Надежда Лиманская - Бездна смотрит на тебя

— Ничего себе! — возмутился Вадим. — Мы не подозревали…

— Вот и ответьте мне, господа! — ещё больше распалялся Валерий. — Пресловутая регистрация! Разве где-нибудь в Берлине, Лондоне, Нью-Йорке? Интересуются вашей регистрацией? — Вздохнул. — Не — е — т! Это мои дорогие, — рычаг, механизм, созданный ещё Сталиным! Властный механизм управления населением! Проверенный! Эффективный! И долговечный! Почему никто не поднимет вопрос о его отмене? «Прописка», «регистрация». — Язвительно добавил. — Тотальный присмотр! Население всегда и постоянно должно быть под присмотром! Это изобретение Сталина просто «гениально»! И где тут демократия? Свобода?! — Тряхнув головой, поднялся из-за стола. Прошёлся по комнате. Показывая на окно. — Оглянись вокруг, Вадим! — Бедных-то больше! Бедный человек не может быть свободным! Ни при каких обстоятельствах!

— Ну, бедность, бесправие… — задумчиво, взвешивая сказанное, наконец, заявила Саломея. — Бедный человек бесправен и несвободен не только в России! — Успокойся, Валька!

— И то, — правда! — примирительно. — Чего это я? Мы снова вместе! А я — идиот! Простите, дурака! — Валерий, улыбаясь, повернулся к ней: — Что ты, мать, там говорила о своей новой работе? А ну, колись, давай!

В лице Саломеи промелькнула тень: — Только не сейчас!

— Считаешь, так будет лучше? Смотри сама! — Предложил Валерий. Чувствовалось, — слегка обиделся, но успокоился. Потому, как хотел услышать, впрочем, как все люди его профессии, что-то эдакое, нечто, сногсшибательное. Чрезвычайное сообщение, оригинальное повествование, в общем, крошечный, озвученный фрагмент чрезвычайного события из жизни давних друзей.

— Лучше не приставай! — посоветовал Вадик. — Давай, я поведаю, нет, раскрою эту страшную тайну, — расскажу о маленьком, с позволения, сказать, новом хобби моей драгоценной супруги. — Поймав её укоризненный взгляд. — Да! Я переживаю, беспокоюсь! — игривое настроение мужа, как рукой сняло. Затем серьёзно, обращаясь к Валерию:

— Сейчас ты сам поймёшь, прав я или нет! Только тебе, как старому, преданному другу. Знаю, Валька, ты — могила! А Моля пусть нам кофейку сделает! Своего фирменного! О’кей? Муся?

— О’кей, Дин Кунц! [3] Дин Рэй Кунц — популярный американский писатель — фантаст, автор романов — ужасов. — Когда вернулась с чашками, увидела мрачные лица мужчин. Они молча, одновременно взглянули в её сторону. Валерий поднялся с кресла. — Не представляю, как ты, Вадька разрешил. Я бы, — ни за что!

— Он и не разрешал! — улыбнулась она. — Дюша просто принял, согласился!

— В Штатах, думаю, никто бы не додумался, чтобы вот так, неподготовленного человека, женщину…

— Не подготовленную? К чему? — обиделась. — Знаю, знаю! И ты этим хочешь сказать, что…

— Лишь одно! Это мужское дело!

— О, Господи! Неужели и тебе надо что-то объяснять? Я же не участвую в задержании! Даже на место происшествия не выезжаю! Никого не допрашиваю! В конце концов! Архивы, фотографии, ну и это, конечно! — указательным пальцем коснулась виска, встретила взгляд мужа. — Хватит! Проехали! Кстати, Валька! Как там у вас, в Штатах? «Расследовать убийство человека — большая честь для полицейского!». Так, кажется, говорят «твои копы»?

— Всё с тобой ясно! Проштудировала, что могла! — рассмеялся. — Проработала тему, что называется! Вот закалка! Узнаю! И всё же, Муся, будь осторожна, хоть немного-то, береги себя! — Валерий беспокойно заглянул ей в лицо.

— Йес, сэр!

Далеко за полночь, когда за Валерием закрылась дверь, Саломея прошла на кухню. Включила кофеварку. — Устала? — Вадим погладил её руку, поднёс к губам. — Кажется, ты по-прежнему ему нравишься!

— Ошибаешься! — рассмеялась. — Любовь у него! Да такая! Признаться, не ожидала от него!

— Чего? — не понял Вадик.

— Женщина! Та, о которой он говорил…

— Госпожа э… Лангар!

— Ландар! — Присела за стол. — Чай будешь? — Вадим согласно кивнул. Не притрагиваясь к чашке, внезапно заговорил:

— Ну, да, конечно! Это хорошо, здорово, можно сказать! Но знаешь, Саломея! Вот я иногда думаю, хорошо ли это? Порядочно?

— Что? — не поняла Саломея. — Что ты имеешь в виду, Вадик?

— Понимаю, конечно, помощь детям в детдомах! Замечательно! Но, ведь, что дети там, это итог…

— Итог чего?

— Дети без родителей, которые погибли, умерли, спились. Чаще — спились… От безнадёги. Ёмкое русское слово — безнадёга! — Встал. Сунув руки в карманы джинсов, подошёл к окну. Глядя на расцвеченную огнями вечернюю панораму за окном: — Человек слаб, к сожалению! Не всегда находит силы… Вот, если бы им, — мамам и папам этих детей вовремя оказали психологическую, финансовую помощь. И не в виде бесплатных концертов, шоколадок и пластиковых игрушек, или телевизора на двести человек! Реальную! Поддержали семью в виде рабочих мест их родителям, стабильной заработной платой! Глядишь, и не было бы этих переполненных детских домов!

— 111 — Господи, что и говорить! — дёрнув плечами, раздражённо, — да все мы хороши! Очередной фонд! Не в фондах этих дело! А в нас! Нас самих!

Вадим умолк, задумчиво глядя в окно. Так случилось, — в семье никогда не вели разговоров на эту тему. Как-то, не хватало времени. Да и повода не было. Она впервые видела мужа таким. Саломея тихонько подошла сзади. Осторожно положила руки ему на плечи. Затем, крепко обняв, прижалась к его спине. И только слышала, как гулко бьётся его сердце. — «Славный» получился вечерок, — произнёс иронично, не поворачиваясь.

— В последнее время, Дюша, — тихо заговорила Саломея, — всё чаще открываю в тебе что-то новое…

— А знаешь, Моля, — взглянул насмешливо, нежно взяв жену за плечи, — в этом я усматриваю хороший знак! Ведь, если люди живут вместе долго и друг другу не наскучили, значит, они не только любят друг друга, а, ко всему прочему, развиваются! И отношения таких замечательных супругов, как мы, например, — хохотнул, — тоже! Растут! — Без перехода, целуя жену, — я — спать!

— Ступайте, философ! Я, с вашего разрешения, ещё посижу. Подумать надо!

Налила очередную чашку кофе. Вадим поморщился.

— Ну, куда? Куда столько кофе? Ночь на дворе! — Затем, приложив палец к середине лба, над переносицей. Саломею непроизвольно передёрнуло.

— Вадик! Не смей! — тот удивлённо поднял брови. — Вот этого! Не смей! — показала, копируя жест.

— Неужели?

— Вот именно! Очередной! — хорошо понимая, о чём идёт, подтвердила она. Муж развёл руками: — Пошли спать! А? Утро — то вечера…

— Мудренее, знаю! — дурачась, развернула Вадика лицом к двери, улыбаясь, шлёпнула по ягодицам.

— Давай, уж, зануда, иди. Сладких сновидений!

Присела на излюбленное место — нишу в окне. Опёршись на маленькую подушку, задумалась. Последнее сообщение Пашкова об очередной жертве, ещё этот бизнесмен…