Рэймонд Чандлер - Окно в вышине

— Чего вы от меня хотите?

— Хочу знать, в чем тут дело, зачем понадобились эти трюки? — Он говорил в полный голос, но спокойно и рассудительно. Женщина по-прежнему держала меня на прицеле.

— Шанс конечно совсем крохотный, — начал я, — но я решил, что упускать его не следует. Я был уверен что вы позвоните ей и спросите про сумочку. Разумеется, она ответила, что никакой сумочки не было. Вы конечно сразу подумали, что я придумал какую-то хитрость. Не знаю только, почему вам захотелось ее разгадать. Наверное потому, что вы знали, — я пока никак не связан с полицией и потому вы ничем не рискуете Главное, на что я рассчитывал, — чтобы здесь появилась та, которая убила Гудвина. Ведь я не знал, где она скрывается. Если бы мой трюк не сработал, пришлось бы заняться поисками.

Женщина, презрительно хмыкнув, сказала:

— Хотелось бы знать, зачем ты нанял это дерьмо, дорогой.

Он не снизошел до ответа. С каменным лицом он ел меня глазами. Я едва заметно подмигнул ему. Видимо, женщина не заметила этого, потому что стояла позади него.

— Вам нужен козел отпущения, Мелтон. Позарез нужен.

Он поднял брови и чуть-чуть кивнул головой. Мой знак он понял, как желание увеличить плату за услуги. Улыбнувшись, он повернулся к ней и сказал:

— Как ты смотришь на то, чтобы уйти отсюда и поговорить в каком-нибудь спокойном месте?

Она выслушала его, потом начала обдумывать вопрос, и в эту секунду он ударил ее по руке, в которой был пистолет. Она вскрикнула и выронила пистолет. Прижав стиснутые кулаки к груди, она отшатнулась и плюнула ему в лицо.

— Присядь и будь умницей, — сказал он спокойным деловым тоном.

Он нагнулся, поднял с пола пистолет и сунул его в другой карман. Он улыбался и был доволен собой, как надувшийся индюк. Я чуть не расхохотался, глядя на него.

Сидя в кресле, женщина наклонилась вперед и закрыла лицо руками.

— Я жду вашего выступления, — сказал Мелтон весело. — Так зачем мне нужен, как вы изволили выразиться, козел отпущения?

— Я не сообщил вам об одной маленькой детали. Один деревенский коп нашел в мешке с мукой перекушенный плоскогубцами золотой женский браслет.

Женщина вдруг взвыла, и отдернув от лица руки, посмотрела на меня большими глазами.

— Неизвестно, догадается он или нет, — продолжал я. — Ведь ему неизвестно, что миссис Мелтон останавливалась в отеле «Олимпия» и Сан-Бернардино и встречалась с Гудвином. Ему также неизвестно, что мальчишка, таскающий чемоданы гостей, не признал в показанных ему фотографиях миссис Мелтон. Сказал, что она не похожа на эту даму. А ведь он видел миссис Мелтон. Если бы деревенский коп знал все это…

У Мелтона отвалилась челюсть и по лицу пробежала какая-то странная судорога. Он закрыл наконец рот и скрипнул зубами. Женщина встала из кресла и, пятясь, начала медленно подвигаться к креслу покойника. Мелтон, казалось, не замечал этого.

— Предположим, — сказал я, — Гудвин выследил ее в городе, куда она приехала на автобусе или в наемной автомашине, это не так уж важно. Гудвин был способный малый. Он дал ей возможность устроиться в городе и затем нагрянул к ней. Она наверное наплела ему каких-нибудь небылиц. Но Гудвин сразу взял быка за рога и потребовал денег. Пришлось дать ему чек. Мистер Гудвин, естественно, рассматривал это как задаток в счет более крупных платежей. Пришлось прекратить выдачу пособия, пришив клиента к креслу. Разумеется, вы не знали об этом, Мелтон. Иначе бы не послали меня к нему.

— Нет, не знал, — мрачно усмехнулся Мелтон. — Вот, значит, где появляется козел отпущения.

— Постарайтесь все-таки меня понять. Вы ведь мне сами говорили, что он знал вашу жену лично. Но в таком случае с какой стати он стал бы шантажировать ее. Абсолютная чепуха. Да и как можно шантажировать человека, которого вот уже одиннадцать дней как нет в живых. Дело в том, что миссис Мелтон всплыла вчера утром на поверхность озера с обезображенным лицом в одежде Берил Хэйс. Вот вам первый козел отпущения, Мелтон. Но вам этого оказывается мало — вам еще нужен и второй.

Тяжело дыша, женщина бросилась к Мелтону с пистолетом, который она подобрала возле кресла Гудвина. Мелтон сунул было руку в карман, но поняв, что это уже бесполезно, он вытащил ее из кармана и замахал ею не то предостерегая, не то успокаивая женщину.

— Какое же ты все-таки дерьмо! — выкрикнула она.

— Хорошо, хорошо, моя радость, я все сделаю так, как ты хочешь, — сказал он нежно.

— Так это значит ты из меня хотел сделать козла отпущения? — прохрипела она и сделала шаг назад.

Прозвучали три выстрела, но несмотря на это, он все-таки прыгнул на нее, и она повалились на пол. Она завизжала, размахивая пистолетом. Я подскочил к ней и вырвал пистолет. Потом я полез в карман пиджака Мелтона, и достав оттуда свой пистолет, сел опять в кресло. У меня было такое ощущение, будто молоточки бьют что есть мочи по затылку. Тем не менее, я не спускал с них глаз, держа руку с пистолетом на коленке.

Мелтон вытянул руку и вцепился в ножку дивана. Костяшки его пальцев побелели от напряжения. Он перевернулся на спину, захрипел, дернулся, и вдруг рука, сжимающая ножку, разжалась.

Женщина, тяжело дыша, встала на ноги. Оскалив зубы, точно волчица, она повернулась и выбежала и гостиной. Мне было все равно — пусть бежит, куда хочет.

Я подошел к распростертому на полу телу и, нагнувшись, дотронулся до сонной артерии. Пульса уже конечно не было.

Я выпрямился и прислушался. Все было тихо — ни сирен, ни машин. Я сунул свой пистолет в кобуру, выключил свет и вышел из дома через парадную дверь. Недалеко от дома, возле пожарной колонки, стоял большой автомобиль. Я прошел метров сто по улице до дома, который продавался, и вывел из гаража машину. Закрыв двери гаража, я сел за руль и поехал опять в поселок, стоявший на берегу озера Пума.

Дом, стоял в лощине, поросшей могучими соснами. Двери гаража, больше похожего на амбар, чем на гараж, были распахнуты. Лучи утреннего солнца освещали стоявшую там машину. К дому вела дорожка, выложенная досками, из трубы вился дымок.

Дверь мне открыл сам Тинчфелд. На нем был серый свитер и брюки цвета хаки. Он был гладко выбрит и сиял, как новорожденный младенец.

— Ну, заходи, сынок, — сказал он радушно. — Я вижу, ты раненько начинаешь свой рабочий день. Никуда больше не ездил после того, как мы с тобой расстались?

Он пропустил меня вперед и показал на покрытое вязаным покрывалом кресло-качалку. Я сел.

— Сейчас кофе будет готов, — сказал Тинчфелд. — Эмма, у нас гость. А ты не очень хорошо выглядишь, сынок.

— Пришлось всю ночь крутить баранку. Только сейчас вернулся. Труп, который вытащил вчера из озера Билл, не был трупом его жены.