Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

Лучин, думал Опалин. Где-то я совсем недавно слышал эту фамилию… Ну да, конечно. Что сказал управдом Минускин? Соседями убитой Зои Ходоровской были Лучины, Герчиковы и Карасики. Лучин работает на фабрике звукозаписи, у него жена и двое детей… Да нет, совпадение, конечно. Мало ли в Москве может быть Лучиных…

На столе Опалина затрещал телефон. Иван ответил и после короткого разговора повесил трубку.

— Значит, так, — объявил Опалин, воинственно ероша волосы. — У нас два дела: парк Горького и Пречистенка. По поводу убийства в парке: как я мыслю, Марья Груздева каким-то образом избежала расстрела и залегла на дно. Теперь вот всплыла и где-то как-то пересеклась с кем-то из своих бывших подельников или знакомых.

— Ее подельников всех расстреляли, — вставил Василий Михайлович.

— Так же, как Груздеву? — Иван дернул щекой. — Дело у нас странное, поэтому мы ничего не можем утверждать. Предположительно для кого-то Груздева стала слишком опасна, он выманил ее на свидание в парк Горького и поручил неизвестному лицу убить ее и сделать так, чтобы труп нельзя было опознать. Убийца ошибся и вместо Груздевой задушил и изувечил ни в чем не повинную студентку. Нигде в газетах об убийстве не сообщалось, и догадалась ли Груздева, что хотели убить ее саму, большой вопрос. Попробуем для начала отыскать Михаила Филипповича Лучина и… дальше поглядим, что да как. Петрович…

— Я совсем недавно слышал фамилию Лучин, — не удержался Петрович, делая для себя пометку в записной книжечке, которую он всегда носил с собой.

— Я тоже, — коротко ответил Опалин. — Теперь насчет убийцы. Круг людей, которые могут выполнить такую работу, не так уж велик. Надо понять, кто из них был в Москве 11-го числа, и копать дальше. Сложно, но осуществимо. Возможно, осведомители…

— Не тратьте время зря, — перебил его Василий Михайлович скрипучим голосом. — По почерку — это может быть Карташевский, Перель, Богатенко или Мазур. Лайкевич тоже мог бы провернуть нечто подобное, но он умер в прошлом году от туберкулеза. Важника убили в Ростове вместе с сожительницей — кто-то свел с ним счеты. Кочарьян был застрелен при попытке перейти границу. Бобинский сидит, Павша сидит, Хомяков сидит. Шор отошел от дел, но он всегда был умнее прочих. Кого я забыл? — спросил старик сам себя и сам же ответил: — Кажется, никого. Возьмите в разработку тех четверых, которых я вам назвал, но будьте осторожны. Они не только удавкой и топором орудуют, но при случае могут и зарезать, и застрелить.

— Василий Михайлович, — искренне проговорил Опалин, — я не знаю, что бы мы без вас делали… Я только про Карташевского и Мазура подумал, а вы сразу остальных назвали.

— А вы учитесь, пока я жив, — спокойно ответил старик. — Тут, понимаете, такое дело: чем больше вы знаете, тем меньше вам приходится гадать и полагаться на случайных людей. Сами понимаете, осведомители далеко не всегда бывают надежными, а врут в этой среде, как дышат.

— Значит, займемся нашей четверкой кандидатов, — подытожил Опалин. — Придется, конечно, постараться, чтобы их найти, но… И вот еще что: Петрович, наведи-ка справки еще об одном человечке. Зовут Николай Иванович Малыгин, сидел предположительно за грабеж, сейчас работает в ресторане на ипподроме. Он живет в одной квартире с родными Левашовой и проявлял к Софье необъяснимый интерес. Хочу знать, с чем это связано.

— Если мы считаем, что хотели убить именно Груздеву, то Левашова нам вроде как ни к чему, — осторожно заметил Петрович. — Или ты все же думаешь…

— Ничего я не думаю, просто проверь его, ясно? Теперь насчет Пречистенки. Тут придется плотно поработать с осведомителями. Нельзя провернуть дело такого уровня, чтобы никто ничего не заметил. Места скупки краденого тоже держать в поле зрения, вдруг что всплывет.

— Мы до сих пор не знаем, что именно было в тайниках, — заметил Петрович.

— Да, но Алевтина Бунак смогла вспомнить и описать кое-что из украденных ценностей, которые лежали в комнатах. Будем пока ориентироваться на них. Всех Федоров Пермяковых, какие найдутся в Москве, надо проверить — на всякий случай. Горюнов только что звонил мне, сказал, что закончил портрет со слов Варвары Резниковой. Договоришься со Спиридоновым, чтобы размножить фотографии рисунка и разослать милиции, плюс по копии каждому из нас. Да, насчет содержимого тайников. Убитый Роман Елистратов, похоже, занимался хищением ценностей, но все материалы по его делу в Ленинграде. Я попробую их заполучить, но — не уверен, что выйдет быстро.

— Ваня, ты забыл про отпечатки пальцев, — напомнил Петрович. — Там же были инструменты и прочее… Что с пальчиками-то?

— Ничего я не забыл, — буркнул Опалин. — Инструменты чисто протерты. На дверных ручках — отпечатки Румянцева и его людей, что наводит на мысль, что ручки тоже протерли до их появления. На секретерах и шкафах, из которых выгребали ценные вещи, либо нет отпечатков, либо пальцы Румянцева и его подчиненных. Горюнов очень старается, но пока почти все, что он нашел, — либо наши же коллеги, либо отпечатки убитых членов семьи, домработницы и няньки. Да, есть несколько неопознанных отпечатков, но в нашей картотеке их нет. Может, это вообще какие-нибудь друзья дома оставили…

— Сколько человек в банде? — деловито спросил Василий Михайлович.

— Как минимум три, но я думаю — четыре. Включая наводчика.

— Может быть, гастролеры? — предположил старик. — Тем более если спрятанные в стене ценности были родом из Ленинграда. На вашем месте, Ваня, я бы искал аналогичные дела.

— В Ленинграде?

— Везде. Четыре человека, которые переворачивают вверх дном целый дом и не оставляют отпечатков, — на моей памяти это что-то исключительное. У них должен быть очень опасный главарь, — добавил старик задумчиво. — Преступников вообще крайне трудно приучить к дисциплине, а тут такое…

— Яша недавно предположил, что они могут быть как-то связаны с Марьей Груздевой, — заметил Петрович.

— На основании чего? — спросил Опалин.

— Ну, просто 11-го ее должны были убить, а 13-го ограбили дом на Пречистенке. Так себе сближение, прямо скажем…

— Я бы принял это как одну из возможных гипотез, — сказал Иван, подумав. — В конце концов, чего только не бывает — например, мы недавно услышали тут фамилию, которая прозвучала в совершенно другом деле. — Он повернулся к старику: — Василий Михайлович, пока вы здесь, я хотел бы показать вам рисунок Горюнова. Может быть, вы сумеете узнать этого загадочного лже-Пермякова…

Он сходил за рисунком, который изображал лицо волевого мужчины с небольшими глазами и плотно сжатыми губами. Но Василий Михайлович, изучив его, вынужден был объявить, что этого человека он видит впервые.