Илдус Казанский - Золотая карта

Нож он свой не успел выкинуть, улики были налицо, и прокурор вынес вердикт, определив по статье 102 «За умышленное убийство из хулиганских побуждений», лишение свободы сроком на 15 лет, вследствие чего осужденный Татаринцев был этапирован в одну из колымских тюрем.

Отсидев четверть срока из положенного, с Колымы он был этапирован в один из иркутских лагерей, «Краслаг», как именовался он в народе. Лагерь, куда определили Татаринцева по прозвищу Татарин, расположился недалеко от реки Уда и занимался обработкой и валкой леса. Первые годы пребывания в «Краслаге» Татаринцев ходил в промзону, где работал на пилораме. А позднее лагерное начальство, ничего плохого не заметив за этим «мужиком», выпустило его на делянку, переведя в бригаду Назара – худого длинного мужика лет сорока.

С зоны выводили в семь утра и, проверив по личным карточкам с фотографией осужденного, сажали в автозак. Молодые солдаты, проходящие срочную службу в рядах доблестной Советской Армии, с автоматами и овчарками стояли вокруг автозака на случай побега. По погружении всей бригады решетки закрывались на замок и запускались солдаты-охранники, располагавшиеся напротив. Так и ехали часа два сквозь сон, рассматривая друг друга. На делянку заезжали по лежневке, специально сделанной руками тех же зеков. По приезду на место выгружали опять по одному и строго по карточкам около караульного помещения, по окончании чего зеки уходили на территорию, которую по периметру каждые два часа обходили солдаты с собаками. Кроме этого солдаты ходили по делянке с карточками осужденных по два человека без оружия, проверяя зеков во время работы. Солдаты срочной службы, по воле судьбы оказавшиеся по эту сторону забора, и зеки всегда находили общий язык и жили без проблем. Некоторые даже чифирили вместе, и ничего зазорного в этом не было. Татаринцев в бригаде работал вальщиком, а в помощниках у него бегал черноволосый мужичок лет сорока пяти – пятидесяти с толстыми губами по кличке Кузя. В последующие годы пребывания они как-то сблизились, Кузя сидел уже третий срок, проходя по золотой статье 167. Со временем Кузя пересел на «рогач» по погрузке леса на лесовозы. На лесовозах работали вольнонаемные водители, приехавшие на заработки, или же местные жители. Но, какие бы ни были, они Кузю не забывали: то пачку чая, то сигарет, а то и водяру подбросят. Естественно, последнее за свои деньги. Кузя в свою очередь охотно делился с Татаринцевым. В одну из посиделок Татаринцев проговорился Кузе о карте. Тот разговора всерьез не принял. Тогда, детально объяснив суть дела, Татаринцев предложил Кузе после освобождения вместе попробовать помыть золото.

– Эх, Татарин, хороший ты кореш, если открыл мне свою тайну. Но, прикинь, когда я освобожусь, мне будет уже за пятьдесят, бегать по сопкам силенок может не хватить. А ты думаешь, никто по вашему маршруту не прошел? – с какой-то детской надеждой, посмотрев на Татаринцева, спросил Кузя.

– Может, и прошел, но там участков было четыре. Сдается мне, хоть один да останется.

– А если нет?

– Да вряд ли, – закончил разговор Татаринцев.

Через три года после этого разговора Кузя освободился, Татаринцеву же оставалось досиживать полтора года. В течение этих полутора лет Кузя не забывал старого кореша, время от времени отправляя передачи или письмецо. Последнюю передачу Иван получил из Кемеровской области, где, судя по всему, собирался осесть Кузя. Освободившись по истечении срока, от звонка до звонка, Татаринцев перебрался в Усть-Неру. Старую общагу геологоразведочной экспедиции он нашел без труда, потому как за пятнадцать лет отлучки не забывал об этом. Спустившись в подвал, посветил там заранее купленным карманным фонариком и стал пробираться к тайнику. К нему, похоже, никто не прикасался. Пошарив руками, Иван выудил завернутый в целлофановый пакет сверток. Карта сохранилась прекрасно. Поднявшись из подвала, он отправился в местную столовку. Женщина, орудовавшая в посудомойке при входе, чем-то напоминала Марию, девчушку, когда-то влюбленную в Татаринцева. Для начала плотно поев, Татаринцев решил подойти к ней.

– Мария, – тихонько шепнул он.

Женщина вздрогнула и, повернувшись, устремила взгляд на незнакомца.

– Ваня, ты?

– Мария, – еще раз произнес он. – Узнала?

– С трудом, Ваня, с трудом. Из-за твоих игривых глаз только, – обрадовано сказала она. – Ты откуда?

– Давай, Мария, потом все. Я схожу в магазин. Посидим, вспомним прошлое, поговорим о настоящем, ну, как ты?

– Ладно, Вань, на тебе адресок мой, – она достала из кармана ручку и клочок бумаги, написала свои координаты. – Ты иди в магазин, а я сейчас закончу и поеду домой, приготовлю что-нибудь. До сих пор не верится… Ведь столько лет не виделись!

Вот так Иван Татаринцев, встретив старую знакомую, обрел свою будущую жену Марию Афанасьевну, в последующем Татаринцеву, со своим домом и дворовыми постройками на окраине Усть-Неры, лет восемь тому назад похоронившую прежнего мужа.

«Кукурузник» АН-2 с двенадцатью пассажирами на борту, проваливаясь в воздушных ямах, приближался к аэропорту Усть-Неры. Экипаж самолета, проделавший многочасовой рейс, благополучно приземлил «Аннушку». Схватив свои пожитки, Олег Свиридов и Федька – Фан – сошли на колымскую землю навстречу предстоящим приключениям. Из аэропорта до города доехали на автобусе. Вытащив адресок, выданный дядей Колей, навели справки у проходившей мимо женщины и побрели на окраину города в поисках деревянного дома, указанного на листочке. Петлять долго не пришлось – нужный номер отыскали быстро.

Хозяин дома Иван Татаринцев встретил их с непонимающим взглядом, но, когда Олег протянул ему запечатанную в конверт «маляву», написанную дядей Колей, прищурив глаза, стал внимательно читать. «Здорово, кореш! Твое послание получил! И еще раз повторяю: я стар и здоровьем не богат. Какая тебе от меня помощь?! Посему подобрал себе замену из двух крепких “фуцанов”, которые тебе, надеюсь, очень пригодятся. “Фуцаны” должны быть надежные, я с ними кантовался месяца три в леспромхозе, где и проживаю доселе. Думаю, если не вытяните пустышку, за «рабсилу» меня еще отблагодаришь. Ну, ты сам присматривайся и решай, что с ними делать, подробностей они не знают»

– От Кузи, значит? – отрываясь от чтения, проговорил Татаринцев. – Ну что ж, «кенты» моего кореша – мои «кенты», заходите в избу. Марьюшка, накрой на стол, гости у нас с «материка». Да, и заначку пошмонай.

Женщина накрыла на стол, достала из заначки бутылку самогонки и, поняв, что разговор будет серьезный, незаметно исчезла.

– Как там Кузя, седеет помаленьку? – начал разговор издалека Татаринцев.

– Имеете в виду дядю Колю? – переспросил Олег.