Надежда Лиманская - Бездна смотрит на тебя

— «Во всех ты, душечка, нарядах хороша!», — пропела трубка и отключилась.

Саломея стояла у входной двери. Появления Вадима застало её врасплох.

— Опять Айсидора Тушкан? — насмешливо произнёс он. Так прозвал приятельницу Асю Тушкевич, популярную ведущую на одном из каналов телевидения. — Нужен совет? Опять замуж собралась наша нимфетка преклонных лет?

— Вадик, тебе не идёт! Зачем же так грубо?

— Так бессовестно может использовать людей в любое время суток только она? А тебя особенно!

— Вадик, ну не ворчи, не рви сердце! Ну, прошу тебя! Скоро буду!

Муж обидчиво дёрнул головой. — Моль! Воскресенье всё же, и Ромка приехал!

— Ну, ей — богу! Я быстро! Правда!

Саломея припарковалась возле красно-коричневого реставрированного старинного здания. Вошла в арку. Другой мир. Широкие мраморные ступени вели в зал. Прохладно. Модный, стильный и статусный ресторан итальянской кухни, в его интерьере был сделан акцент на помпезность и недоступность всего, что окружало посетителя. Огромный двух — ярусный зал с колоннами, чёрно-белые мраморные плиты на полу, люстры из уникального стекла фабрики Баровера Тозе. Дорогая посуда, стекло, приборы. Гости ресторана: респектабельная публика, медиа лица. Коллекция граппы, редкие экземпляры вин, отменное обслуживание. Саломея считала этот ресторан роскошным, была здесь пару раз, но, положа руку на сердце, инновации и оригинальные технологии приготовления блюд не всегда приветствовала, даже представленных в самом дорогом ресторане. Безусловно, это дело вкуса. Саломея заметила, как из плюшевого дивана-раковины поднялась статная женщина. Ася. Радостно спешила ей навстречу, слегка виляя бёдрами.

— Это ко мне! — не дав открыть ему рот, хозяйским тоном заявила она кому-то. Затем, взяв под руку Саломею, нежно пропела: — Давно не виделись! А ты, — ничего! Хороша! Кажется, даже похудела?

Это самый удачный комплимент Аси.

— Есть немного! — усмехнулась Саломея в ответ. — Нашла, знаешь ли, работу! Кажется, не по плечу! Тяжело!

— Ах, ты, бедненькая моя! — только и произнесла Ася. Саломея отметила про себя, — приятельница в очередной раз увеличила размер груди. На веках, несмотря на мастерски наложенный макияж, видны чуть красноватые, едва заметные полоски. Следы недавней пластической операции. Накаченные силиконом, более, чем прежде, пухлые губы.

Исчезли «гусиные лапки» у глаз. Густые чёрные волосы плотно прикрывают виски и лоб. А выражение грустных глаз, к сожалению, выдавал возраст.

— Опять? — кивнула на глубокое декольте кофточки ярко-вишнёвого цвета. — Ася! Ты неисправима! Ну, сколько раз предупреждала тебя! Так нельзя! Угробишься окончательно! Делай хотя бы передышку, перерыв! Дай бедняге, организму отдышаться, привыкнуть! — воскликнула возмущённо. — Снова замуж невтерпёж? Рубцы ещё не рассосались, — туда же!

— «Снова туда — а-а, где мо-о-ре огней!», — пропела в ответ. — Ну, согласись, — лучше ведь, чем было! — в воздухе очертила собственный силуэт холёной рукой.

К столику поспешил официант. В очередной раз, не дав слова, Ася почти грубо: — Подойдёшь позже!

Прочитав возмущение на лице Саломеи, ответила: — Чаевые хорошие получает, переживёт! — без перехода, — не бери в голову, Моля! Не в ентим, как говорят бабки, дело! — Отвернулась. — Пластика, не пластика! А жизнь! Вот она! — Кивнула в сторону влюблённой парочки в центре. Мечтательно: — А мужиков молодых, интересных! И на работе, представить не можешь! Девицы эти! Молодые, нахрапистые! По головам шагают! Хотят всё и сразу! — Заметила неодобрительный взгляд Саломеи. — Ой, прости, Моля! Правильно, не затем ты здесь, чтобы мой бред о жизни выслушивать! Ты моя, так уж вышло, самая близкая подруга и потому…

Саломея, глядя ей в лицо, склонив голову к плечу, задумалась. Через двадцать с лишним лет брака, лучшая подруга — это муж. Её лучших подруг нет в живых. Уже четыре года. «Время летит»! Преданные друзья остаются только в юности, когда нечего делить»! Вспомнилась некстати фраза бывшей школьной подруги. Теперь, — жены крупного бизнесмена. Как тесен стал мир. Встретились в прошлом году зимой на одном из горнолыжных курортов. Случайно. Едва узнали друг друга. «Нечего делить»! Надо же! А впрочем, ни тогда, ни теперь, делить, и, правда, нечего!

Вспомнился далёкий таёжный военный гарнизон, где служил отец. В юности у лучшей, этой самой школьной подруги в прихожей над входной дверью висели оленьи рога, — трофей её отца. Он был заядлым охотником. На этих самых рогах отдыхала любимица всей семьи — сиамская кошка. И страшно не любила, когда её тревожили во время отдыха. Входная дверь открывалась и стучала. Рога покачивались. За это кошка мстила, — прыгала гостю на голову, плечи, как повезёт, — всё зависело от роста вошедшего. Кто был знаком с оригинальным приёмом гостей, после звонка, не спешил переступить порог, оставаясь в коридоре. Внезапное нападение любимца имело и некоторые неприятные последствия. Однажды, по какому-то важному делу к ним домой пришёл замполит полка. Кошка прыгнула ему на каракулевую папаху. Он, как человек военный, с тренированной реакцией, не ведая, что на него свалилось, резко схватил, бросил папаху на пол. Всеобщий любимец чуть не погиб. О ветеринарных врачах речи не могло быть, — кошка, отлежалась несколько дней, выздоровела, но лежбище над входной дверью не покинула.

— Моля! Моля! — голос доносился из тумана.

— Извини, Ася! Задумалась! — Тряхнула волосами. — Рассказывай, что там ещё случилось!

— Ну, ты помнишь моего, ну?

— Ну, что дальше? Разбежались? — внимательно взглянула приятельнице в лицо.

— Бывшая его, представляешь, прохода не давала! Там же двое детей! Чуть свет — звонит! А он бежит! К нему в офис приходит, как на работу, каждый день!

— Порвал с женой, не с детьми же! Всё ты, Ася, понимаешь! Что уж, теперь?

— Он оставил ей всё! Ну, ни ей, — детям! А ей всё неймётся! Смотрела я, смотрела на весь этот… Молчала. Выгнала к чёрту!

— Потому как молчала, не отвечала, — значит, давала возможность идти человеку дальше! Что же ты хочешь от меня? — старалась произнести как можно мягче, стало жаль её.

— Вот скажи, Сима! Как ты со своим столько живёшь? Просто удивляюсь! — вздохнула. — Мужики! С ними же через полгода, — скука смертная! Пыжатся чего-то, корчат из себя! А без Виагры, — ноль! В брюках, как правило, — и показала мизинец.

Лицо Саломеи порозовело.

— Не пей больше!

— Да я вообще не пила! И не буду! Никогда! — Ася опять улыбнулась. Выпалила: — Ребёнка хочу!

Саломея с сомнением коротко взглянула на неё.

— Зачем, тогда, все эти атрибуты страсти?

— Да не собираюсь я рожать! Кому, как ни тебе не знать!

— Неужели из детдома возьмёшь? — Саломея искренне удивилась. — Ты! Которая привыкла жить…, — неопределённо взмахнула кистью руки, — свободно, красиво! Ни в чём себе не…