Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Да я видел это своими глазами! — горячился Басаргин. — Местная пьянчужка упала и ударилась, а может, ее ударили… Бутылка вина разбилась, и получилась кровавая лужа! И лежала она, как мертвая…

— И вы не заметили, что это не кровь, а вино? Не поняли, что гражданка на самом деле жива?

— Ну… Вокруг все трещали: "Убили, убили! Ах, ах!" Ну, мы и поверили…

Ракицкий качал головой, и в глазах его читалось недоверие:

— Максим Александрович, ну, это же анекдот… Они там, совсем недотепы, что ли, в этом угрозыске?

Но писатель вовсе не считал Опалина недотепой. "Конечно, молодой еще, но… Взять хотя бы дело об убитом ребенке: ведь сразу же догадался, что к чему, и стал искать именно в этом направлении… Надо будет в очерке похвалить его — как выражается Поликарп, подать в положительном ключе. Беда в том…"

Беда в том, что муза Басаргина, которой, очевидно, надоело вдохновлять его на творения для "Красного рабочего", сделала крылышками изящное движение — и улетела. Писатель гипнотизировал белый лист — и не мог выжать из себя ничего.

Пока на Солянке Басаргин переживал неподдельные муки, в тесном здании угрозыска в Большом Гнездниковском Опалин, подперев рукой щеку, изучал сводки без вести пропавших. Стол, за которым он работал, был втиснут в угол помещения. Стена слева, стена впереди, а справа — громадный шкаф с папками из дореволюционного полицейского архива, которые не успела сжечь толпа в феврале памятного 1917 года. Дверь ежеминутно хлопала, из неплотно прикрытого окна тянуло сквозняком, но Иван привык не обращать внимания на такие мелочи. На столе агента угрозыска Логинова, который сидел в лучшем месте кабинета, под портретом Карла Маркса, воинственно раздувшего ноздри, затрещал телефон.

— Агент Логинов слушает… Здесь. Сейчас спрошу… Ваня, — крикнул Логинов, оторвавшись от трубки, — тут какая-то гражданка Теплякова пришла. Говорит, дело у нее до тебя.

Опалин высунулся из-за шкафа:

— Дело? Ну ладно…

— Да, пропустить, — сказал Логинов в аппарат. — Она хоть симпатичная? — спросил он, повесив трубку.

— Раз увидишь — не забудешь, — хмыкнул Иван.

Она явилась через минуту, решительно сжимая сумочку и громко стуча каблуками. Маленькая, с кудрявыми волосами мышиного цвета и глазами немного навыкате, она действительно казалась оригинальной, но симпатичной ее никто бы не назвал. Разговор она начинала, как атаку, бросаясь вперед очертя голову и без всяких предисловий.

— Я должна вам сказать кое-что, — заявила Теплякова, усаживаясь на стул, который ей указал Опалин. — В редакции я не могла, а сейчас могу. — Она испустила сухой смешок, от которого у Логинова по спине поползли мурашки, но у Опалина, судя по всему, нервы были крепче, потому что он и бровью не повел. — Это касается бегства Колоскова. Вы будете записывать мои показания? — внезапно спросила она.

— Как хотите, — спокойно ответил Опалин.

Его ответ, очевидно, удовлетворил Теплякову — она несколько раз одобрительно кивнула.

— Я даже не знаю, как мне быть. — Она мигала часто-часто, и по лицу ее то и дело проходило что-то вроде судороги. — Я сомневалась. С одной стороны, я же там работаю. А с другой… — Она хихикнула, и тут Логинову захотелось поскорее уйти из кабинета, — я, наверное, подпишу. Да, я подпишу показания, потому что кто-то… кто-то должен положить этому конец. Как вы считаете?

Опалин видел, что его собеседница взвинчена до крайней степени, но старшие товарищи учили его: "Никогда не мешай свидетелю выговориться", и оттого он улыбнулся, чтобы не отвечать.

— Когда все откроется, они очень пожалеют, — мстительно добавила Теплякова. — А такие вещи скрывать нельзя.

— Вам что-то известно о том, почему исчез Колосков? — Опалин все-таки решил вернуть странную свидетельницу к тому, что его больше всего интересовало.

— Да. Нет! Да! — тотчас же ответила Теплякова, дергаясь сильнее обычного. — То есть я думаю, что… Деньги. Все дело в них. Кто-то заметил, что они пропадают. Не сходятся эти… эти… Баланс? Да, кажется, баланс. Стали считать — 55 тысяч как не бывало.

Опалин вытаращил глаза. Такого он, по правде говоря, не ожидал.

— Вы хотите сказать, что из редакции пропало 55 тысяч рублей?

— Да! — нервно выкрикнула Теплякова. Она задвигала ногами, то сплетая их, то расплетая, то убирая под себя, то шевеля носками туфель. Одновременно она стала ожесточенно чесать шею свободной рукой, потому что в занятой по-прежнему держала ручку сумочки. — 55 тысяч. Измайлов их украсть не мог. Они бы и хотели, может, свалить все на него, — прибавила гостья с кривой усмешкой, — но не на того напали. У него каждая копейка подсчитана и внесена в бумаги. Он очень внимательный. И он не заведовал рекламой. А Колосков — да. Теперь они боятся.

— Кто — они? — терпеливо спросил Опалин, решив во что бы то ни стало добиться толку от этой дерганой женщины, выражавшейся так путано.

— Оксюкович. Наш главред. И Федотов-Леонов. Заведующий. Я слышала их разговор. Не подумайте, что я подслушивала, — быстро добавила Теплякова. — Это случайно получилось. Я хотела попросить аванс, подошла к дверям, а они говорили в кабинете. У меня замечательная рубрика — "В мире домашней хозяйки". Но наша газета — о, это такая клоака!

— Когда именно вы слышали их разговор? — быстро спросил Опалин.

— Три дня назад.

— Можете точно передать, что именно они говорили?

— Оксюкович был в ужасе. Он говорил, что произошла какая-то ошибка. Поликарп Игнатьевич настаивал. Я запомнила его фразу: "55 тысяч не могут раствориться в пространстве! Куда они делись?" Потом Оксюкович сказал, что подозревать своих — чудовищно, ему нехорошо от одной мысли об этом. И заведующий назвал Колоскова. Он держал у себя деньги, полученные за рекламу, он так все устроил, что у него не спрашивали отчетность, и при нем рекламы стало гораздо больше, чем раньше. Главред сказал — нет, не может быть, наверное, 55 тысяч Измайлов украл. Но Поликарп Игнатьевич сказал, что через Измайлова такие суммы не проходили, он только выплачивал зарплату, авансы и ведомости у него в образцовом порядке. Потом Оксюкович сказал — надо разобраться, но без ГПУ и милиции, никто не должен знать.

— Почему? Он так боится за свое место?

— Конечно, боится, хотя сам еле дышит, легкие как решето, — с отвращением ответила Теплякова. — И курит! Видели бы вы, как он курит!

Но Опалин не был настроен обсуждать здоровье редактора "Красного рабочего".

— Вы считаете, что Колосков совершил растрату, украл 55 тысяч рублей и скрылся? — поставил он вопрос ребром.

— Да. Нет! — тотчас поправила себя гостья. — Поймите, у меня только подозрения. Но растрата точно была, раз о ней говорил Поликарп Игнатьевич. И Колосков очень вовремя исчез!