Олег Голиков - Крымский Джокер

Толстый устало брёл за ним по ступенькам. Глубоко зевая, он ответил протяжным голосом:

— Девятое, по-моему…Да не скачи ты так!

Витька, перейдя на более быстрый шаг, продолжал рассуждать:

— Ну вот. А мне в консульстве надо быть одиннадцатого. До Киева километров двести.

Лось в курсе, ждёт нас. Кстати, — напомни мне завтра — надо купить мобильный. А сегодня я пока твоим воспользуюсь. Фу-ух! Кажись, пришли… Прошу, коллега!

И он распахнул перед Костровым двери номера «люкс».

Номерок был двухкомнатный, но далеко не люксовый. Правда, нынешние хозяева гостиницы вовсю постарались выветрить из помещения извечный дух советской гостиницы. Но совковый колорит то тут, то там всё же ненавязчиво проступал через евроремонт. Впечатление от номера было такое, как если бы на ткачиху-ударницу из Иванова напялить платье от Диора. Но, в целом, для провинции было неплохо.

Витька разулся, поставил пакеты на пол и осторожно заглянул в ванную:

— Смотри, Толстяк! Даже джакузи умудрились всунуть! Ну, кто первый купается?

Толстый, справляясь с одышкой, всем весом опустился в кресло:

— Давай ты. Я пока открою всё…Нарежу… — он посмотрел в сторону современного серванта. — Смотри-ка — здесь даже рюмки есть хрустальные! И бокалы! Пока ты будешь плескаться — я как раз пивка дёрну…

Виктор скрылся в ванной. Толстый же придвинул два кресла на колёсиках к небольшому, модерновой стеклянной конструкции, столику и стал выкладывать на него содержимое пакетов. Затем принялся за сервировку.

Он мазал икрой четвёртый бутерброд, когда зазвонил мобильный. Звонила Алена. Он выслушал её вопрос и устало ответил:

— Нет, заинька. У меня всё в порядке. Сломались немного — решили на ночь глядя уже не рисковать. Да… Да… Гололёд. Мы в гостинице. Сейчас помоемся — и спать. Да ладно тебе! Какие рестораны — я же за рулём! Ты как? Ну всё… Целую…

Когда Виктор вышел из ванной, замотанный в полотенце, и взглянув на уставленный закусками стол, даже присвистнул:

— Слушай…Красиво, блин! Молодец… Где ты так насобачился в сервировке?

Володя улыбнулся, видно припомнив что-то:

— Да было дело…

Потом он взял с кровати второе полотенце, разделся до трусов и бросил на ходу:

— Я — мыться! Водку без меня не пей!

Карытин осмотрелся. Потом заглянул во вторую комнату. Там стояла большая тахта. Над ней висел ночник. По обеим сторонам примостились две новые тумбочки.

«Н-да… Сексодром, однако…» — не без задней мысли прикинул Виктор.

Вернувшись в большую комнату, он повесил свои постиранные трусы на батарею. Потом сладко потянулся и уселся в просторное удобное кресло.

«А мебель ничего у них…Лучше, чем в Лас-Вегасе, — Витька покачался в кресле, пробуя его на прочность. Потом прикрыв глаза, мечтательно улыбнулся: — Вот я и миллионер… Сбылась, как говорится, мечта идиота. Но у Оси Бендера миллион был один. И его не щемили неизвестные нехорошие дяди. А мне вот со своей кучей миллионов не засыпаться бы…»

Он щедро налил себе пива и потянулся к бутерброду с икрой. Отхлебнув большой глоток, Витька заметил на столе володин мобильный. Он вытер насухо руки полотенцем и набрал номер Лося.

— Здорова, курилка! Да я уже недалеко от тебя… Там, где резину вашу делают…Ага…

Поломка небольшая…Заночевать решили… Забыл тебе в тот раз сказать, что я с приятелем… Твои-то где?… Ну, я думаю, завтра к обеду подтянемся…Ну всё, Лосяра, бывай!

Спокойной ночи!

Закончив разговор, он потянулся к своему пиджаку. Достал бумажник и пересчитал оставшиеся деньги. Оставалось около тысячи баксов и две тысячи гривен.

«Блин — двадцать пять кусков почти распушил — и не заметил! А ещё два месяца назад за десять тысяч в год горбатился вовсю. Вот жизнь! Ну ничего — Димастый ещё четвертной подбросит — перекантуюсь как-нибудь. Только теперь никаких дорогих покупок — один гимор от них!»

Через минут пять из ванной вышел раскрасневшийся Володя, и друзья приступили к трапезе.

Первые две стопки пролетели в молчании. Приятели лихо чокались, и водка тут же исчезала из рюмок. После третьей, захмелевший Витька перевёл дыхание, откинулся на спинку кресла и возвестил:

— «…И сказал он, что это хорошо…»

Володя сидел вполоборота к столу и, задумавшись, смотрел в одну точку. Потом, помедлив, он поинтересовался:

— Это из Библии, по-моему? Из Ветхого завета?

— Скорее всего. Это мой американский дружбан Димон любит цитировать. Он — продвинутый еврей.

Володя встряхнул подступающую дремоту и, намазав икрой ещё один бутерброд, протянул его приятелю:

— Будешь?

— Нет, спасибо. Я по оливкам, пожалуй, пройдусь. Ну, давай, чувачок, ещё по полной!

Водка снова весело исчезла из пузатеньких рюмашек. Толстый выдохнул и спросил:

— А как ты в Америку-то попал? Это, чай, не в Урюпинск съездить…

— Да, говорю тебе… Дружбан ещё по учёбе на физфаке. Вместе в одной комнате три года прожили. По окончанию даже немного бизнесовали. Но у него всегда тяга к компьютерам была. И потом он со всем своим семейством свалил в штаты, — Корыто отправил в рот очередную оливку. — А теперь он там в крутой фирме пашет. По двести тысяч в год заколачивает. Вот и пригласил меня в гости, на полный пансион, так сказать. Пол-Америки на машине с ним прошерстили. Лос-Анжелос, Сан-Диего…Зоопарк там здоровский…

Толстый задумчиво заметил:

— Ты везучий, чувак. И визу дали…И на халяву по штатам погонял. А сейчас, как думаешь? Визу без проблем дадут?

Разлив ещё по половинке, Витька хмыкнул:

— Конечно. Я ведь успел покинуть страну до окончания моей гостевой визы. И тем самым проявил себя, как законопослушный гражданин. А они это любят, — он снова чокнулся с Володей, и выпил. — Слушай — у меня к тебе просьба небольшая есть. Даже две.

И Карытин подвинулся к приятелю поближе:

— Понимаешь, братан. Я, вообще, когда сюда летел не думал, что здесь такие скачки с препятствиями начнутся. А поэтому и сваливать, скорее всего, буду в спешке. Но я оставлю тебе денег, и ты сделай две вещи, чтоб я спокойно спал в этой Америке. Первая — поставь приличный памятник на могилку тётке моей. Она меня как мать воспитала. Похоронена она от тебя недалече — на Ореховском кладбище, — Карытин, глубоко вздохнув, провёл рукой по лицу. — Фамилию я тебе запишу. Ну не мавзолей, конечно, какой-нибудь там…

Просто скромный и приличный памятник. Только обязательно чтобы с лавочкой рядом.

Не навсегда же я исчезну в этих штатах…Как-нибудь приеду — посижу, помяну…

Володя глядя в погрустневшие витькины глаза, понимающе кивнул.

— А вторая просьба такая: брательник мой двоюродный где-то в Алуште таксистом мается.

А у него уже трое детей. Я, правда, не видел его лет двадцать. Но всё-таки — родная кровь.