Ирина Лобусова - Змей Сварога

От Бершадова, разумеется, не укрылась ее растерянность. Крестовская просто поражалась, как он умеет читать ее мысли — ни один человек в мире не улавливал ее душевное состояние с такой чуткостью.

— Что в этот раз не так? — нахмурился Григорий, но не со злобой, а скорее, с интересом.

— Дело в том, что... Есть нечего. Нет у меня еды. Совсем. Я... не успела ничего достать. Из-за нападения, — промямлила Зина, подумав о том, что обязательно бы покраснела, если бы умела.

Но очередной пошлой банальности типа «ну ты и хозяйка, от такой женщины бы любой мужик сбежал» и прочей гадости не последовало. Это Крестовскую немного удивило.

— Ничего страшного, — улыбнулся Бершадов, прекратив хмуриться. — Этот вопрос мы исправим. Ты пока чайник поставь.

— Паршивая я хозяйка, — выдохнула Зина.

— Просто ты рождена для другого, — спокойно ответил Бершадов. — Отварить картошку любой дурак может. К чему тут ум?

Она просто потеряла дар речи от удивления, этот человек шокировал ее полностью! Он даже не произнес сакраментальной фразы «Так жить нельзя».

— Я сейчас приду, — просто сказал он. — Через полчаса вернусь.

Зина поплелась ставить чайник, по дороге на кухню впервые подумав о том, что за все это время даже не подумала о Викторе и об их мучительном разрыве. Но поражало ее другое.

Разумеется, Бершадов уже знал, что она рассталась с Баргом. Не мог не знать. Наверняка за ее домом постоянно следили его люди. И ему доложили, что Виктор ушел от нее с вещами. Однако Бершадов ни единым словом не упомянул об этом! Ни ехидства, ни сожаления — абсолютно ничего. И в голову Зины закралась очень странная мысль.

А что, если он появился у нее не случайно? А что, если он специально пришел этим вечером, зная о разрыве с Баргом, чтобы ее поддержать? Собрался даже накормить ужином. Абсолютно не свойственное ему поведение. Что вообще за человек Григорий Бершадов? Зине никогда бы не пришло в голову, что он способен на такое. Сбитая с толку, Крестовская решила вообще не думать об этом, пусть все идет, как идет. Очевидно, жизнь снова готовила ее к какому-то повороту самыми неожиданными событиями.

Час спустя Зина и Бершадов сидели за вкусным ужином и болтали. Григорий откуда-то принес картошку, любительскую колбасу, хлеб, капусту и соленые огурцы. Они почистили картошку, затем Крестовская отварила ее. Сделали бутерброды с колбасой. Зине казалось, что она вкуснее не ела ничего в своей жизни! От вареной картошки поднимался самый аппетитный на свете пар, а колбаса буквально таяла во рту.

Это был самый замечательный ужин в ее жизни. И она не променяла бы его ни на какие самые изысканные лакомства — настолько хорошо и тепло было ей сидеть вот так, спокойно обсуждать абсолютно нейтральные темы, говорить о пустяках.

Бершадов оказался интересным, остроумным собеседником, глубоко знающим человеческую натуру и умеющим тонко чувствовать. Его суждения о жизни поражали остротой и глубиной. Чем-то его мысли были схожи с мыслями самой Зины, и она поразилась тому факту, что они неуловимо похожи. Это было достаточно удивительно для нее. Бершадова отличала также смелость и широта суждений, он мыслил не так стандартно и узко, как Виктор, взгляды его на жизнь были необычны... Эта беседа стала для Зины истинным наслаждением, такого удовольствия она не получала уже очень давно.

Однако, когда с ужином было покончено, за чаем Бершадов вновь стал серьезным.

— Вскрытие будем проводить ночью, — сказал он, — извини, что к еде.

— Ничего страшного, — Зину действительно не волновали такие вещи, — я привыкла. А ночью — даже лучше. В морге будет не много людей.

— И Кобылянского тоже не будет, — подчеркнул Бершадов. — Чем меньше будет в курсе, тем лучше.

— А он не обидится? — по-детски спросила Зина.

— Он знает. Поэтому все поймет, — спокойно ответил Бершадов. Зина знала, что Кобылянский тоже сотрудничает с органами. А другого выхода в этом мире не было — либо ты, либо тебя. Быть либо жертвой — либо палачом.

— Завтра утром у меня важная встреча, — неожиданно сказал Григорий. — От нее зависит многое.

— Понятно, — произнесла Зина, не смея спросить с кем. Но он словно услышал ее мысли, поэтому пояснил:

— С Колыбановым. С Анатолием Колыбановым, первым секретарем Одесского областного комитета КП (б) У с января 1939 года. Он занимает эту должность уже год, и могу сказать, что это не пустой человек, с ним можно обсудить важные вопросы. А вопрос, о котором мы будем говорить, очень важен.

— Спецоперация, — догадалась Зина.

— Именно. На нашей встрече должен присутствовать еще один человек — командующий войсками округа генерал-лейтенант Болдин. Ты понимаешь, о чем я говорю.

— Войска, — Крестовская выдохнула.

— Краснознаменный Одесский военный округ, — улыбнулся Бершадов, — один из самых первых созданных военных округов. Оперативно-стратегическое территориальное объединение Вооруженных сил СССР и Вооруженных сил Украины. Прошел два переформирования — в 1919-м и 1939 году. Управление всего округа находится в Одессе, это значит, что здесь — центр вооруженных сил всего региона. И речь будет идти о том, что войскам необходимо подкрепление. — Было похоже, что он читает лекцию.

— Подкрепление, — повторила Зина, глядя на Бершадова во все глаза и чувствуя, как все леденеет в ее душе.

— Необходима полная мотострелковая дивизия, которая будет базироваться на территории ОдВо, то есть Одесского военного округа, — меж тем продолжал он. — Это важная составляющая часть моего плана. То есть не совсем моего, конечно, но того, чем занимаемся мы с тобой.

— Значит, война? — замерла Крестовская. — Будет война?

— Мы сейчас не должны говорить об этом, — мягко остановил ее Бершадов.

Разговор плавно перетек на события в мире. Григорий рассказал следующее. После трех месяцев бесплодных боевых действий, добившись частичного прорыва линии Маннергейма, в самый разгар суровой северной зимы, с огромными человеческими жертвами, 12 марта 1940 года советское правительство прекратило зимнюю войну с Финляндией. С финской стороной был подписан мирный договор. Согласно этому договору граница Финляндии передвигалась примерно на 100 км на запад от Ленинграда. При этом Финляндия сохраняла полную государственную независимость.

В результате трехмесячной советско-финской войны 1939 — 1940 годов Красная армия потеряла более 300 тысяч солдат убитыми и ранеными. Финская военная кампания провалилась полностью. А население СССР даже не знало об этом провале.

После завершения финской кампании СССР направил свое внимание на три соседних прибалтийских государства — Латвию, Литву и Эстонию. Эти государство стали независимыми в 1918 году.