Надежда Лиманская - Бездна смотрит на тебя

— Что?! Случилось что?! — От волнения, зачем-то, стал трясти за плечи: — Жива?

— Как видишь! — выдохнула, прислонилась к стене. — Меня хотели убить. Кажется.

— Что-о-о? — зарычал Вадим. — Погоди! Ты, кажется, сегодня встречалась с Асей? Затем с Пашковым? Что дальше? Тебя никто не проводил?! Ну — у, знаешь, я им сейчас устрою кузькину мать! — Схватил мобильный.

— Не надо, Вадик, ну, прошу! — жалобно просила. Затем, неожиданно для себя, громко крикнула. — Сядь!

Крик Саломеи никоим образом не подействовал. Вадим продолжал ворчать, набирая чей-то номер: — Нет, я этого так не оставлю! Вовлекли, чёрт знает во что! А сами! Ни охраны, ни… Ещё этот олигарх чёртов!

— Вадик! Ну, как ты можешь?

— Самоубийца, — не слыша её, продолжал ругаться, — со своей этой смертью! И ты, между прочим, свидетель того разговора… Ну, когда его мочить собрались. — Саломея поморщилась от жаргонного слова. Вадим знал, что она терпеть этого не могла, и всё же произнёс. — Никто ещё не арестован, кстати… Может кто-то из них?

— Прошу тебя, — вздохнула устало, — Присядь, пожалуйста. Опустилась на стул. — Не надо так, огульно, всё в кашу! Или в кучу? — усмехнулась вымученно. — Ты же математик. Программист. Где твоя логика? А, милый?

— Хорошо! Согласен. Мухи отдельно, котлеты отдельно — Чуть остыв, усмехнулся в ответ. — Ты права, надо успокоиться! — Чаю? Кофе? Говори, чего тебе хочется? — Услышала голос мужа из кухни.

— Не знаю. — Проговорила тихо. Поднялась, прошла следом. Сложив руки, опёрлась о косяк арки: — Дюша! Где-то коньяк был.

Вадим серьёзно посмотрел на неё. — С этого и начнём, пожалуй! — ухмыльнулся. — Ты давай, дорогая, нечего стоять, будто… Вижу! Весь день ничего не ела! — Подвинул стул, усаживая жену за накрытый стол. — Начнём всё сначала, — начал спокойно и деловито, — давай-ка, по порядку. Так ты говоришь…

Саломея разбудил настойчивый телефонный звонок. В квартире, кроме неё никого не было, — Вадим выехал по делам чуть свет. Стационарный аппарат на столике в прихожей не унимался, пока не подняла трубку. Телефон по неизвестным причинам не высветил номер звонившего. Странно. Кто там в такую рань? Недовольно, всё ещё спросонья:

— Алло! Вас слушают!

— Проснулась, ведьма? — раздался скрипучий голос.

— Господи! — Рассеяно и недоумённо: — Кто это?

В трубке раздался самодовольный неприятный смех.

— Не догадываешься? Помни теперь, дорогая, ты — труп. Безобразный и смердящий!

Послышался короткий смех, затем — гудки…

Плотно запахнула халат. «Что за дурацкие шутки? Кому пришло в голову так разыгрывать её, хотя… Шутки? — потёрла виски, размышляя. — И голос? Женский, мужской? Не разобрать!». Пыталась размышлять, — мысли путались. Ничего не получалось. Догадки? Соображения? Стало страшно. Злясь на себя, раздражённая, направилась в кухню. Невероятно, — вдруг захотелось спрятаться, да так, чтобы никто не нашёл, никто не разнюхал её местонахождение. Набрав в грудь воздуха, чтобы успокоиться, сделала несколько дыхательных упражнений. Напрасно. Присела на стул. Плотно запахнув на горле ворот халата одной рукой, другой пыталась сделать крепкий кофе. Аромат свежих зёрен из кофемолки немного, так ей казалось, взбодрил и сосредоточил. Страх и волнение, перемежаясь, путаясь друг с другом, по-прежнему, не оставляли. Слегка тошнило. «Думай, думай! Главное, не бояться! Нет, меня не испугать, потому что…». Послышался осторожный лязг ключей в замочной скважине. В висках пульсировала кровь, словно кто-то бил в барабаны изо всей силы. Рефлекторно бросила взгляд на стойку с кухонными ножами. Схватила самый большой, для разделывания мяса. Подошла к двери, встала за стенкой шкафа — купе в прихожей.

Снова неуверенный звук ключей в замочной скважине. Бронированная дверь медленно стала распахиваться, сокращая расстояние, — между пугающей неизвестностью и её зыбким убежищем. Снова шелест чего-то тяжёлого. На пороге… Вадик!

— Принимай, мать! — Поблёскивая матовыми зелёными боками, всю прихожую заполнили арбузы. Десятка два.

Саломея опустила нож, спрятала за спину.

— Арбузная диета. Займёмся? — мотнул головой. — Моль? Ну, скажи хоть, какой я у тебя молодец и… Не понял! — Заметил нож в её руке. Иронично: — Мясо для мужчины, всё же, на первом месте! Умница! Сразу видно, хорошая жена, ждёт мужа, чтобы… — Направился в кухню. — Ну — у! — разочарованно. — Ты его даже из морозилки не достала…

Внимательно глядя на жену:

— Я что-то не понял! Или пропустил? А? Муля?!

— Только спокойно, Вадик! Договорились? — Она вернула нож в гнездо стойки, затем обратила к нему застывшее лицо.

— Только что, — кивнула в направлении прихожей, — мне звонили! С угрозой!

— Та-а-к! — Многозначительно протянул Вадим, присаживаясь. Рассеянно взглянул в окно, обвёл взглядом кухню. Саломея отлично поняла, — за многие годы совместной жизни, — этот его жест не сулил ничего приятного. Замерла. В ту же секунду пожалела о сказанном. Страх, всё же, мощная, невероятная вещь. Чего не скажешь, когда…

— На тебя, дорогая, если меня не подводит интуиция, началась охота!

Подняв глаза и, глядя ей в лицо, словно изучая, спокойно, вдруг, произнёс Вадим.

— Из этого следует, значит…

— Я — на верном пути! Вот что это значит! — закончила за него предательски дрожащим голосом. Отвернулась. — Но как? Каким образом…

— А ты твёрдо уверена, что это всё не дружки — коллеги того олигарха?

— Не думаю! — вздохнула, затем, без причины, быстро, вытерла руки бумажным полотенцем.

— Это, между прочим, тоже нельзя сбрасывать со счетов… О! Налей-ка и мне кофейку! Давай думать, дорогая! Хотя, нет. Вначале следует позвонить Пашкову!

— Может, не стоит? Чья-то идиотская шутка? — неуверенно возразила.

— Ты, что? Серьёзно? Неужели и то нападение… Неудачное, слава тебе, Господи! Не-е-ет, Муля! Сразу два совпадения? Ещё недавно ты намекнула, что я — неважный аналитик. Но здесь, извини, и дураку понятно. Несколько совпадений за короткий срок? Так не бывает! Поднялся.

— Я сейчас!

Приложив мобильный к уху, Вадик нахмурился и вышел из кухни. Саломея не слышала, о чём именно говорили мужчины. Но высокие интонации мужа, — он на чём-то настаивал, — поняла: разговор по телефону для собеседников был не из приятных.

«Умрёшь ты, и Смерть не замедлит, предстанет с усмешкой своей», [5] Шелли П.Б. «К ночи». Перевод К. Бальмонта. — пришли, вдруг, на ум строки… — Да, что же со мной происходит? Припугнули? И что из того? «Соберись! Соберись! — твердила себе. Что помогало в такие минуты? Звонок Князеву. Один звонок! «Попробуй сама! — шептало, что — то, настаивало внутри. — Ну же, Саломея! Немного усилий и…».

Яркий белый свет над головой. Стены слева, справа раздвигаются и тают. Их нет. Незримая сила подхватила и понесла к белому сиянию. Чуть слышно ступает по платформе. Сомкнутое пространство отсвечивает синим. Там, где преломляются синий с фиолетовым, она видит два знакомых женских силуэта. Хрупкий силуэт юной девушки выражает смирение. Печальные глаза смотрят с тоской. Саломея чувствует: это прощальный взгляд. Нисколько не страшно, она знает — её не коснётся. Тяжёлое тёмное пятно взметнулось и направилось к ним обеим. Пожилая женщина смотрит вызывающе и зло. Аккумулируясь, растворяется в чёрном облаке. Исчезает. Серебристый свет озаряет платформу. Девушка, что стояла рядом, — исчезла. Включается чётко отработанный алгоритм действия. Она возвращается.