Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Тогда подожди, я сейчас выйду.

— Рая… — Он взволновался, вспомнив, сколько времени перед выходом она прихорашивается, красится и взбивает кудри.

— Я все равно собиралась сейчас идти, — жизнерадостно ответила его собеседница. — Еще минута, и ты бы меня не застал… Ты можешь подойти прямо к дому?

— Уже иду, — объявил он и повесил трубку.

…Она выпорхнула из подъезда в прелестном платье, деталей которого, впрочем, Казачинский все равно не разглядел. Она была самая лучшая, а платье — оно просто имело честь облекать ее гибкий стан. Светлые глаза и капризные губы смеялись, подвитые каштановые волосы падали на плечи. В руке она несла светлый зонтик от солнца.

— Ух, какой ты сегодня! — сказала Рая, поглядев на него.

И от сознания того, что все было не зря и что девушка, ради которой, в сущности, все и затевалось, его одобряет, душа Юры воспарила на крыльях. Он засмеялся и сделал попытку поднять Раю в воздух.

— Ну перестань, перестань, Ниловна из окна увидит! — запротестовала Рая. — Юра! Ты мне платье помнешь… Ну Юра!

Прохожие, шедшие мимо по своим будничным, скучным и прозаическим делам, расцвели улыбками, глядя на эту гармоничную молодую пару.

— Да что Ниловна, плевать я на нее хотел, — беспечно ответил Казачинский, бережно ставя девушку на ноги. — Еще не хватало, чтобы я какой-то домработницы боялся…

— Она не просто домработница, она папина дальняя родственница и почти член семьи, — строго ответила Рая, поправляя туфлю, которая чуть не слетела, пока ее обладательницу держали в воздухе. — И он, знаешь, ее слушает…

— Что, и в государственных делах тоже? — необдуманно ляпнул Юра.

Рая поглядела на него с укором.

— Что за глупости ты говоришь! Ниловна следит за домом. А что касается государственных дел, так папа еще не нарком, хоть и занимает высокий пост… Пойдем, купим лимонаду, ты мне расскажешь, как у тебя дела. По телефону я ничего понять не могу! И кто этот Опалин, про которого ты постоянно говоришь?

Казачинский забыл обо всем и принялся увлеченно рассказывать, перескакивая с одного дела на другое. Продавец в деревянной будочке, состоящей из прилавка с навесом на четырех столбиках, налил молодым людям два стакана лимонада, и Юра заплатил за оба, не обращая внимания на протесты Раи.

— В общем, я так понимаю, тебе там хорошо, — сказала девушка. Допив лимонад, она раскрыла зонтик от солнца и изучающе смотрела из-под него на Казачинского.

— Да, там отличные ребята! — ответил он искренне. — И тому, что я с ними познакомился, я обязан твоему отцу. Это же он сказал, что я должен заняться настоящим делом, доказать, что я серьезный человек… ну и рекомендовал меня…

— А я почему-то думала, что тебе будет тяжело, — заметила Рая. Она взяла Юру под руку, и они медленно двинулись по улице.

— Почему?

— Ну, ты же только что был в кино, а тут — угрозыск… Не боишься?

— Может быть, немножко, — признался Юра, помедлив. — Когда разрешат носить оружие, буду чувствовать себя увереннее.

— Какой-то Твардовский или Твердовский доложил папе, что твой начальник тобой очень доволен. — Рая засмеялась. — Нет, ну я не верю: неужели ты будешь задерживать бандитов? Как такое вообще может нравиться? Особенно после фильмов…

Казачинский немного растерялся. Он чувствовал в ее словах какую-то подоплеку, которую не понимал и которая смутно его беспокоила. "Почему она говорит о кино? Она что, теперь жалеет, что я больше не снимаюсь? Но ведь трюкач — даже не актер, у него вообще никаких прав нет. Можно выполнить фантастический трюк, но публика все равно будет верить, что его делал другой человек…"

— Я еще никого не задерживал, — признался он. — Я вообще только учусь у Опалина… и других… Форму вот получил сегодня нормальную…

— И это все ради меня? — протянула Рая так, словно сомневалась. Она улыбалась, но Юра заметил не улыбку, а именно сомнение и обеспокоился.

— Конечно! А ты думала, я не смогу?

— Ничего я не думала. По-моему, в угрозыске должно быть скучнее, чем в кино. Тебе не кажется?

— Почему — скучнее?

— Ну, не знаю… Все эти истории про убийства… отравление сулемой… зарезанную студентку… Фу! — Рая аж содрогнулась. — Об этом даже в книгах читать неинтересно, а в жизни это должно быть в тысячу раз ужаснее.

Ах вот почему она волнуется, сообразил Казачинский. Ее коробит от подробностей всех этих грустных и гнусных дел. Конечно, ведь она такая воздушная, такая чистая девушка, а он не удержался, расписал ей все зачем-то…

— Да… в жизни… — пробормотал он, поправляя фуражку и лихорадочно думая, как бы сменить тему. Рая вертела ручку зонтика, пристально глядя на своего спутника, и наконец он нашелся. — А твой отец — как он? Что он? В Кремле бывает?

— Бывает, — подтвердила девушка многозначительно.

— Неужели и с самим… — Юра не договорил.

— Ну да. Общаются. По работе, ты же понимаешь. — Рая вздохнула. — Слушай, я уезжаю завтра на дачу… Опять мама меня зовет, я думала, что останусь в Москве, но тут так жарко… — Последнее слово она очаровательно растянула так, словно в нем было по меньшей мере пять "а".

Юра происходил из мира, дач не знавшего, и не понимал, в чем вообще сложность — остаться на лето в Москве; но Рая-то была из совсем другой вселенной, и он уважал ее желания и желания ее близких.

— А ты не останешься? — все-таки спросил он. — У меня выходной должен быть… через пару дней… Провели бы его вместе…

— Я дней через десять приеду, — пообещала Рая, наклонив голову к плечу. Казачинский находил эту ее манеру особенно милой и потому стал на глазах таять, как мороженое. — Ну, или в августе, как получится… Когда мы с мамой окончательно наскучим друг другу…

— А что твоя мама говорит обо мне? — отважился спросить Юра.

— Ну что она может говорить? — пожала плечами Рая. — Она тебя видела только два раза, когда я тебя домой приводила.

— Мне кажется, я ей не нравлюсь, — признался Казачинский.

— Как это ты можешь не нравиться? Перестань.

— Она на меня так смотрела за столом, когда я вилку в правой руке держал, — Юра насупился. — А я просто привык. Мы без ножей дома едим…

— Юра, ну сейчас не то время, когда кто-то станет обращать внимание на такие глупости, — отозвалась Рая. — Ты себе вбил в голову… невесть что вбил. Маме нравится все, что нравится мне. Даже если она что-то скажет против тебя, ты что, думаешь, я не смогу тебя защитить? Знаешь, это как-то даже обидно…

— Я тебя очень люблю, — скороговоркой шепнул Юра и быстро поцеловал Раю куда-то в щеку возле уха. Зонтик дернулся и задел его по голове. Фуражка упала, и он со смехом подобрал ее.

— Рая, это ужасно, но мне пора идти, — сказал Казачинский, посерьезнев.

— Ты там береги себя…