядывайте за моими друзьями. Все это только цветочки. Скоро грянет настоящая буря.

— Лады. Если мы вычислим кого-нибудь, то я непременно свисну тебе.

— Договорились.

Я подождал, пока мои люди скроются из вида, и вышел на улицу, где дождь и ветер усердно вспахивали землю, превращая ее в липкую грязь. Но основные силы пока еще не вступили в бой, целые цистерны, моря и океаны воды скрывались в недрах нависших над городом туч в ожидании часа "Ч". И хотя день был в самом разгаре, создавалось такое впечатление, будто уже опустились сумерки и вот-вот настанет настоящая ночь. И люди выглядели под стать — мокрые и несчастные.

Все, за исключением Дика Лагена, который удобно расположился в заднем отсеке «кадиллака» и совершенно не удивился, когда я проскользнул внутрь и плюхнулся рядом с ним.