Наташа Полли - Утесы Бедлама [litres]

– Вы очень бледны, – заметил Рафаэль. Веревка в его руках напоминала удавку.

– Просто устал.

– Недалеко отсюда бьют горячие ключи. Мы можем заночевать там.

– Это безопасно?

– Пока что никто не возражал.

Рафаэль помог мне встать.

Где-то позади нас раздался выстрел. Между деревьями засияла яркая полоса света, превратившаяся в дугу, когда пуля попала в ствол. Раздались новые выстрелы.

– Это Мартель, – воскликнул я. – У него есть револьвер. Я видел в церкви. Они стреляют с таким звуком.

Рафаэль схватил меня за руку.

– Бегите. Одна искра, и лес взлетит на воздух. Мы должны быть в воде, если это произойдет.

– Я не могу…

– Вы будете удивлены, – сказал он и толкнул меня.

Потрясение от необходимости спасаться было огромным. Я словно погрузился в ледяную воду, и усталость резко сменилась бодростью. Воздух к юго-западу от нас был изрезан следами пуль, но мы находились слишком далеко, чтобы увидеть, загорелись ли деревья. Даже с ободом нога болела от бега. Но без него я упал бы в первую секунду.

В воздухе запахло серой, и внезапно мы оказались на берегу маленького озера. Посреди него находился остров, на котором росло молодое белое дерево всего в три человеческих роста. Его обвивал свечной плющ, который цвел в лунном сиянии пыльцы. Пыльца тонула и мерцала на поверхности воды в горячих ключах. Берег, покрытый мхом, галька на дне озера и валуны вокруг острова были стеклянными. Рафаэль остановился на берегу, перекинул сумку и сюртук на остров и поплыл. Я сделал то же самое. Позади нас, в деревьях, раздались приглушенные крики. Неожиданно стало темно: над водой не было пыльцы. Наши следы обрывались на берегу озера. Вода почти обжигала. После невыносимого холода мои руки ожили, и их начало покалывать. Пыльца над берегом казалась стеной рассеянного света. Несколько камней пожелтели из-за серы в воде.

Рафаэль махнул рукой, показывая, что мы должны обогнуть остров. Оказавшись там, мы остановились у стеклянных валунов. Я погрузился в воду, ожидая, пока боль в ноге утихнет.

– Как он нашел нас? – спросил я.

– В безветренный день следы долго висят в пыльце. От них исходит сияние, которое можно увидеть, если знать, как его искать. Киспе знает. Он родился по нашу сторону гор, хотя и отрицает это. А еще он знает, что здесь нельзя стрелять.

– Вряд ли Мартель послушает его.

Рафаэль кивнул. Мы замерли в ожидании, не спуская глаз со стеклянных валунов и угасающего света поднятой в воздух пыльцы на берегу. Насекомые уже оставляли новые следы. Какой-то зверек быстро спустился с дерева, оставив дрожащую полосу света, затем прыгнул и скользнул по другому дереву. Его след напоминал странный деформированный флаг. На земле появилась высокая петля света: должно быть, ее оставила лягушка.

Вскоре мои руки привыкли к горячей воде и перестали болеть. Время от времени боль накатывала на мой позвоночник. Я почувствовал себя стариком и внезапно понял, как скучал по прежнему себе. Три года назад я мог пробежать несколько миль подряд. Говорят, ты не замечаешь свое здоровье до тех пор, пока не лишишься его, но я замечал – всегда, точно так же, как замечал теплые солнечные лучи. Наверное, его стоило ценить, но мне хотелось, чтобы в то время я не был таким здоровым. Тогда я не ощущал бы такого контраста сейчас.

Больше выстрелов не было. Постепенно я перестал их ждать.

Дно озера было устлано стеклянной галькой, похожей на драгоценные камни. Были здесь и миниатюрные ракушки, в которых жили крошечные существа. В стеклянных камнях недалеко от меня лежали округлые камни с желтыми сферами внутри. Рафаэль заметил их и нырнул. Вынырнув, он положил несколько камней на валун передо мной, чтобы я мог рассмотреть их. Это были яйца.

– Вода недостаточно горячая, чтобы они сварились, – пояснил он. – Утки откладывают их под водой, чтобы вывести птенцов.

Я дотронулся до одного и понял, что они были стеклянными. Наверное, стекло смешалось с другими веществами, потому что яйца, как и обычные, обладали голубоватым оттенком. Они были очень красивыми. Рафаэль оставил два в гнезде под водой: в них были птенцы.

Мы подождали еще немного, всматриваясь в лес, но в пыльце ничего не было. Тишина постепенно заполнялась привычными звуками – щелканьем, скрипом и уханьем. Деревья были такими большими, что звуки, которые издает любое дерево в месте с переменчивой погодой, напоминали бормотанье. Иногда кора скрипела, и тогда казалось, будто деревья смеются.

– Видите их? – наконец спросил Рафаэль. – Уток, я имею в виду.

Я огляделся. Поначалу я ничего не увидел: утки были черными и потому сливались с тенями осевшей пыльцы, но на берегу в тростнике пряталась небольшая стая. Рафаэль кивнул, когда я показал на нее.

– Попробую поймать одну.

Я хотел сказать, что не нужно, что я не голоден, но это было ложью. Я прижался щекой к камню и стал наблюдать.

Одна утка поплыла к нам. Рафаэль подобрался к ней ближе, и она не улетела. Тогда он громко хлопнул в ладоши над ее головой. Птица пронзительно закричала и взорвалась. Точнее, ее охватило бело-голубое пламя, и через несколько секунд перьев не осталось, только поджаренная тушка. Рафаэль достал ее из воды и оторвал ножку.

– Она готова, попробуйте.

– Господи… Что это было?

– Так они откладывают стеклянные яйца. Они полны горючих веществ, и когда приходит время… – Рафаэль распахнул руки, изображая взрыв. – Но если напугать их, они быстро взрываются.

– Это фениксы.

– Возможно.

– И почему вы еще не сколотили состояние на экспорте?

– Природа не одарила меня вашим преступным умом. Ешьте своего феникса. Боже, – неожиданно воскликнул Рафаэль. Он замер.

Я вздрогнул, увидев маркайюк. Она стояла на берегу озера, там, где горячие ручьи били по стеклу.

– И как мы не заметили ее раньше, – пробормотал я. Затем встревоженно обернулся, ожидая увидеть на берегу Мартеля и его людей, но их не было. – Хорошо. Я приготовлю яйца.

– Нет, подождите. – Рафаэль направился к маркайюк, снял обрывок веревки с ее запястья, протер статую воском – у него всегда был воск в кармане, – и начал плести узелки. Он делал это быстро, как рыбак, плетущий сеть. Наконец почти всю веревку покрывали узлы. Он обвязал ее вокруг запястья статуи. Заметив мой взгляд, Рафаэль слегка мотнул головой и сказал: – Просто молитва. Дайте мне яйца. Не подходите к ней слишком близко.

Рафаэль осторожно взял яйца и отнес их в более горячие потоки ключей. Он выглядел подавленным.

– Не обожгитесь, – встревоженно сказал я.

– Это не имеет значения.

– Я словно говорю со стеной. Раз вы ничего не чувствуете, это не значит, что…

Меня прервали выстрелы, раздавшие где-то рядом. Я нырнул за камни, но пули не достали до острова и воды. Рафаэль вернулся ко мне.