Наташа Полли - Утесы Бедлама [litres]

– Тогда я напишу Мартелю и попрошу прислать людей, чтобы расчистить дорогу, – предложил я. Я понимал, что иду наперекор Рафаэлю, но уж очень не хотелось думать о том, что мне предстоит, если у нас ничего не выйдет. – Мы могли бы сказать, что нужный нам кофе растет в долинах. Теперь после такого снегопада все, что вы выращивали здесь, погибло.

– Кому-то придется идти в Асангаро, чтобы доставить ваше письмо, – сказал Рафаэль. Его голос звучал немного угрожающе.

– Мы заплатим. У нас есть деньги, – заявил Клем. – По-моему, блестящая идея.

Рафаэль не ответил, и я понял, что он обдумывает возможные последствия. Если он запретит нам отправить письмо, и дорога останется нерасчищенной, нам придется идти через лес, а он не мог следить за нами круглосуточно. Если он разрешит, мы будем ждать Мартеля. Он больше не злился из-за нас: казалось, мы тревожили его. Даже пугали.

– Он вряд ли обрадуется, если прибудет через два дня и увидит, что снегопад закончился, – заметил Рафаэль.

– Я скажу, что заставил вас. Он не будет злиться.

– Хорошо, – тихо ответил Рафаэль. – Отправляйтесь в деревню и поищите кого-нибудь, у кого есть время.

Он взял свою сумку и вернулся к статуе святого Томаса, чтобы покрепче завязать обрывок веревки с молитвой вокруг запястья. Покончив с этим, он достал щетку со стеклянной ручкой и воск, которым натирал статую на реке. Но теперь, когда Рафаэль стал начищать нагрудник статуи, его рука оставляла мягкие следы в пыльце, и вскоре в воздухе повисли прекрасные геометрические узоры из света.

К тому времени все разошлись, и утренняя дымка рассеялась достаточно, чтобы рассмотреть плантации. Они ютились на участке между скалой и границей. Я помог Клему подняться.

– Давай напишем письмо и поищем кого-нибудь, кто мог бы его доставить, – сказал он. – Черт возьми, я бы чувствовал себя гораздо увереннее, следи за Рафаэлем пара десятков крепких мужчин. Даже если они не смогут расчистить дорогу.

– Да. Хорошая идея. И мы должны отправить твои карты. И сделать наброски карты на стене в церкви.

– Зачем?

– В таком случае, если нас убьют, Министерство по делам Индии все равно получит карты. Они понадобятся тем, кто приедет сюда после нас.

Клем поморщился, словно его вот-вот вырвет.

– Они подготовили тебя особым образом, – заметил он.

– Я знаю, прости. Но мы должны это сделать.

– Нет-нет, ты прав. Карты готовы. – Немного помолчав, Клем спросил: – Эм, что мы, черт побери, будем делать? Мартель приедет через несколько дней, если вообще согласится приехать.

– Осмотримся, сделаем рисунки.

– И будем ждать, пока он успокоит свои нервы? – Он кивнул в сторону Рафаэля, вздрогнул и одними губами произнес грубое слово, которое ни за что бы не сказал вслух. – Черт, он уже и так не взводе, и мы оказали себе медвежью услугу, поделившись с ним нашим планом добыть черенки. Он просто скажет всем, что мы приехали за хинином, а судя по твоим словам, Мартель будет только рад, если нас убьют чунчо, а не местные хинные бароны, которые потом обвинят его в том, что он нас пропустил.

– Знай он наверняка, что Мартель ему поверит, он бы так не беспокоился…

Клем покачал головой.

– Нет. Мы не можем рисковать жизнью. Послушай, он должен подружиться с одним из нас, и этим человеком уж точно буду не я.

– Я тоже не его родственная душа…

Клем крепко схватил меня за руки.

– Тебе лишь… нужно найти с ним общий язык, причем заняться этим уже сейчас.

Я бросил взгляд на Рафаэля, который по-прежнему начищал статую.

– Хорошо. Да, я попробую.

– Отлично, – пробормотал Клем. Он снова набрал в платок снега и приложил к челюсти. – Пойду составлять письмо Мартелю.

– Ты должен пойти.

– Что?

– К Мартелю. Рафаэль не навредит тебе, если тебя здесь не будет.

Клем сглотнул. Он и сам думал об этом.

– Я не хочу оставлять тебя с ним, Эм. Мне совсем не по душе эта мысль. Рафаэль не рад иностранцам. Он явно не хочет, чтобы мы слонялись рядом с границей или подходили к маркайюк. Признаться, я думаю, здесь считается кощунством даже расспросы о них, не говоря уже о том, чтобы беспокоить их… При такой снежной погоде может произойти все что угодно, если Рафаэль вдруг решит, что ты задаешь слишком много вопросов или…

– Нет, послушай. Будет лучше, если ты пойдешь. Так ты сможешь передать карты Минне. За меня не беспокойся.

– Ты уверен?

– Наполовину, а это уже неплохо.

– Хорошо. – Клем выдохнул с облегчением. – Я должен вернуться не позднее, чем через четыре дня.

Я подавил в себе маленького ребенка, который боялся оставаться один. Клем не был трусом. Его почти убили, и если он останется, то затаит обиду, чем только разозлит Рафаэля еще больше. Ему нужно было ненадолго исчезнуть.

– Хорошо, иди в церковь. Я вернусь через… секунд десять, после того как он швырнет в меня чем-нибудь тяжелым. Хочу спросить его кое о чем.

Клем похлопал меня по руке и пошел прочь. Он шел медленно и осторожно придерживал голову рукой. Я направился к Рафаэлю и остановился в двух ярдах от него и маркайюк. Под ногами хрустела хвоя.

– Если вы стараетесь не шуметь, у вас плохо получается, – бросил Рафаэль, не оборачиваясь.

– Нет. Послушайте… Статуя, то есть маркайюк, которую мой отец привез домой… Моя мать думала, что она убила нашу собаку, когда я был ребенком. Из-за этого ее отправили в сумасшедший дом. Маркайюк могла это сделать?

Казалось, Рафаэль не удивился моему вопросу. Он продолжал начищать статую, и я решил, что он не заговорит со мной, но ошибся. Казалось, он говорил неохотно. Я не понимал, зачем он постоянно переступал через себя. Мартель не просил его быть вежливым с нами.

– Что сделала собака в то время?

– Полагаю, укусила меня.

Я сидел с папой в саду. Был жаркий вечер. Сложно представить зной, когда вокруг тебя лежит снег, но в те времена у меня был всего один джемпер и в тот день я ходил без него, а еще повсюду распустились цветы. Собака была огромной. Она, как и Кэролайн, была доброй, но нередко теряла терпение. Она спокойно подошла ко мне и попыталась увести от папы, которого она не любила. Когда мы попытались отогнать собаку, она схватила меня за рукав и резко потянула. Я отпрянул, и она сомкнула зубы на моей руке – я ясно помнил это, потому что даже теперь под татуировкой якоря остались маленькие шрамы. Кэролайн выбежала из дома на шум и начала спорить с папой.

А потом они оба вскрикнули, когда собака упала замертво. Ее шею словно проткнули палкой.

Я до сих пор не знал, кто ее убил: папа, я или кто-то другой.

– Вы приводите их в действие, просто стоя рядом, не говоря уже о схватке с собакой, – пояснил Рафаэль. – Они двигаются медленно, но если поймут вас неправильно, могут сломать руку. Тем более убить животное.