Дмитрий Миропольский - Тайна двух реликвий [litres]

– На поезде, – откликнулась Ева.

– На скоростном поезде! – уточнил Броуди. – Когда наши его конструировали, они тоже захотели проверить, не будет ли проблем с птицами. Ведь шансов столкнуться с ними у поезда намного больше, чем у самолёта. Взяли американскую пушку, зарядили в неё курицу и выстрелили со скоростью поезда. Курица пробила сверхпрочное лобовое стекло, пробила кресло машиниста и сделала большую вмятину в задней стенке кабины. Наши были потрясены. Они собрали все данные об эксперименте и отправили американцам с вопросом: почему так и что делать? Американцы ответили совсем коротко: «Разморозьте курицу».

Через мгновение вся компания захохотала, и даже Одинцов не удержался от улыбки. Директор Фонда умел расположить к себе слушателей. Непринуждённая беседа продлилась ещё немного, потом Одинцов сказал:

– Простите, но у нас ещё есть кое-какие дела.

– О да, конечно! – Броуди с готовностью поднялся. – Не смею задерживать. Хотелось бы встретиться завтра. Я доложу о нашем разговоре моим учредителям, получу их санкцию и буду рад сообщить вам более подробную информацию о перстне, его владельцах и тайне Философского камня.

Мунин отправился провожать директора. Ева с Кларой пошли следом в ресторан – заказывать ужин. Одинцов пообещал им, что скоро догонит, и остался в баре. Он ждал всего несколько минут.

– У выхода я разминулся с вашим другом, – сказал француз вместо приветствия, подойдя к столику. – Какие у него дела с Броуди?

Одинцов не удивился тому, что француз узнал Мунина и его самого. Сотрудники «Чёрного круга» выполняли заказ Лайтингера: само собой, агентство располагало личными данными и портретами троицы. А вот реакция на Броуди выглядела странной.

– Если вы хотите доверительного разговора, давайте начнём со знакомства, – предложил Одинцов.

– Я Дефорж, – сказал француз, усевшись напротив Одинцова. – Вы правильно сделали, что вызвали меня сюда. Вам сейчас нельзя расставаться с остальными, и ездить надо как можно меньше.

В самом деле, оставить компаньонов без присмотра Одинцов не мог, а тащить их с собой на встречу за пределами отеля и разговаривать при них с французом тоже не годилось.

– Чем вас не устраивают наши контакты с Броуди? – спросил Одинцов. – Он директор Фонда кросс-культурных связей…

– Я знаю его в другом качестве.

– В каком же?

– Броуди был старшим офицером в МИ5.

– А вы?

Military Intelligence под пятым номером называется военной разведкой, но входит в структуру британского Министерства внутренних дел и занимается контрразведкой на территории страны. То, что Дефорж знал о работе Броуди в МИ5 и знал его лично, позволяло предположить, что в прошлом они были коллегами. Француз оценил проницательность Одинцова и не стал увиливать.

– Я служил в Центральной дирекции генеральной разведки, – сказал он.

Эта дирекция подчиняется Министерству внутренних дел Франции. То есть Дефорж и вправду был коллегой Броуди, а Вейнтрауб, пригласив Жюстину на пост директора своего фонда, пошёл путём Ротшильдов, которые наняли бывшего офицера МИ5. Логично, решил Одинцов и задал следующий вопрос:

– Жюстина сказала, что вам пришлось уйти. Почему?

Дефорж хмуро глянул на него.

– Почему бы нам не поговорить о деле?

– Мы говорим о деле, – сказал Одинцов. – Вы знаете про меня всё, я не знаю про вас ничего и пытаюсь хоть немного выровнять ситуацию. Копаться в Интернете или наводить справки у меня нет ни времени, ни желания. Я согласился на встречу только потому, что Жюстина говорила о вас по-доброму…

Дефорж возразил:

– Вы согласились на встречу потому, что попали в безвыходное положение.

– Назовите причину, по которой вы ушли со службы, – снова потребовал Одинцов, пропуская колкость мимо ушей. – Коррупция?

– Если бы так, Жюстина забыла бы меня навсегда, – повременив, ответил Дефорж. – Я убил подонка. Террориста и бандита. Мог задержать, но убил. Такие, как он, всегда выкручиваются. Деньги, связи, призывы к толерантности… Нельзя было оставлять его в живых. Жюстина знала, что я прав. И знала, что я нарушил закон. Мы тогда уже расстались, и всё же она помогла мне уйти достойно. Вы удовлетворены?

Броуди очаровывал, а Дефорж вызывал симпатию. Британца можно было характеризовать словом респектабельность , а французу больше подходило слово мужество . Жизнь приучила Одинцова не доверять внешности, которая слишком часто бывает обманчивой. И всё же… Напротив за столом сидел стриженный «под ноль» мужчина примерно его лет и его комплекции, так же просто одетый, с загорелым лицом, умным проницательным взглядом и жилистыми кулаками. Разговаривать с Дефоржем было куда проще, чем с аристократом-директором. Одинцов не чувствовал дистанции.

– Кто убил Жюстину и почему? – спросил Дефорж.

Как известно, разведчики бывшими не бывают. Француз вполне мог записывать разговор. Одинцов считал, что вреда это не причинит: он рассказывал только самое необходимое – осторожно, без предыстории.

С его слов, Урим и Туммим входили в коллекцию, которую Вейнтрауб отдал под управление Жюстины. Старик считал камни более ценными, чем все остальные экспонаты, вместе взятые. Говоря об этом, Одинцов не сомневался, что Дефорж знает о презентации, которую Жюстина устроила в Нью-Йорке. Француз это подтвердил. Кроме того, он имел представление о ценности главных шедевров коллекции, поэтому дополнительные разъяснения не понадобились.

Одинцов сказал, что документы на Урим и Туммим оставили у Жюстины некоторые вопросы, а их священный статус помешал упомянуть камни на презентации вместе с картинами Леонардо, Микеланджело, Климта и прочими сокровищами. Жюстина хотела сперва без огласки провести экспертизу в Европе. Если бы реликвии оказались подлинными, она презентовала бы их отдельно. Если нет – о камнях никто не узнал бы, и на остальную коллекцию не была бы брошена тень.

Жюстине пытался помешать внук Вейнтрауба. Лайтингер затеял конфликт сразу, как только появился в Майами. Дело чуть не дошло до драки. Из-за этого приходилось действовать на опережение. Урим и Туммим надо было срочно везти в Европу, но сама Жюстина не могла улететь из Штатов до презентации. Она доверила камни троим экспертам Фонда, своим друзьям – Еве, Мунину и Одинцову. А Лайтингер стал собирать информацию про них и про неё, и для этого нанял агентство «Чёрный круг».

– Откуда такое название? Чёрный круг имеет какой-то смысл, или просто выглядит и звучит красиво? – спросил Одинцов.

– Чёрный круг идеален, это знак совершенства, – с неохотой ответил Дефорж. – Я просил бы вас не отвлекаться.

Одинцов продолжил рассказ. В Израиле троица навела справки о ветхозаветных камнях у тамошних специалистов. Потом они перелетели в Кёльн, где археологи должны были сделать экспертизу. Жюстина, закончив дела в Нью-Йорке, отправилась туда же – с документами на камни.