Иван Погонин - Хищники [сборник]

Азнавуров аж закачался. Он закрыл глаза и был бледен как покойник:

— Я не могу… Мне надо подумать… Они меня убьют…

— Не убьют, вы будете под нашей защитой. А насчёт подумать, что ж, думайте. Следователя мы будить не станем, поэтому у вас есть часа эдак три — четыре. Как только его превосходительство восстанет ото сна и соизволит вас допросить, время на раздумье кончится. Сознаетесь под протокол допроса — мы забудем про Тарасову и не будем вменять вам соучастие в убийстве, станете юлить — я раскручу вас по полной.

Бурцев внимательно выслушал сыщика, сделал глоток чая и сказал:

— Если он не сознается, я его немедленно отпущу, а вас заставлю перед ним извиниться.

— Дайте хотя бы пару дней ваше превосходительство, — попросил Кунцевич. — Впрочем, я уверен — он сознается.

— Хорошо бы. Но если нет… Бог с вами, два дня вы получите, но не более!

— Благодарю.

Мечислав Николаевич ожидал следователя на крыльце административного здания. Действительный статский советник пробыл в арестантском недолго — через полчаса вышел на свет божий, подошёл к сыщику и молча протянул ему протокол допроса. Кунцевич впился в него глазами, а прочитав опустил руки и поднял глаза на Бурцева:

— Как же так?

— Такое впечатление, что он у адвоката побывал. Деньги — фамильные сбережения, которые его предки собирали с момента присоединения Абхазии к России, об убийстве Шереметевского ему ничего, кроме того, о чём говорят на базаре, не известно. Ну и никакой девицы Тарасовой он не знает. Кстати, я тоже её не знаю, кто это и почему он вдруг о ней вспомнил?

— Это так, к делу отношения не имеет. Наш уговор про два дня в силе?

— В силе. Мне тоже перед начальством надо отчитываться. Сегодня телеграфирую принцу, что есть задержанный, который проверяется на причастность. Но если вы ничего нового не найдёте — через два дня я этого землемера отпущу, вы знаете, закон для меня святое.

Титулярный советник поднял на следователя глаза и улыбнулся:

— Я постараюсь найти, ваше превосходительство!

Первым делом он допросил приставленного к кордегардии стражника. Это был абхазец, практически не понимавший по-русски. Пришлось обратиться за помощью к капитану. Тот привёл урядника — терского казака, прекрасно владевшего туземным наречием. Внимательно выслушав перевод вопросов, стражник поклялся, что к задержанному никого не пускал. Потом Кунцевич пошёл в гостиничную библиотеку, где попросил самый свежий «Кавказский календарь» и «Памятную книжку Черноморской губернии», после чего ещё раз поговорил со сторожем арестантской. Через час они с капитаном и тремя стражниками отправились по Сухумскому шоссе в урочище «Цихерва» Гагринской казённой дачи, где пробыли до вечера. Потом титулярный советник попросил капитана привести к нему пяток самых смышлёных подчинённых и долго о чём-то с ними разговаривал.

Кунцевич вошёл в арестантскую в половине четвёртого утра. Задержанный мирно посапывал на деревянных нарах и не проснулся даже от лязга ключа в дверном замке, сыщику пришлось тормошить его за плечо. Армянин открыл глаза и не узнавая смотрел на будившего, лицо которого едва освещалось тусклым светом спиртового фонаря. Наконец, узнал и растянул рот в улыбке:

— Не спится, господин титулярный советник? Совесть мучает? Пришли предо мной извиниться и отпустить?

— Я пришёл, чтобы перевести вас в более безопасное место.

— В более безопасное? — продолжал ухмыляться Азнавуров. — В этом нет никакой нужды. Здесь я себя чувствую вполне спокойно. Или вы боитесь, что я отсюда сбегу?

— Я боюсь, что вам отрежут голову. Имею сведения из надёжных источников, что ваши друзья намереваются это сделать.

Топограф захохотал:

— Полно вам, Мечислав Николаевич, полно! Один раз вам чуть не удалось взять меня на пушку, но во второй раз этого сделать не получится, уверяю вас.

— Нужны вы мне больно. Я предлагал вам сотрудничество, руководствуясь исключительно чувством гуманизма, ибо доказательств причастности вас и иных лиц к убийству господина Шереметевского и мздоимству при торговле земельными участками у нас более чем достаточно.

Услышав про земельные участки, задержанный на миг переменился в лице, но тут же собрался и вновь стал улыбаться:

— Ну-ну. Что ж, если доказательств у вас хватает — отдавайте дело в суд, ну а он разберётся.

— Отдадим, непременно отдадим, не извольте беспокоиться. Но оформление дела требует времени, и для того, чтобы за это время вас не лишили жизни, и вы могли предстать перед судом, я и вынужден в эту раннюю пору не спать. Ну, всё, хватит разговоры разговаривать, собирайтесь, я обожду вас за дверью.

Они ехали по узкой извилистой дороге. В повозке расположилось четыре человека — на козлах сидел стражник-кучер, рядом с ним примостился ещё один, Кунцевич и землемер сидели сзади. За ними рысцой двигалось четверо всадников.

Выстрелы грянули, когда маленький отряд подъехал к мосту через Жоэквару. Кучер повалился в одну сторону, второй стражник — в другую. Кунцевич сжал Азнавурова в объятиях и вместе с ним вывалился из повозки. Схватив задержанного за руку, Мечислав Николаевич метнулся в сторону леса. Конные стражники дали несколько выстрелов, развернули лошадей и галопом помчались в сторону станции. Когда стук копыт их лошадей совсем стих, на дороге появились четыре фигуры в черкесках. Один из бандитов подошёл к повозке, осветил фонарём трупы, затем посмотрел внутрь. Нападавшие стали громко обсуждать что-то на местном наречии. Поговорив несколько минут, они подобрали оружие убитых и скрылись в темноте. Всё это время сыщик и топограф лежали, вжимаясь в землю и боясь пошевелиться. Только минут через десять, Кунцевич приподнялся:

— Вставайте, Азнавуров, вставайте. Нам надо срочно возвращаться на станцию. По дороге идти нельзя, нас там может ждать засада. Вы же наверняка знаете какие-то тайные тропки, так что ведите!

Однако задержанный подниматься не спешил. Он сидел, вжав голову в плечи и обхватив её руками.

— Вставайте, Ашот Арутюнович, а то простудитесь.

Землемер поднял голову. По его щекам текли слёзы:

— Это он, он приказал меня убить!

— Ну разумеется! О чём я вам давеча говорил?

— Но он же… он…

— Что он? По крайней мере одного человека он уже прикончил. А это знаете ли, дело такое — стоит только попробовать, потом не остановишь!

— Но он же не сам…

— Разумеется не сам. Станет он руки марать!

Следователь собственноручно записал показания землемера и сунул их в толстую папку. Велев увести армянина, он повернулся к Кунцевичу:

— Сейчас я формально допрошу землевладельцев, ну а с вас — братец этого проходимца.

— Неволин арестовал указанных старшим Азнавуровым абхазцев и должен уже поехать за младшим.