Джеймс Чейз - Однажды ясным летним утром

Ближайшая телефонная будка находилась в Бостон-Крике в тридцати милях отсюда. Если поехать очень быстро, то можно успеть обернуться за час. Что может случиться за это время? Да ровным счетом ничего. Нет, надо поехать и позвонить!

Могетти вышел из дома и направился к Крайнам.

— Мне надо ненадолго отлучиться, — заявил он. — Вы останетесь здесь. Никаких неприятностей не предвидится. Присматривайте за ними, — он кивнул в сторону дома, а потом посмотрел на часы. — Вернусь через час.

— Конечно, — усмехнулся Рифф. — Мы и не собираемся уходить отсюда. Нам некуда ехать.

Могетти подозрительно посмотрел на него.

— Вы останетесь здесь, — повторил он. — И чтобы не было никаких безобразий.

— Кто говорит о безобразиях? — лениво потянулся Рифф. — Я… я наслаждаюсь покоем. Можете спать спокойно, все будет в порядке.

Моэ встревожился было, заметив усмешку на лице Риффа, но, видя, что тот снова уткнулся в комиксы, успокоился и пошел в гараж.

Как только машина скрылась из виду, Рифф отбросил комиксы и встал. Чита с подозрением взглянула на него.

— Куда собрался мой братец? — спросила она.

— Заткнись! Не твое дело!

— Прошу тебя, сядь, Рифф. Я знаю, что ты задумал. Успокойся. Наше дело — получить деньги. Неужели ты такой дурак?

— Угомонись, — хохотнул Рифф. — Разве ты не видишь, что мы и так уже одурачены? Останься здесь, я не буду повторять сто раз. Если ты попытаешься встать на моей дороге, я изобью тебя до полусмерти.

— Оставь девушку в покое, — попросила Чита, но не тронулась с места.

Если на свете и было нечто, вызывающее у Зельды отвращение, так это — дети. Ей не нравился их бессмысленный писк, мокрые пеленки, слюнявые физиономии. Она предпочитала домашних животных. Дети были ей противны еще и потому, что стоило рядом показаться какому-нибудь младенцу, как собеседники, чье внимание только что было поглощено ее особой, тотчас же отвлекались и принимались делать «козу» этому безмозглому существу. Нет, все-таки, по мнению Зельды, не было ничего противнее детей!

И вот теперь ей приходилось сидеть в одной комнате с младенцем и смотреть, как мамаша, прямо-таки сочащаяся умилением, одевает своего ребенка.

Зельда презрительно фыркнула.

Она с удовольствием уехала бы из этого дома, но это было невозможно, кроме того, пребывание в доме Дармоттов развлекало ее. Она видела премьеру каждой пьесы Дармотта, и в том, что за выкупом отправился именно он, ей чудилась особая романтика.

Виктор Дармотт!

Сколько будет разговоров, когда она вернется домой.

А Керри ей нравилась. Жаль, что у такой молодой, интересной женщины есть этот отвратительно пухлый ребенок. Зельде хотелось поговорить с Керри. Пусть бы посоветовала что-нибудь насчет гардероба. Молодая женщина была одета с большим вкусом, все вещи на ней были тщательно подобраны. Если даже в этой обстановке Керри могла выглядеть такой прелестной, какова же она была обычно? Если бы только у нее не было этого чудовища… Она целиком поглощена своим уродцем. Да, если бы не это обстоятельство — Зельда могла бы чувствовать себя почти счастливой.

Наконец, Керри положила малыша в кроватку и дала ему игрушки.

— Теперь нужно приготовить ленч. Но я не могу оставить малыша. Вы приготовите ленч или же посидите с ним? — спросила молодая мать.

— Я? Что вы имеете в виду?

— Кто-то должен посидеть с малышом, пока я готовлю еду. Те двое ничего не хотят делать.

— Я тоже не хочу ничего делать. Я не служанка! Как только отец заплатит выкуп, я вернусь домой. Что происходит здесь — меня не касается.

Керри задумчиво посмотрела на девушку:

— Я думала, вы хотите есть…

— Конечно, хочу!

Они уставились друг на друга, наконец, Керри пожала плечами.

— Хорошо, я справлюсь сама.

— Я вам не служанка, — повторила Зельда.

В этот момент распахнулась дверь и вошел Рифф. Лицо его блестело от пота.

Керри, которая находилась к нему ближе, отшатнулась, почувствовав звериный запах давно не мытого тела.

Рифф не обратил на нее внимания. Он смотрел на Зельду.

— Пойдем, послушаем музычку, куколка.

Керри загородила девушку своим телом:

— Убирайся отсюда! Не прикасайся к ней.

Рифф мрачно усмехнулся.

— Давай в сторону, или я начну с тебя.

Керри страшно испугалась, но не двигалась. В ее лице появилось что-то, не понравившееся Риффу.

— Убирайся!

Рифф размахнулся и хлестко ударил Керри по лицу с такой силой, что она, словно пушинка, отлетела в противоположный угол комнаты. Ударившись головой, жена драматурга потеряла сознание. Сквозь забытье она скорей почувствовала, чем услышала крик Зельды и попыталась встать, но у нее ничего не вышло. С трудом открыв глаза, Керри увидела, что Зельда борется с Риффом, но силы были слишком неравны.

Рифф повалил девушку на пол, схватил за ноги и поволок из комнаты. Зельда кричала на весь дом. Рифф протащил ее по всему коридору и затащил в спальню. Там он швырнул свою ношу на кровать, и запер дверь на задвижку.

Глядя на него расширенными от ужаса глазами, Зельда пронзительно закричала.

Чита слышала крики Зельды, но не двигалась с места. Лицо ее словно окаменело. Крики становились все пронзительнее, и наконец наступила тишина.

Моэ Могетти стоял в телефонной кабине и ждал. Через стекло он видел, как две девушки за стойкой потягивают кока-колу. Парень рядом с ними пил содовую. Моэ вытер пот со лба ладонью.

Сколько еще ждать?

Он слышал чьи-то голоса на линии, но ему не отвечали. Он дозвонился до больницы и его попросили подождать. Минуты шли за минутами. Одна девушка подошла к игральному автомату и опустила монету. Зазвучала заразительная музыка, и девушка принялась вертеть своими худыми, почти детскими бедрами.

— Мистер Могетти? — донеслось из телефонной трубки. — Мне очень жаль сообщать вам, но ваша мать скончалась вчера ночью.

Музыка мешала Моэ сосредоточиться, и он плотней прижал трубку к уху.

— Что? Что? — переспросил он и, открыв дверь будки, заорал: — Убери эту музыку, черт возьми!

Девушка перестала танцевать и уставилась на разъяренного мужчину. Парень удивленно раскрыл рот. Девушка постояла немного, а потом продолжила свой танец.

— Как моя мать?

— Я же вам сказала, — ответил тот же голос с досадой. — Она умерла. Прошлой ночью.

Могетти медленно повесил трубку, затем прислонился к стене будки и закрыл глаза. Он почувствовал, что его больше не интересует четверть миллиона. Зачем ему теперь эти деньги? Он один. Он навсегда один. Деньги ему больше не нужны.

Моэ вышел из будки, не обращая внимания, что девушки, парень и бармен смотрят на него с любопытством. Он сел в машину и взялся за руль.

Вернуться в Вестленд? А если там что-нибудь случилось? Крамер уже стар, и его план вполне мог оказаться не таким уж удачным.