Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— А ты сам-то куда? — спросил Петрович.

— Мне к следователю надо, — коротко ответил Опалин. — Слушай, я забыл проинструктировать их насчет дневника наблюдений. Тогда давай ты, а я пошел. Дело срочное!

Он скрылся за дверью, а Петрович присел на край своего стола и принялся объяснять, как записывать передвижения объекта слежки и в каком виде вносить их в отчет.

С утра Опалин не мог дозвониться Соколову и решил заехать к нему на работу. Но там он узнал, что следователь появлялся на полчаса и затем отбыл в неизвестном направлении, туманно намекнув на какие-то архиважные дела. Доподлинно неизвестно, какие выводы сделал из этого Опалин, но он только молвил: "Ага", и через некоторое время его можно было видеть в звенящем трамвае, который мчался по Садовому кольцу. На одной из остановок трамвай выплюнул нашего героя, загремел колесами и укатил, а Иван вошел в полутемный, пахнущий кошками подъезд. Потолки здесь были огромные, лестницы — высокие, но Опалин неустанно карабкался по ступеням вверх. Между четвертым и пятым этажами он остановился, завидев девочку с косичками, которая сидела на подоконнике, болтая ногами. На коленях у нее была разложена тетрадка, в которой она рисовала карандашом кусок двора, видный из окна. Возле девочки лежала маленькая белая собачка, которая глядела на нее с умилением.

— Света, а почему ты здесь? — вырвалось у Опалина. — Здорово, смешная собака…

Он погладил собачку, которая завиляла хвостом и тоненько тявкнула.

— Ты к папе пришел? — спросила Света, глядя на Опалина снизу вверх.

— Ага.

— Он не очень сейчас, — признался ребенок после небольшого колебания.

— А ты почему не посидишь у кого-нибудь из соседей?

— Не хочу. — Света вздохнула. — Они нас не любят. И боятся.

Опалин открыл рот, чтобы сказать множество правильных вещей — что маленькие дети не должны сидеть на подоконнике, что Свете лучше пойти погулять с собакой, поиграть с другими детьми, развлечься — но он с детства ненавидел все, что отдавало лицемерием, а правильные, хорошие и глубокомысленные фразы, которыми он собирался сотрясти воздух, как раз лицемерием и пахли. Белая собачка зевнула и положила голову на вытянутые лапы.

— А где мама? — спросил Опалин и тотчас пожалел об этом. Света быстро вскинула на него глаза.

— Где-то, — она повела худеньким плечом, потом опустила голову и вдвое старательнее стала чертить в своей тетрадке. Опалин молча погладил девочку по голове и шагнул к лестнице.

— Подожди, — сказала Света ему вслед, снимая с шеи два ключа на коричневом шнурке. — Возьми. Он заперся. Тот, который поменьше, — ключ от комнаты.

Опалин взял ключи, поглядел девочке в лицо, буркнул: "Я сейчас" и неожиданно побежал по лестнице вниз. Через несколько минут он вернулся, неся увесистую банку с маринованными огурцами в рассоле.

— Лучше бы пиво, — безразлично заметила Света, вернувшись к рисованию. Собачка тихонько тявкнула и согласно завиляла хвостом.

Опалин открыл дверь в коммунальную квартиру, которая, судя по всему, была хорошо ему знакома, и вошел. Где-то бодро хрипело радио, в другом конце играл граммофон, но неожиданно стал запинаться, повторяя по кругу один и тот же музыкальный кусок. Из ванной комнаты вышла молодая гражданка в халате, который едва скрывал ее обильные прелести. На голове ее тюрбаном возвышалось закрученное вокруг мокрых волос полотенце. Гражданка поглядела на Опалина и хихикнула.

— А, вот и угрозыск пожаловал, — уверенно объявила она, хотя Иван был в штатском. — Вовремя вы! — Она покосилась на банку огурцов, снова хихикнула и, напевая себе под нос, скрылась в своей комнате.

Иван подошел к двери следователя и негромко постучал. Никакого ответа. Решившись, Опалин вторым ключом отомкнул замок и осторожно приоткрыл дверь.

Следователь Соколов, пьяный, расхристанный и всклокоченный, спал на диване. На столе валялись пустые бутылки и остатки немудреной закуски. Александр храпел, лежа на спине, рот его был приоткрыт, ворот расстегнут, одна рука свешивалась до пола, как у мертвеца. В комнате несло перегаром. За кисейными занавесками о стекло с негромким жужжанием билась муха.

Опалин поставил на стол банку с огурцами, открыл окно и выгнал муху. Соколов всхрапнул, тяжело повернулся, с хрустом почесал грудь под рубашкой. Заметив на столе рядом с вскрытой банкой килек консервный нож, Опалин взял его и стал возиться с банкой, которую принес. Когда он снял крышку, то инстинктивно почувствовал, что на него смотрят, и поднял голову. Взгляд Соколова уперся в него, как острие ножа.

— В-ва… Ва-ня! — по складам проговорил Александр и засмеялся.

— Тебя с работы выгонят, — сказал Опалин сокрушенно.

— Ну и …с ней, — тотчас ответил следователь. — Рра… бота… В гробу я видал… такую работу…

Тем не менее он сделал попытку подняться и, завозившись на диване, кое-как сел.

— Дай…

Опалин хотел налить рассол в стакан, но Соколов потянулся к банке, вцепился в нее и стал прямо оттуда глотать жидкость.

— Друг, — промычал он, оторвавшись от банки и переводя дух. — Знал, чем порадовать…

Иван помог вернуть банку на стол, поддерживая ее, чтобы Александр невзначай ее не разбил. Следователь шмыгнул носом, вытащил из банки огурец и стал мрачно его жевать.

— Только. Не надо… — пробормотал он с набитым ртом.

— Чего не надо? — на всякий случай спросил Опалин.

— Говорить. Сам. Знаю все. — Соколов ставил интонацией знаки препинания как попало. Соображать ему еще было трудно. — Не надо.

Он сидел, всклокоченный, жалкий, похожий на обломок крушения. Иван все искал слова, которыми можно было повлиять на собеседника, достучаться до его разума, — и не находил.

— Как башка трещит, а? — простонал следователь, хватаясь за голову.

— Если ты все знаешь, — не выдержал Опалин, — как ты можешь так поступать с собой, со Светкой, со всеми? Ты посмотри на себя…

— Все… Какие все? — усмехнулся Соколов. — Если я сдохну, никто и не заметит… А она так вообще обрадуется.

— Ты о жене? — спросил Опалин после паузы. Честно говоря, он не любил касаться этой темы.

— Все было хорошо, — забормотал Александр, откидываясь на спинку дивана и полузакрыв глаза. — Понимаешь, все! Мне казалось, она перебесилась… Светка у нас родилась… как солнечный лучик… Какого рожна? Я мало зарабатываю, что ли? Ну, квартиру не смог обеспечить… отдельную… Но, может, переведусь в старшие следователи, раскрою… головоломное что-нибудь… Дадут! Все будет… И тут… сука эта… Фриновский… Коллега, тоже мне…

Иван молчал.

— Ненавижу его, — проговорил Соколов, дернув щекой, и тяжелая, лютая злоба зазвенела в его голосе. — Тварь улыбчивая… Пришел и… всю жизнь мою разрушил… Всю жизнь! Моя-то, как ты думаешь, сейчас где? А? В магазине, что ли? Трется с этим уродом! Ты же знаешь меня, Ваня, столько лет знаешь… Ну скажи, разве я заслужил такое? Корячусь на работе, пашу как вол…