Валерия Вербинина - Иван Опалин. 9 книг

— Друг! — умоляюще проговорил Храповицкий, бросаясь к шоферу. — Пусти в кабину…

— Попутчиков не беру, — отрезал тот.

Это были его последние слова, потому что Храповицкий несколько раз выстрелил в шофера. Забравшись в кабину, бандит спихнул безжизненное тело на свободное сиденье и ударил по газам.

— Скорей, скорей, уйдет! — надрывался Соколов.

Фургон вылетел на бульвар и понесся по кольцу. Машина следователя не отставала, но и сократить расстояние не удавалось. Свернув на просторную улицу Горького, Храповицкий рванул к Тверской заставе, за которой начиналось Ленинградское шоссе.

— Он уходит из города! — бушевал следователь.

— А я что могу сделать? — крикнул в ответ шофер.

Ругаясь последними словами, Соколов выбил стекло и высунулся в окно.

— Быстрее, ну! Что ты тащишься…

— Александр Владимирович, — уже умолял шофер, — оттепель же! Гололед! Мы перевернемся…

Он кричал еще что-то, но Соколов, не слушая, прицелился и трижды выстрелил — по шинам и по кузову.

— Промазал! — рявкнул он в бешенстве, валясь на сиденье.

— Горит! — закричал шофер. — Он горит…

Соколов высунулся в окно и действительно увидел над кузовом угнанной машины языки огня. Фургон завилял на дороге — Храповицкий явно не мог справиться с управлением.

А в следующее мгновение следователь увидел летящий по встречной полосе троллейбус первого маршрута — прекрасный двухэтажный троллейбус, сверкающий огнями.

Фургон развернуло на скользкой дороге и швырнуло в троллейбус, прямо в центр салона. Заскрежетал металл, с хрустом вылетели из рам стекла, токоприемники сорвались с линий. От удара троллейбус отлетел на несколько метров и, нелепо закрутившись, остановился. Фургон, из которого валил черный дым, тоже не двигался. Улица вокруг взорвалась истошными криками.

— Остановись! — приказал Соколов шоферу. — Стой, стой!

Машина затормозила прямо посреди улицы, и следователь, держа наготове пистолет Опалина, бросился к фургону. Поразительно, но Храповицкий не погиб при столкновении и даже ухитрился вылезти из кабины. Окровавленный бандит уже успел выбраться на асфальт, когда подбежавший Соколов в упор разрядил в него все патроны, остававшиеся в обойме. Храповицкий покачнулся и упал бесформенной грудой. Взгляд его застыл, изо рта его показалась струйка крови.

К месту происшествия, отчаянно свистя, от ближайшего поста бежал милиционер. Переложив пистолет в левую руку, правой Соколов залез в карман и достал удостоверение. Милиционер, совсем еще молодой мальчик, с опаской косился на его форменную шинель, на оружие, на перекошенное лицо. Свою фуражку следователь потерял во время погони и даже не заметил этого.

— Соколов, следователь по важнейшим делам, — проговорил Александр скороговоркой. — Преследовал опасного преступника, застрелившего сотрудника МУРа. Вызовите… вызовите «Скорую»… скорее… в фургоне водитель, он ранен или убит… в троллейбусе… в троллейбусе люди…

И он побрел к троллейбусу, мысленно приготовившись к тому, что его ждет. Час пик — полный салон — многочисленные человеческие жертвы, изуродованные женщины, рыдающие дети. Дым, который все еще валил от фургона, мешал ему разглядеть все хорошенько и, услышав чей-то стон, он остановился.

— С ума сошли, — пробормотал мужской голос. — Разве ж можно так водить? О-ох…

Подойдя поближе, Соколов увидел зажатого между покореженными стенками кабины водителя троллейбуса, немолодого мужчину с седыми усами.

— Ты как, отец? — спросил следователь.

— Какой я тебе отец, — проворчал водитель. — Ногу я сломал, кажется…

Следователь заглянул в салон. Месиво поломанных скамеек, битого стекла, кусков железа. И никого.

— Пустой, — пробормотал Соколов. — Пустой.

И расплакался, не стыдясь своих слез.

— Он, вишь ты, то поедет, то станет, — объяснил водитель. — То поедет, то станет… Мне и велели его на базу пригнать, чтоб его, значит, осмотрели. Где-то там ток неправильно идет…

Он завозился и боком, боком осторожно выбрался из помятой кабины.

— Ты же говорил, у тебя нога сломана, — проворчал Соколов, вытирая лицо.

— Ошибся я, — просто ответил водитель. — Покурить у тебя не найдется?

— Держи. — И следователь, не глядя, отдал ему целую пачку.

…В десятом часу вечера хирург наконец вышел из операционной. В коридоре ему навстречу поднялся Юра Казачинский.

— Доктор, скажите, как он?

— Вы его родственник?

— Нет. Коллега. Он будет жить?

— Мы сделали все, что могли, — устало ответил врач. — Но при таких ранах… Там не только артерия, там легкое пробито. — И закончил: — Я бы сказал, это вопрос нескольких часов.

— Но надежда есть? Хоть какая-нибудь?

— Надежда всегда есть, — отозвался врач. Впрочем, не уточнив, что в этом конкретном случае считает ее совершенно напрасной.

Внизу в холле Казачинского ждали приехавшие в больницу друзья и коллеги Опалина — Антон, Лиза, Петрович, Николай Леонтьевич, Нина. Приехал даже Терентий Иванович, который был известен своей нелюбовью к больницам и старался всегда их избегать.

— Доктор говорит, положение серьезное, — сказал Юра. И, помявшись, добавил: — Очень.

Нина тихо заплакала. Антон стал ее утешать. «Она влюблена в Ваню?» — удивилась Лиза. Но в том состоянии безнадежности и гранитного ощущения собственного бессилия, в котором она находилась, даже не могла как следует приревновать.

Что касается Соколова, то в больницу он не поехал, а ограничился тем, что позвонил по телефону, чтобы узнать о состоянии Опалина. Дело было не в бессердечии и не в эгоизме следователя; куда попали пули, он видел и вполне представлял себе последствия, поэтому врач ничего нового ему не сообщил.

На следующее утро Соколов по вызову явился к прокурору, и, увидев выражение лица Яшина, сразу же понял: начальник настроился выесть ему весь мозг, а потом закусить печенью. Мысленно следователь взмолился, чтобы ему хватило терпения — и везения, ведь от исхода разговора с прокурором зависели не только карьера Соколова, но и все дальнейшее существование.

— Что это вы вчера устроили? — напустился на него Яшин. — Гонялись за преступником по всей Москве, разбили стекло в машине… Машина, между прочим, не ваша, а государственная! И вообще, какого черта, Соколов? Чтобы бегать за преступниками, существуют муровцы… пусть они этим и занимаются! А в машину теперь придется новое стекло вставлять… Вы знаете, Соколов, что стекла на деревьях не растут и на дороге не валяются? Да что там машина, когда из-за вас… целый троллейбус, между прочим, всмятку! И еще повезло, никого в нем не было…