Жозе Душ Сантуш - Последняя тайна

— Успокойтесь, — попросил он. — Не надо нервничать.

— Я спокойна, слышите? — почти вскрикнула итальянка. — Меня не так-то легко вывести из себя! Я не такая, нет! Даже когда есть причины нервничать, даже когда доводится слушать разные гадости!..

— Боюсь, что это не гадости, а скорее…

— А что же еще? — прервала она историка. — Вы осмеливаетесь все это говорить, не приводя минимально приемлемых доказательств, так чего же вы ждали? Что мы скажем «Аминь»? «Благодарствуем, что вы просветили нас, олухов небесных?» — так, что ли? Вы ждали оваций? На что вы рассчитывали?

Взгляд Томаша посуровел.

— Я рассчитываю, что меня выслушают, — сказал он с неожиданной даже для себя настойчивостью и наставил на нее указательный палец. — Вы говорили мне, что будете слушать, не злясь, говорили? Теперь выполняйте!

Валентина закрыла глаза, прошептала по-итальянски какое-то заклинание и, глубоко вздохнув, посмотрела прямо в лицо ученому, давая понять, что эмоции полностью под контролем.

— Что ж, рассказывайте, — любезно и абсолютно спокойно сказала она, удивив собеседника такой мгновенной «сменой декораций». — Так какие же, в конце концов, доказательства есть у вас?

Томаш посмотрел на нее недоверчиво: притворяется или уже успокоилась? Догадавшись о его сомнениях, итальянка заморгала и одарила его такой очаровательной и яркой улыбкой, что он сам не удержался и просиял.

— Первое, что вы должны понять, что в Библии есть умышленные ошибки, — сказал Томаш, соблюдая все же осторожность. — Случайных ошибок, естественно, намного больше, но и преднамеренных, уж извините, хватает.

— Доказательства, господин профессор.

— Пожалуйста, вот сразу же — второй стих Евангелия от Марка, — указал он. — В тексте говорится: «Как написано у пророка Исайи: Я посылаю Ангела Моего пред лицом Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою». Но проблема-то в том, что автор Евангелия ошибся, потому что эта цитата не из Исайи, а из Малахии, 3:1. Многие переписчики поняли эту ошибку и переправили на: «Как написано у пророков». И тем не менее, — чем не пример жульничества с оригинальным текстом?

Валентина искривила губы.

— Да, но, по-моему, это не так уж серьезно.

— Это умышленное искажение оригинального текста, — настаивал на своем Томаш. — И хотя на первый взгляд эта вариация может показаться несущественной, на самом деле это не так. Ошибка свидетельствует об определенной теологической ограниченности самого автора Евангелия. А покрывая его ошибку, мы даем превратное представление о качестве его работы.

Итальянка, слегка наклонив голову, приняла аргумент.

— Пусть так, — сказала она. — Но вы так и не предоставили мне доказательств обмана в историях с прелюбодейкой и с воскрешением…

Томаш поднял руку, призывая не торопиться.

— Сейчас, сейчас, потерпите немного, — попросил он. — Сначала, я хотел бы, чтобы вы уяснили почетче, какого рода ошибки, причем преднамеренные, творили на протяжении веков переписчики, — он показал на Кодекс, лежавший на столе. — Прочтите, что написано у Матфея, 24:36. Иисус предсказывает конец времен, говоря: «О дне же о том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, а только Отец Мой один». Этот стих создает очевидные проблемы для понятия Святой Троицы, которая, среди прочего, устанавливает, что Иисус — Бог. А раз Бог, то Он всеведущ. Однако же в этом стихе Иисус признается, что он не знает, когда придет день и час Страшного суда. Как же так? Неужто Иисус не Бог? Разве не всемогущ? Чтобы разрешить сей неудобный парадокс, многие копиисты изъяли выражение «ни Сын», устранив проблему, — заключил он, стукнув по столу указательным пальцем. — А это, дорогая моя, — типичный случай умышленного искажения по богословским мотивам. Раз изменение не случайное, то оно — преднамеренное. Полагаю, это вам вполне понятно.

— И это изменение сохраняется до сих пор?

— Эта правка была разоблачена, и после большой полемики переводчики-традиционалисты решили вернуться к изначальному тексту. А раз так, то они оставили без изменений этот парадокс и молятся, чтобы верующие его не заметили. Важно подчеркнуть, что переписчики допускают не только случайные ошибки. Многие изменения носят явно умышленный характер. Например, сталкиваясь с небольшими разночтениями в изложении какого-то сюжета в разных копиях, многие из них устраняли эти различия, а значит, сознательно изменяли содержание. Доходили до того, что вставляли какие-то эпизоды в текст переписываемого Евангелия, — он сделал паузу, чтобы усилить драматический эффект. — Это аккурат случай с прелюбодейкой и с воскрешением в Евангелии от Марка.

— Ага! — воскликнула Валентина. — Дождалась я-таки! Наконец-то мы добрались до сути!

Томаш рассмеялся.

— Уверяю вас, самое интересное все еще впереди, эти две истории — пустяки.

— Посмотрим, посмотрим, — отвечала итальянка. — Пока что вы поставили под сомнение две из основополагающих историй Библии, не приведя, насколько я понимаю, никаких доказательств!

— Вам нужны доказательства?

— Именно их-то я и жду, Бог знает, сколько…

Почувствовав боль в пояснице из-за неудобного положения, историк выпрямился и сделал глубокий вдох, как перед решительным прыжком.

— Первое, что вы должны усвоить, — следующее: эпизод с прелюбодейкой, несмотря на всю свою известность, находится в тесной связи со всеми, что описаны в Евангелии от Иоанна, со стиха 7:53 до 8:12.

Валентина не скрыла своего удивления.

— Mamma mia! — воскликнула она восхищенно. — Вы даже помните все обозначения стихов? Ну и голова!

— Не забывайте, дорогая моя, что я историк, — улыбнулся Томаш. — Главное, чтоб вы запомнили: этот эпизод изначально не входил в текст Евангелия — как этого, так и прочих. Его вписали копиисты.

Итальянка потерла указательный палец о большой и, чтоб не было сомнений, добавила:

— Доказательства.

— Пожалуйста, без проблем, — откликнулся историк. — Эпизод с прелюбодейкой отсутствует в самых древних вариантах Нового Завета, считающихся более соответствующими оригиналу. Он возникает исключительно в копиях, сделанных значительно позже. Кроме того, стиль изложения весьма отличается от других глав Евангелия от Иоанна, включая истории, приведенные как до, так и после этого эпизода. Наконец, в этом повествовании используется много слов и выражений, которые не встречаются в прочих главах Евангелия. Исходя из всего этого, ученый мир пришел к выводу, что этот фрагмент был привнесен позднее. Это надувательство.

— Что ж, — вздохнула госпожа инспектор, сознавая, что крыть, как говорится, нечем. — Вот так-так! — она посмотрела на Ватиканский кодекс. — А как же данная история оказалась в тексте?