Ирина Лобусова - Змей Сварога

— Мы ж с тобой так давно не виделись! Я ж только приехал! Шо, не хочешь старому другу открыть?

В мужичонке не было ничего опасного или интересного, а последняя фраза объяснила все. Зина решила дверь не открывать. Раз он давно не видел Гендрика и только приехал откуда-то, смысла с ним разговаривать не было. Он явно не знал, что произошло с Гендриком. Знал бы — не приперся бы сюда. Смысла вести беседу с привозным пьянчужкой Зина не видела. Ничего заслуживающего внимания сообщить он не мог.

— Гендрик! Да ты шо? — Мужичок еще несколько раз бухнул кулаком, потом грязно выругался, потоптался на месте и наконец пошел прочь, трогательно прижимая бутылку к груди.

Наступила долгожданная тишина. Крестовскую все еще трусило от нервного напряжения. Так бывает, когда будят посреди сна каким-то громким звуком. К тому же эта обстановка мертвецкой действовала ей на нервы. Несмотря на то что труп убрали, здесь все еще тяжело пахло, и Зина с трудом могла это переносить.

Вспомнив, что в шкафчике возле умывальника, там, где были лекарства, она видела почти полную бутылку коньяка, Крестовская вернулась туда, достала бутылку, стакан и вернулась обратно в комнату. Ее совершенно не пугало и не волновало то, что она находится в месте, где недавно был труп — опыт работы в морге давал себя знать. И то, что здесь произошло уголовное преступление, и что она уже успела наследить своими пальцами везде, где только возможно, ее тоже не слишком волновало. По большому счету, Зине было на это плевать: она и не сомневалась, что никто не будет расследовать убийство Гендрика, давать этому делу официальный ход. Здесь вообще все было просто: нет трупа — нет убийства.

А где труп?

Зина залпом выпила коньяк и почувствовала, как ее отпускает нервная дрожь. Стало немного легче, прошло обледенение во всем теле. И она стала думать... О том, что теперь ей делать.

Подогнув под себя ноги и укрыв их одеялом, Крестовская маленькими глотками пила коньяк и думала о том, что убийца, судя по всему, пришел к Гендрику точно с такой же целью, как и она. Скорей всего, он хотел скрыть информацию о местопребывании Игоря Егорова. А местопребывание можно было легко вычислить по месту его последней экспедиции. Гендрик не мог не знать пункта назначения, куда отправился Егоров. Гендрик платил ему деньги, и Егоров обговаривал с ним змей, которых собирался ловить. А раз так, то все сходится — Гендрик знал, куда уехал Егоров. Возможно, убийца пришел к нему, именно это узнать, а не из-за змей.

Зина пила коньяк медленно, маленькими глотками, чувствуя, как растет, расползается тепло в ее теле, и больше не леденеет кровь. Хорошо, что Гендрик был морфинистом, а не алкоголиком, и у него сохранился хороший коньяк.

По опыту Крестовская знала, что предпочитающие наркотики люди пьют очень мало и редко, ну или вообще не пьют. И наоборот — люди, которые пьют много и могут выпить большое количество алкоголя, не употребляют наркотики. Впрочем, убивают себя и те, и другие. Но наркотики всегда вызывали у Зины страшное отвращение. Она предпочитала алкоголь.

Итак, первое, что она сделает завтра же утром, как только приведет себя в порядок, — пойдет к Бершадову. Он должен знать, что произошло, что идет охота за Игорем Егоровым. И те, кто за ним охотится, не остановятся ни перед чем. Примером тому может быть Гендрик.

Отбросив мысли о работе, Зина стала думать о себе: ее смущало возвращение домой в таком виде. Она, конечно, очень надеялась, что Виктор будет на работе, потому как вступать с ним в выяснение отношений не имела никаких сил. Все, чего ей хотелось — просто выпить таблетки и оказаться в родной постели. Она отнесла коньяк обратно в шкафчик и снова легла на одеяло. В этот раз ей удалось заснуть достаточно быстро и главное — без сновидений.

Зина проснулась от того, что у нее затекли ноги. На часах было уже семь утра. Пора было уходить. В засиженном мухами осколками зеркала Зина увидела свое лицо, покрытое самыми разными красками — начиная от ядовитой-желтой и заканчивая ослепительным багрянцем с фиолетовым оттенком. Выглядело оно так страшно, что напоминало маску какого-то злого божества. Зина даже застонала в отчаянии. Но делать было нечего, нужно было идти. Умывшись холодной водой, она потушила свет, открыла входную дверь и тихонько выскользнула на улицу.

И почти сразу же натолкнулась в переулке на вчерашнего шумного ночного визитера — любителя выпить. Он спал на ступеньках соседнего дома, уютно пристроив под голову ботинки. Рядом валялась пустая бутылка из-под водки. Услышав шаги Зины — каблуки ее туфель громко стучали по асфальту, — мужичок нервно шевельнулся, приоткрыл глаз и уставился на нее. Затем, что-то пробормотав, сплюнул и перевернулся на другой бок. Было видно, что он принял ее за свою. Похоже, даже у этого ханыжки, последнего бродяги, спавшего на улице, Крестовская вызывала отвращение.

Больше никаких приключений на ее пути не было. Зина благополучно добралась до дома, отперла дверь ключом, прошла длинный коридор. Открыть дверь своей комнаты она не успела — та прямо перед ней распахнулась. На пороге стоял Виктор.

Он был в белой майке. Полотенце, как всегда, висело на его плечах — Барг шел умываться. При виде Зины глаза его расширились, он побледнел, отступил на несколько шагов назад и буквально простонал:

— О боже...

То, чего Зина так боялась, произошло. Тяжело вздохнув, она ступила в комнату, прикрыла за собой дверь. Не в ее правилах было уклоняться от схватки. Но она чувствовала, что эта схватка будет не на жизнь, а на смерть.

— Ты.. ты... что... — Виктор словно забыл все слова. Лицо его стало белым, как его майка, создавая резкий контраст с показавшимся сейчас желтоватым полотенцем.

Не отвечая, Зина плюхнулась в кресло. Однако тут же встала, прошла к аптечке, нашла три таблетки аспирина и проглотила их без воды. У нее страшно раскалывалась голова.

— Ты... не ночевала дома. Тебя не было всю ночь. И в каком ты виде... — наконец смог заговорить Барг. Он скрестил руки на груди, полотенце упало на пол, но Виктор этого не заметил.

— На меня напали, — хриплым голосом произнесла Зина, — ударили по голове.

— Кто напал, собутыльники? — Барг скривился. — Да от тебя несет коньяком! Зина, ты же превратилась в законченную алкоголичку! В таком виде явиться домой...

— Не смей меня оскорблять! — Крестовская затряслась, она не могла вытерпеть такого. — Я ведь правду тебе говорю!

— И что, я должен поверить?! Ты не ночевала дома! Была неизвестно где, явилась пьяная, и с разбитым лицом!..

— Не преувеличивай, — горько усмехнулась Зина.

— Какой позор! Ты хоть видела себя в зеркале? Стыдоба какая! — от возмущения Виктор затрясся.