Наташа Полли - Утесы Бедлама [litres]

– Я хотела найти отца Рафаэля, – пояснила она. – Он должен был проведать Хуана после обеда, но так и не… У него появились дела?

– Нет, – ответил я. – Думаю, он все еще в лесу.

Франческа изумленно отпрянула. Ее неровные плечи сдвинулись на разное расстояние.

– Он не должен там находиться в это время.

– Он мог пойти куда-то еще?

– Нет, он священник, – возразила Франческа, как будто это означало, что он был прикован к якорю, застрявшему между утесов. Она всмотрелась в лес. Сияющая пыльца окрашивала белые стволы деревьев в янтарный, но Рафаэля нигде не было. – Боже, они снова забрали его. Возможно, на долгие годы.

– Или он не чувствует холод и потерял сознание, – возразил я. – Мы должны найти его. Вы можете попросить людей помочь?

– Да, – ответила Франческа. Она прошмыгнула мимо меня к веревкам, которые уходили в темную колокольню над чердаком, где спал Рафаэль, и дернула за них. Колокола зазвенели, и их звон раздался на многие мили вокруг, но из леса так никто и не вышел.

На мосту засияли мерцающие огни ламп. Когда Франческа рассказала обо всем жителям, начался странный переполох: люди были скорее заинтересованы, чем обеспокоены, словно никто из них не верил в возможность гипотермии, обморока под деревом или нападения медведей. Хотя она сказала, что мы должны найти его, люди проигнорировали ее слова и безоговорочно направились к маркайюк. Статуи казались живыми в свете ламп. Они постоянно опускали руки, принимая вещи – пузырьки с солью, ракушки и веревки с молитвами в узелках. Все механизмы, находившиеся под землей, постоянно срабатывали из-за такого количества людей. Мария прижалась к святому Томасу. Она вцепилась в его руку и печально наблюдала за толпой.

Добравшись до леса, Инти распорядилась, чтобы люди выстроились перед границей. Мария не хотела отходить от маркайюк, а ее матери нигде не было. Я отвел ее в сторону. Она крепко схватила меня за руку, и я отдал ей лампу, чтобы держать ее и трость одновременно.

Пыльцы было так много, что за нами оставались странные, почти незаметные следы. Деревья за соляной чертой останавливали ветер, и можно было разглядеть летучих мышей, точнее клубки золотистого света, остающиеся после них.

Кроны деревьев дрожали. Иногда на землю падали иголки, и время от времени на нас падали тяжелые капли воды. Люди медленно шли вдоль границы. Они кричали, поднимали свои лампы или бросали шишки, чтобы оставить в темноте яркий след. Мы с Марией шли позади всех, и вскоре она остановилась. Одна из пуговиц на ее пончо была обвязана веревкой, и Мария плела на ней узелки.

– Хочешь оставить молитву у одной из маркайюк? – спросил я.

Мария покачала головой.

– Мои узлы не очень хорошие. И руки холодные.

Мне нравилось общаться с ней. Мы оба говорили по-испански на одном уровне – уровне маленького ребенка.

– Я пишу с ошибками, – призналась она.

– Уверен, ты могла бы просто поговорить с ней.

Мария поморщилась и снова покачала головой.

– Теперь никто не может говорить с маркайюк. Они не понимают.

– Почему?

– Они старые. Раньше они говорили на другом языке. – Мария не спускала глаз с большого следа в лесной пыльце. Вряд ли это был человек.

– Мария, Рафаэль сильный. И он умеет драться. Сомневаюсь, что кто-то мог его забрать. Он где-то рядом, и мы его найдем.

– У него не было выбора, – неожиданно по-взрослому ответила Мария.

Прошло полчаса, но мы так и не нашли Рафаэля. Если он вернулся в деревню, он бы не пропустил огни. Если он был где-то рядом и находился в сознании, он бы точно заметил их. Примерно через полмили мы вышли к скале. Между ней и границей проходила узкая тропа, заваленная снегом. Инти велела всем идти в обратную сторону, но Рафаэля нигде не было.

Клем подошел к нам.

– Как ты думаешь, где он? – тихо спросил он. – Я не верю, что его похитили. Мы бы увидели что-нибудь в пыльце.

– Я думаю, что он ушел без сюртука, а сейчас бог знает какая температура. Он не чувствует тепло и холод. С ним что-то не так.

– Господи. – Клем всмотрелся в деревья. – Мы должны искать его за границей.

– Мы не можем пересекать границу.

Клем поморщился.

– Что, стал местным?

– Немного, – вздохнул я.

– Давай обсудим это с Инти.

Выслушав нас, Инти покачала головой.

– Нет. Вас убьют.

– Но он вряд ли ушел далеко, – возразил я. – Я видел, как он пересек границу. Он где-то поблизости. Сейчас очень холодно, и просто чудо, что с ним ничего не произошло раньше. Он был в жилете и рубашке. Я видел.

Инти снова покачала головой.

– Нет. Если это произошло… значит, они того хотели.

– Кто, люди в лесу? Почему это так важно?

Клем схватил меня за руку.

– Они не считают их людьми, дружище, – тихо сказал он по-испански. – Прислушайся к ее словам. Я же говорил тебе, это религия. Смысл соляной черты не в том, кто искалечен, а кто здоров. Все дело в нечистом и святом, людях и ангелах. Плоти и камне. – Клем кивнул в сторону маркайюк. – Мы думаем, что там находится город с рынком, дорогами и ткацкими мастерскими, но местные жители видят все иначе. Они считают то место раем, или Эдемом, а Рафаэль – кто-то вроде нефилима, который находится в обоих мирах. Ты идешь против воли Божьей. Я прав? – уточнил он у Инти.

Инти кивнула. Она была немного потрясена из-за того, что я не понял этого раньше.

– Да… конечно. Мерри-ча, если они решили забрать его, ты не можешь пойти против них.

– Инти, – сказал я. – Ради всего святого. Они его не забирали. Они даже не знают, что он там. Возможно, он умирает.

Она схватила меня за руку, прежде чем я перешагнул границу.

– Ты не можешь, – решительно возразила Инти, словно я собирался отправиться на Луну.

– Я его вижу, – тихо сказала Мария. Я с трудом разобрал ее слова. Она вырвалась из моих рук и пересекла границу. Никто не успел ее остановить. Она бежала неуклюже, как маленькая девочка, и смеялась.

Инти и остальные люди закричали. Мария не остановилась. Я бросился за ней, но Инти схватила меня за руку, а одноглазый мужчина – за край рубашки Клема. Если я не ошибался, он был братом Марии.

– Боже, она не может…

– Инти…

– Ждите! – крикнула Инти. – Просто ждите. Возможно, они вернут ее. Она всего лишь маленькая девочка. Возможно, они вернут ее.

Мы все видели след в пыльце, который оставляла Мария. Она что-то искала, поэтому след петлял. Люди кричали ей, но если она и слышала, то не обращала внимания. У меня защемило в груди. Марии в душе было не более семи лет. Никакие крики не повлияли бы на меня в детстве, если бы я увидел отца за некой запретной чертой.

В воздухе появился другой след: кто-то вышел из-за дерева.

Клем схватил меня за рукав.

– Боже, это он?

Я покачал головой.