Игорь Лебедев - Формула алхимика

«Точь-в-точь как предрек дух Александра Федоровича…» — произнесла генеральша.

«Это, стало быть, покойный супруг», — догадался сыщик.

— Скажите, а где вы встречались с Крючиным в четверг? — обратился Ардов к натурщице.

— Да здесь и встречались. Он бросил мне камушек, я и вышла.

— Крючин мог видеть это окно?

Глебова бросила взгляд на соседку за стеклом.

— Отчего же нет? Она как раз с каким-то господином чаи гоняла — сами видите, отсюда картина как в театре.

Илья Алексеевич отпустил Глебову и отправился с визитом к генеральше. Та встретила чиновника сыскной полиции с большим радушием, велела подать чаю с пирогом и с пространными отступлениями поведала, что на прошлой неделе, 15-го числа сего месяца, с утра принимала посыльного от мадам Энтеви — он принес приглашение на сеанс и принял плату. Узнала она о визите прорицательницы — вот — из журнала «Ребусъ», каждый номер которого зачитывает едва не до дыр. Генеральша взялась было пересказывать наиболее выдающиеся статьи, но Илья Алексеевич сумел развернуть собеседницу в нужное русло. Пробыл визитер в гостях около получаса. Чай подавала Марфуша. Сама хозяйка из гостиной не отлучалась, но отходила вот сюда, к секретеру, чтобы извлечь из шкатулки орден Двойного дракона, которого был удостоен покойный супруг Александр Федорович за некие особые услуги маньчжурской династии. Орден редкий, и генеральше было приятно продемонстрировать гостю диковинку.

В тот день и обнаружилась пропажа перстня.

— А где он обычно лежал? — спросил Илья Алексеевич.

— Да я его обычно на пальце носила, батюшка! — воскликнула генеральша и ткнула в лицо сыщику руку с украшением. — А в тот день, старая курица, зачем-то сняла да куда-то и сунула. Вроде сюда, на подоконник клала, — она указала место у окна, — а может, там оставила, — махнула на секретер. — В обед кинулась — а его уж и нет нигде. Все обыскала. Марфуша насела — ступай да ступай в полицию. Ну я и пошла, батюшка…

Генеральша продолжала тараторить без устали, вываливая все новые подробности. Голос ее был похож на коричневый шнурок, намоченный мясной подливой.

Илья Алексеевич украдкой глотнул пилюльку из своей наручи и подвел итог. Итак, на прошлой неделе, в четверг утром, Крючин вызвал Глебову на разговор, который проходил во дворе у арки — вон там, — сыщик подошел к окну и убедился, что старший дворник, которому он велел оставаться на месте у сарая, отлично был отсюда виден. В это время к генеральше явился посыльный от мадам Энтеви — очевидно, тот самый месье Люк, о котором говорил Чептокральский. Он принес билет на сеанс, намеченный на вечер следующего дня. Гость вполне мог улучить момент и переложить украшение с изумрудом в малодоступное место, чтобы потом прорицательница могла сообщить о нем голосом покойного супруга.

Илья Алексеевич прошел от подоконника к камину и протянул руку за часы в виде кентавра, чтобы убедиться, что эта махинация требовала буквально нескольких мгновений и запросто могла быть осуществлена во время поиска генеральшей китайского ордена в ящиках секретера. (Перстень месье Люку в данном случае был не принципиален, просто попался под руку — могла быть любая другая более-менее заметная безделица.)

Крючин, стоя на улице под аркой, вполне мог оказаться случайным свидетелем этой манипуляции, хотя вряд ли придал ей значение. А вот посланник медиумической мадам, заметив это, мог всерьез обеспокоиться возможной оглаской. Доводить дело до кровавой расправы повода вроде бы и нет, но если предположить, что на кону стоит нечто большее, чем просто репутация фальшивой прорицательницы, такой мотив для убийства исключать нельзя.

— Вы можете описать господина, который принес вам приглашение на сеанс? — обратился Ардов к генеральше.

— Француза-то? — встрепенулась старушка, раскладывавшая на столе восьмиконечную серебряную звезду с рубином в центре, вокруг которого свернулся клубочком дракон. — Высокий, худощавый, волос нет — лысый. И слегка пришепетывает, не сильно, но есть. У него, батюшка, нижнее лицо вот так вот слегка в сторону, эдак вот набок сворочено.

— А шрам здесь есть? — ткнул себе в подбородок Илья Алексеевич.

— Точно так! — обрадовалась вдова бравого генерала.

— А почему вы решили, что он француз?

— Дык он, батюшка, на французский манер слова коверкал. Картавый, одно слово.

— Дух Алексея Лушникова, явись нам…

В салоне мадам Энтеви собрались участники третьего, последнего сеанса. Стоял полумрак, слышалось потрескивание свечей, позвякивали чашечки. Игра пламени отражалась на напряженных лицах гостей, сцепивших руки за столом в медиумическую цепь. За их спинами медленно, словно волны, покачивались тяжелые бархатные портьеры, образовывавшие в комнате подобие шатра. Один из участников вечера уже успел упасть в обморок, и помощник медиумистки отволок его куда-то вглубь за шторы.

— Дух Алексея Лушникова, явись нам… — повторила мадам Энтеви более настойчиво.

Лицо графа выражало крайнюю степень напряжения. Прорицательницу начала бить мелкая дрожь.

— Дух Алексея Лушникова, явись нам!.. — воскликнула она в третий раз, подбавив в голос истерические нотки.

Послышались какие-то стуки и звуки колокольчика. Присутствующие переглянулись. Чашечка на столе перед Лушниковым задрожала и начала ползти к краю.

— Дух Алексея Лушникова, ты здесь? Дай нам знак!

Присутствующие замерли в ожидании. Раздался какой-то хлопок, погасла одна из свечей, а язык галстука на графе вдруг сам собой выскочил из жилетки наружу.

Достигнув края стола, чашечка вместе с блюдцем хлопнулась на пол. Потрясенный граф вздрогнул.

— Он узнал! Узнал меня!

Мадам Энтеви сложила трубочкой губы, как бы призывая к спокойствию и тишине.

— Дух Алексея Лушникова, будешь ли ты говорить с нами? — медленно спросила она торжественным голосом.

— Алеша, поговори! — не выдержал старик.

Прошло несколько секунд. Зрачки мадам Энтеви закатились, белки пустых глаз производили тягостное впечатление. Вдруг она вздрогнула, как будто в нее вошла некая неведомая сила.

— Со мной здесь Макар, помнишь? — произнесла она слабеньким и заметно более высоким голосом.

— Повар, Макар, как же! — встрепенулся граф. — Это мой повар, Макар — угорел на Благовещенье, — пояснил он собравшимся.

Плавно покачиваясь, мадам Энтеви продолжила вещать чужим голосом:

— Папенька, не грусти…

— Да как же… как же… — начал всхлипывать граф.

— Кто теперь делает голубиный суп с раками?

— Никто, Аркашенька, никто! — горько воскликнул безутешный отец. — Кончились приемы у нас. Кому они без тебя нужны.

— А вальдшнепы с гренками? — продолжала прорицательница. — Помнишь, как ходили бить в капель? Ланкашир не хулиганит?