Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Конечно.

— Что там у нее стряслось с женихом-то?

— Ах, нет, нет, — заговорила Надя, морщась, — Ваня не был ее женихом… Это глупости. То есть не то что глупости… он ей нравился, понимаешь? И она ему нравилась… одно время. Но он ничего не говорил о свадьбе и даже не намекал…

— Не намекал, а так?

— Что — так?

— Они жили без всякой свадьбы?

Надя покраснела.

— Во-первых, я не думаю… Во-вторых… и вообще… Ваня — порядочный человек! Он к ней относился… ну… по-дружески… А она решила, что это не дружба уже… Однажды стала говорить, что хорошо бы им покончить с неопределенностью и расписаться… а он и вспылил…

— Ты слышала их разговор?

— Нет. Мне Галя сказала. Она… она была… — Надя задумалась, — сражена, да? Ей даже в голову не приходило, что Ваня так может с ней обойтись…

Опалин глядел на нее и с неудовольствием думал, что она чего-то недоговаривает. Дворник назвал Ивана Катаринова женихом Гали. Такие прозвища на пустом месте не рождаются, как минимум загадочный тезка Опалина должен был подавать девушке определенные надежды…

— Когда именно они поссорились? — спросил Иван.

— Дней десять назад, наверное.

— А после этого общались?

— Ну… Она ему книгу какую-то вернула. Получается, общались…

— Ты помнишь тот день, когда ее сбил трамвай?

— Помню.

— Как она вела себя с утра?

— Ну… Завтрак… как обычно… Потом — не знаю, я на курсах была.

— На каких?

— Я курсы иностранных языков посещаю. Бывшие Берлица… Там Екатерина Александровна преподает.

— А Екатерина Александровна — кто?

— Она с Лизой занимается немецким.

Увидев недоумение на лице Опалина, Надя нетерпеливо пояснила:

— Лиза — сестра Гали, в школу ходит.

— Понятно. А медведь в коридоре чей?

— Анечки. Она младшая.

— А почему ты сегодня не на курсах?

— Так занятий нет.

Занятий нет, а одежда все-таки не домашняя. Опалин смерил Надю взглядом. Она нравилась ему, но он чувствовал в ней напряженность, как у человека, который не хочет сказать лишнее, боится проговориться.

— Давай вернемся к третьему февраля, — попросил он. — Ты ведь не весь день была на курсах?

— Нет. Потом я на катке каталась, а вечером в кино пошла.

— Да? И какая фильма шла?

В те годы слово "фильм" употреблялось в женском роде.

— "Цирк Поммера" с Мацистом. Видел?

— Нет еще. У меня… у меня работы много.

— Ты сходи, — посоветовала Надя, с сочувствием глядя на него. — Мне понравилось…

— Ты одна в кино была?

— Почему одна? Полный зал был…

— Нет, я имею в виду, ты одна пришла, без знакомых?

— А, если в этом смысле… Да, одна.

— После фильмы что было?

— После фильмы? О-о… Я вышла из кинотеатра — ничего не видать… Идти-то вроде близко, но мне даже не по себе стало. Думаю, посижу в буфете, послушаю музыку… оркестр играл… Пока пирожное съем, кофе выпью, думаю, и туман рассеется. Какое там! Посидела, выглянула в окно — а там только хуже стало. Поняла, что нельзя больше сидеть, надо возвращаться домой… Еле дошла. Галя на кухне с матерью ссорилась, я не стала туда заходить и ушла к себе.

— А почему они ссорились?

— Это ты у Анны Андреевны спроси, — с вызовом ответила девушка.

— Во сколько ты вернулась домой?

— Не помню. Поздно было уже. Папа читал газету, как обычно, если я где-то задерживаюсь… Потом я услышала, как дверь хлопнула, но не обратила на это внимания. Утром я узнала, что Галя ушла и домой не вернулась. Аристарх Николаевич встревожился, Анна Андреевна плакала… Стали искать ее… Ну и нашли. Только по сапожкам опознали, она недавно новые купила…

— Скажи, а во сколько фильма началась?

— Ты про "Цирк Поммера"? В четверть седьмого. Кинотеатр "Палас". — Надя тяжело вздохнула. — Может, тебе еще билет показать? У меня где-то валяется.

— Покажи, — спокойно велел Опалин и поглядел на нее загадочным взором, в котором ей почудилась неприязнь.

Надя принесла из комнаты сумочку, обшарила все отделения и нашла-таки билет, который завалился в самый угол. Опалин расправил его и тщательно прочитал все надписи.

— Ну и зачем это? — мрачно спросила Надя, забрасывая косу за спину. — Ты что, меня подозреваешь в чем-то?

— Да при чем тут подозрения, — проворчал Опалин, возвращая ей билет, — мне протокол надо будет оформить, понимаешь? Свидетельница такая-то, жила в одной квартире с жертвой, в тот день была там-то и там-то, рассказать может то-то и то-то, в доказательство своих слов предъявила, к примеру, билет на фильму…

— А! Строго как у вас…

— Конечно. Я же не для себя расспрашиваю, а для дела…

Надя немного успокоилась, но все же глядела на него недоверчиво. Чтобы не настораживать ее, Опалин перевел разговор на родителей Галины.

— Скажи, ты их хорошо знаешь?

— Ну, раз мы живем в одной квартире… — ответила девушка, поводя плечом.

— Что они за люди?

— Они-то? Обыкновенные…

— В каком смысле?

Надя неожиданно рассердилась.

— В таком! — Она сверкнула на Опалина глазами. — Ну что о них можно сказать? Анна Андреевна вся в семье, Анечка часто болеет, Лиза вот тоже… учится не очень… Аристарх Николаевич работает, у него ответственная должность в Моссовете, еще по партийной линии нагрузка…

— А чем он конкретно в Моссовете занимается?

— В жилищно-строительном комитете состоит, — ответила Надя, наморщив лоб. — Они муниципальным и кооперативным строительством руководят… и не только в Москве, но и в губернии.

— А-а, — протянул Опалин. — Важное дело.

Новоиспеченная столица пухла и лезла во все стороны, как дрожжевое тесто, которое проворонила беспечная хозяйка, и в этих условиях строительство действительно имело огромное значение. Увы, квартирный вопрос, испортивший москвичей, решался туго и явно не поспевал за ростом города.

— Я не могу себе представить, как она могла решиться на такое, — пробормотала Надя, ежась, — она же видела, что все ее любят, хотя Анна Андреевна своей воркотней любого выведет из себя…

— Воркотней?

— Да, она очень настойчивая бывает, и одно и то же… по много раз… это, знаешь, раздражает. Моя-то мама совсем другая… поэтому я вижу разницу.

— А мама твоя где сейчас?

— Так она в тресте работает. У папы секретаршей.

— Разумно, — неизвестно к чему заключил Опалин и попросил лист бумаги и ручку, чтобы написать протокол.

Не без сожаления он отлепился от мягкого дивана, подсел к столу и стал писать, но неожиданно прервался.

— Не для протокола, просто мне любопытно. Почему ты не в домашней одежде? Я тебе помешал куда-то идти?

Губы Нади дрогнули.

— Нет, я… Ты правда не для протокола?

— Честное слово.

— А то я тебе не скажу.

— Нет, скажи. Мне просто интересно.

Девушка вздохнула.