Рэймонд Чандлер - Прощай, моя красотка

Рандэлл криво улыбнулся.

— Мне самому не нравится. Я только проверял эту версию. Она удовлетворяет фактам, насколько полно я с ними знаком, вернее, насколько неполно.

— Мы многого не знаем, чтобы даже теоретизировать, — сказал я. — Почему бы не допустить, что мне он говорил правду и что он узнал кого-то из налетчиков?

— Вы утверждаете, что не слышали ни крика, ни борьбы?

— Нет, не слышал. Но его ведь могли быстро схватить за глотку. Или он слишком испугался, чтобы кричать, когда на него набросились. А если они наблюдали из кустов и видели, как я пошел вниз? Вы знаете, я отошел на приличное расстояние, на добрую сотню футов. Представьте, подходят посмотреть в машину и видят Мэрриота. Ему тычут в лицо пистолетом и говорят, чтоб он тихо вылезал. Затем его оглушают. Ведь он мог узнать кого-то из них.

— В темноте?

— Да. Некоторые голоса западают в память так, что даже в темноте можно узнать человека.

Рандэлл покачал головой.

— Если это была организованная банда охотников за драгоценностями, они бы не убивали без очень серьезного предлога. — Рандэлл внезапно замолчал. В его глазах появился блеск. Он плотно сжал губы. В его голове рождалась новая мысль. — Налет, — сказал он наконец.

— Думается, эта мысль лучше, — сказал я.

— Да, вот еще. Как вы сюда добрались?

— На своей машине.

— Где она стояла?

— В районе Кабрилло, на стоянке у кафе.

Рандэлл очень внимательно посмотрел на меня. Два лба за его спиной тоже подозрительно уставились. Пьяница в камере попытался петь, взяв неимоверно высокую ноту, но голос сорвался, и это его обескуражило. Он начал плакать.

— Я вернулся пешком к шоссе, — сказал я. — И проголосовал. Остановилась машина. В ней за рулем сидела девушка. Она подобрала меня.

— Девушка, — сказал Рандэлл. — Была глубокая ночь, пустынная дорога, и она остановилась.

— Да. Иногда они останавливаются. Я не познакомился с ней, но она была хорошенькая, — я посмотрел на них, зная, что они не верят мне и им интересно знать, почему я лгу.

— Это была небольшая машина, — продолжал я. — «Купе» фирмы «Шевроле». Номер я не разглядел.

— Ха, он не разглядел номер, — сурово заявил один из телохранителей и снова сплюнул в корзину.

Рандэлл наклонился вперед и укоризненно посмотрел на меня.

— Если вы что-нибудь утаиваете, Марло, с целью поработать самому над этим делом и сделать себе рекламу, то мой вам совет — забудьте об этом. Мне не, понравилось все в вашем рассказе, поэтому я даю вам ночь на обдумывание. Завтра я, возможно, возьму у вас показания под присягой. А пока позвольте дать вам совет. Это убийство, и дело полиции — его расследовать. А ваша помощь, даже очень хорошая, нам не требуется. Нам нужны от вас только факты. Ясно?

— Конечно. Я могу идти домой? Я себя чувствую не очень хорошо.

— Вы можете идти, — ледяные глаза смотрели мимо меня.

Я поднялся и в мертвой тишине пошел к двери, не успел сделать четырех шагов, как услышал покашливание Рандэлла. Он беззаботным тоном сказал:

— Ах да, еще один маленький вопросик. Вы заметили, какие сигареты курил Мэрриот?

Я повернулся:

— Да, коричневые. Южноамериканские в коробке с французской эмалью.

Он наклонился вперед, вытолкнул вышитый шелком портсигар из кучи вещиц Мэрриота, лежащих на столе, пододвинул его к себе.

— Вы это видели раньше?

— Конечно, да, — сказал я. — Где-то он лежал. А что?

— Вы обыскивали тело?

— О'кей, — сказал я. — Я просмотрел в карманах. Это лежало в одном из них. Я сожалею, просто профессиональное любопытство. Но я ничего не нарушил. В конце концов, он был моим клиентом.

Рандэлл взял портсигар двумя руками и открыл его. Он был пуст. Три папиросы исчезли.

Я сильно сжал зубы и попытался удержать усталость на лице. Это было нелегко.

— Вы видели, как он брал отсюда папиросы?

— Нет.

Рандэлл холодно кивнул.

— Он пуст, как видите. Но он был пуст уже в его кармане. В портсигаре мы нашли немного пыли. Я собираюсь провести ее экспертизу. Я не уверен, но мне кажется, что это марихуана.

Я сказал:

— Если у него и были такие сигареты, то, я думаю, он мог бы выкурить парочку сегодня ночью. Ему нужно было взбодриться.

Рандэлл аккуратно закрыл портсигар и толкнул его на место.

— Все на этом, — сказал он.

Я вышел.

Туман рассеялся, и звезды были такие же яркие, как искусственные хромированные звезды на театральном небе из черного бархата. Я ехал быстро. Мне очень хотелось выпить, а бары были закрыты.

Я встал в девять, выпил три чашки черного кофе, подержал затылок под струей ледяной воды и прочитал две утренние газеты. Во второй было сообщено о Лосе Мэллое, но Налти не упомянул его имени. О Линдсее Мэрриоте не было ни слова.

Я оделся и съел два сваренных всмятку яйца, выпил четвертую чашку кофе и оглядел себя в зеркале. Под глазами все еще были темные круги. Я уже открыл дверь, чтобы уйти, когда зазвонил телефон. Это был Налти. Его голос звучал скороговоркой, но далеко не бодро:

— Марло?

— Да. Ну что, вы его взяли? — сразу поинтересовался я.

— О, конечно. Мы его взяли. На линии Вентура, как я и говорил. Ну, парень, мы и повеселились! Шесть футов, шесть дюймов, здоров, как бочка, ехал в Сан-Франциско на ярмарку на машине, взятой напрокат. Пять кварт выпивки на переднем сиденье, и он пил их одну за другой, пока ехал, давая лишь семьдесят в час. Все, что у нас было против него, — это два полицейских с пистолетами и дубинками.

Он остановился, а я перебирал в мозгу различные остроты, но ни одна не соответствовала моменту. Налти продолжал:

— Он порезвился с нашими ребятами, и когда они устали так, что захотели спать, он оторвал крыло от их машины, вышвырнул радио в кювет, откупорил бутылку и заснул. Ребята молотили его дубинками по башке минут десять, пока он обратил на это внимание. Когда ему это стало надоедать, на него надели наручники. Это было легко. Он у нас в холодильнике. Езда за рулем в нетрезвом виде, пьянство в автомобиле, оскорбление полицейского при исполнении обязанностей, нанесение серьезного ущерба собственности полиции, преднамеренное избегание патруля, нарушение общественного спокойствия и стоянка на шоссе. Весело, не так ли?

— А где смеяться? — спросил я. — Вы бы не говорили мне всего этого ради торжества.

— Это был не Лось, — дико сказал Налти. — Эту птичку зовут Стояновски, живет в Хемете, и он как раз окончил работать на подземных работах в том туннеле Сан Джек. Женат, четверо детей. Как она убивается! А что насчет Мэллоя?

— Ничего, у меня болит голова.

— Когда у тебя будет немного свободного времени?..

— Не думаю, что скоро, — перебил я. — Слава богу, все по-старому. А когда будет страшный суд над неграми?