Рэймонд Чандлер - Окно в вышине

Я достал из бумажника фотокопию разрешения на право вести частный сыск и он, прочитав его, кажется остался доволен.

— Сколько? — спросил он.

— Двадцать пять зелененьких в день плюс оплата издержек.

— Это очень много. Что имеется в виду под издержками?

— Бензин, деньги на тот случай, когда надо подмазать, деньги на еду и питье.

— Вы что поститесь, когда не ведете расследование?

— Конечно нет, но тогда я питаюсь гораздо скромнее.

— Я думаю, мы с вами договоримся, — сказал он усмехнувшись.

Он достал из нижнего ящика стола бутылку виски и стопки и налил себе и мне. Мы выпили. Он поставил бутылку на пол, промокнул платком губы и закурил сигарету с золотым ободком.

— В наше время и пятнадцать неплохо, — сказал он, выдохнув струю дыма. — И не надо налегать на питье.

— Я пошутил. Мне кажется тому, кто умеет шутить, легче доверяют.

— Пожалуй, — сказал он и опять усмехнулся. — Я хочу, чтобы вы сразу же приняли на себя следующее обязательство: ни при каких условиях не обращаться за помощью к кому-нибудь из своих друзей-копов.

— Разумеется. Но только в том случае, если вы никого не укокошили.

Он рассмеялся.

— Да вроде бы нет. Вам надо будет найти мою жену, установить за ней слежку и сообщить мне, где она находится и чем занимается. Имейте в виду, она не должна знать, что за ней следят. У меня есть загородный дом в горах в десяти милях от поселка Пума. Дом стоит на берегу озера. Это озеро и его окрестности принадлежат мне и двум моим приятелям. Вы, конечно, знаете, где это?

— Видимо, это горы вблизи Сан-Бернардино.

— Да, — он стряхнул пепел прямо на стол и, наклонившись вперед, затянулся сигарой. — Вообще-то это пруд. Мы построили плотину на горном ручье и образовалось небольшое озеро длиной каких-нибудь шестьсот метров. На одном его берегу стоят три летних домика — мой и моих друзей (они в это лето не приезжали), на другом — дом, в котором живет Уильям Хэйнс с женой. Он ветеран войны, на пенсии, присматривает за нашими домами. Моя жена отдыхала этим летом на озере. 12-го августа она поехала в город по делу, и вот уже одиннадцать дней, как я не имею о ней никаких известий.

Ничего не сказав, я кивнул. Он своим ключом открыл один из ящиков стола и достал оттуда конверт, в котором были фотография и телеграмма. Он передал мне их через стол. Телеграмма была послана 15-го августа в 9 часов 18 минут утра из Эль-Пасо, штат Техас на имя Говарда Мелтона, 715 Авенант-Билдинг, Лос-Анджелес. Вот ее текст:

Уезжаю в Мексику, чтобы получить там развод. Выхожу замуж за Ланса. Всего хорошего. До свидания, Джулия.

Я положил телеграмму на стол.

— Джулия — это моя жена, — сказал Мелтон.

— Кто такой Ланс?

— Собственно Ланселот Гудвин. Он работал у меня секретарем. Год назад он получил наследство и уволился. Между ним и Джулией давно возникла симпатия.

На фотографии была изображена изящная, невысокого роста блондинка, красоту которой еще больше подчеркивал купальный костюм. Ей можно было дать и сорок лет, и восемнадцать. Среди худых блондинок такие часто попадаются. Рядом с ней под большим полосатым зонтом сидел на песке длинный, худой малый в плавках. Это был довольно приметного вида — я бы даже сказал красивый — молодой человек лет тридцати-тридцати пяти. Я положил телеграмму и фотографию на стол.

— К этому придется добавить еще кое-что, — сказал Мелтон и спросил: — Может быть еще по одной?

Он опять налил в стопки, и мы опять выпили. Едва он поставил бутылку на пол, как зазвонил телефон. Он послушал, разъединился и затем попросил девушку на коммутаторе пока его ни с кем не соединять.

— В прошлую пятницу я случайно встретил Гудвина на улице, и он мне сказал, что не видел Джулию уже больше месяца. Я не думаю, что он мне соврал, потому что у него слова слетают с языка без задержки и ему на все наплевать.

— Но может быть она уехала не с Гудвином, а с кем-нибудь еще?

— Возможно, только я ничего не знаю. Мне кажется, Джулию сцапали, и она сидит теперь в тюрьме, причем ей удалось, быть может, с помощью взятки выдать себя за другое лицо.

— За что ее могли посадить?

— Видите ли, Джулия клептоманка, — помолчав, и явно волнуясь, сказал он. — Это еще не вошло у нее в привычку, и она обычно совершает кражи, когда выпьет. В больших магазинах, здесь, в Лос-Анджелесе, в которых у нас открыт счет. Было несколько таких случаев, но дело удалось замять. Однако, если это произойдет в чужом городе… — Он сделал паузу и, нахмурившись, продолжал. — Вы понимаете, что моя репутация должна быть безупречной.

— Как насчет отпечатков?

— Что?

— У нее брали отпечатки пальцев?

— Чего не знаю, того не знаю, — сказал он и помрачнел.

— Гудвин знал о клептомании?

— Не могу сказать. Надеюсь, что нет.

— Я бы хотел получить его адрес.

— Он есть в телефонной книге. Он живет в бунгало в районе Глендэйл. Дом стоит на отшибе. Мне всегда казалось, что Ланс ни на что другое не способен, как только волочиться за чужими женами.

Я подумал, что мне досталось совсем плевое дело и я заработаю пусть и небольшие, но так необходимые мне деньги. Разумеется, я постарался, чтобы Мелтон не прочитал этого у меня на лице.

— Вы конечно были в своем доме на озере после того, как она исчезла?

— Нет, не был. — Видимо, мой вопрос очень удивил его. — В этом не было необходимости. Я бы не заинтересовался, где она, если бы не встретил случайно Ланса Гудвина. Я думал, что она уехала с ним в Мексику. Получить там развод можно сразу после подачи заявления. Я был уверен, что они расписались и мне до нее нет больше дела.

— Есть у нее деньги?

— Не знаю. Думаю, что она никогда не испытывала в них недостатка, получив наследство после смерти отца.

— Понятно. Как она была одета? Вы могли бы об этом что-нибудь сказать?

Он отрицательно качнул головой.

— Не знаю, в чем она была, когда уехала. Вообще-то она предпочитала темное. Возможно, Хэйнс об этом что-нибудь знает, спросите его. Я думаю, он не станет болтать, что она исчезла. — Криво усмехнувшись, он продолжал: — У нее были платиновые часы в восьмигранном корпусе, на платиновой же цепочке. Мой свадебный подарок. На корпусе выгравировано ее имя. Знаю, что у нее еще были браслет с алмазами и обручальное платиновое кольцо, на котором изнутри была выгравирована надпись: «Говард и Джулия Мелтон. 27 июля 1926 года».

— Как вы считаете, не могло здесь быть какой-нибудь темной уголовной истории?

— Нет-нет: — Он почему-то покраснел. — Я вам уже говорил, что могло произойти.

— Если она в тюрьме, то что я должен делать? Сообщить где она находится?

— Конечно. Если же она не в тюрьме, то найдя ее, вы все равно должны сообщить мне. Я думаю, мы как-нибудь все уладим.

— Так. Вы сказали, что она уехала из дома 12-го августа. Это предположение основано на том, что через два дня вы получили от нее телеграмму?