Игорь Лебедев - Формула алхимика

— Да будь они прокляты, эти вальдшнепы! Из-за них ведь… Из-за них…

Граф Лушников вырвал руку и достал платок, чтобы промакнуть влажные глаза. Диалог родственников произвел сильное впечатление на остальных гостей, среди которых были преимущественно пайщики «Кижского золотопромышленного товарищества», ведшего добычу на реке Хомолхо. Они были приглашены своим компаньоном Калманом Натановичем Гербергом, который успел побывать на прошлом сеансе, где получил весьма беспокойные сведения от духа Майера Ротшильда.

— Нельзя ли узнать относительно котировок на золото на ближайшее время? — не выдержал купец Тавелиди.

Тем временем в лаборатории профессора Горского в Сукином переулке начиналось особенное действие. Помимо приглашенных чинов полиции, присутствовали репортеры, включая иностранных, несколько университетских профессоров, представители посольств дружественных держав. Фотографы устанавливали треноги вокруг тигеля в центре подвала. В углу в задумчивом одиночестве пребывал какой-то индийский раджа с черной завитой бородой, в чалме и бархатном шервани [41] Шервани — длинное полупальто в странах Южной Азии. с шелковым шитьем.

Еще утром Илья Алексеевич попытался нанести визит мадам Энтеви в Гусарском переулке, но, к немалому своему удивлению, натолкнулся у парадного подъезда на знакомую черную карету без знаков, запряженную четверкой ухоженных гнедых. Это была карета обер-полицмейстера. «Неужели их высокопревосходительство тоже решили воспользоваться услугами прорицательницы?» — подумал сыщик.

У дверей дежурил коренастый господин в черном костюме. Ардов его знал — это был Бугров, чиновник для особых поручений при господине тайном советнике: остротой ума он не отличался, но зато брал собачьей преданностью хозяину и каким-то носорожьим напором в отношении прочих. Внутрь он Ардова не пустил, заявив, что для него здесь дела нету. Напрасно Илья Алексеевич пытался объяснить, что помощник мадам Энтеви, возможно, опасный преступник и у полиции имеются серьезные подозрения в его причастности к убийству бывшего студента Крючина, что ему, Ардову, непременно надо опросить прорицательницу, — бесполезно: Бугров стоял насмерть. Плюнув, Ардов отправился в участок, решив явиться сюда вечером прямо на сеанс. Но в участке Жарков взял Илью Алексеевича в оборот с какой-то небывалой настойчивостью. «Сдалась вам эта мадам! — не отступал он от сыщика ни на минуту. — Никаких улик против нее у вас нет. Мотивы убийства для ее помощника — курам на смех. Каким макаром вы ее прикрутили к убийству Крючина — понять решительно невозможно. Это произвольное жонглирование фактами, если не сказать грубее — ничем не подкрепленные фантазии. Я вполне могу допустить, что мадам не чиста на руку, ну и что? Что вы рассчитываете там раскопать? Максимум мелкое мошенничество. А у Горского может произойти историческое событие. Мы просто обязаны присутствовать при этом».

Откровенно говоря, Жарков был прав. Илья Алексеевич осознавал, что его просто тянуло в салон мадам Энтеви, тянуло какой-то неведомой силой. Он чувствовал — да, именно чувствовал! — что вокруг этой фигуры варилось некое опасное действие, которое еще далеко не получило своего окончательного разрешения, и следует торопиться, чтобы пресечь преступное начинание. Но возразить Жаркову было и вправду нечем: собранных сведений пока решительно не хватало.

После мучительных метаний Илья Алексеевич сдался и отправился вместе с криминалистом в Сукин переулок. Впрочем, первое, что он сделал, оказавшись в лаборатории, — подступил к хозяину алхимического подвала с расспросами о визите в медиумический салон. Ученый охотно раскрыл обстоятельства своего общения с духом Блаватской и перечислил других участников сеанса. Помимо генеральши Сторожевой, за столом в тот вечер собрались штабс-капитан (фамилию не запомнил), доктор Делонг (он по глазным болезням), банкир Калман и месье Боа — тот самый индийский раджа, который сейчас застыл в углу в благородной позе. Именно он и посоветовал Горскому нанести визит выдающейся прорицательнице. Профессор пообещал представить ему Илью Алексеевича, но позже — наступала пора для финального аккорда.

Горский вышел в центр зала, к очагу, в котором алел трещинами раскаленный глиняный шар.

— Господа, — начал он торжественным тоном, — я решился пригласить вас выступить свидетелями финальной части грандиозного эксперимента, который длился пять дней. Вернее, сам эксперимент длился более тридцати лет, — профессор обвел глазами лабораторию, — а пять дней — это лишь кульминация долгого пути. Я решил предать гласности результаты этого опыта, чтобы быть уверенным, что их не удастся замолчать, сделать вид, будто ничего не было.

— В чем суть эксперимента, профессор? — раздался голос Чептокральского, который, как оказалось, тоже был среди приглашенных.

— Превращение неблагородных металлов в благородные.

— А в чем разница? — подал голос другой репортер. — Разве это деление не условность?

Профессор помолчал, изобразив на лице горькую усмешку.

— Все металлы окисляются, благородные — нет, — начал он свой ответ. — Все металлы растворяются в едких щелочах и кислотах, благородные — нет. И, наконец, благородный металл несет жизнь всему живому на планете — в каком-то смысле он подобен солнцу.

— Вы говорите о золоте, профессор?

— Да, самом совершенном из всех металлов. Итак, господа…

Горский подал знак Аладьину, и тот ухватил щипцами шар, извлек его из очага и опустил на песочную подушку. Горский тем временем продолжил:

— Пять дней назад я положил в этот глиняный шар восемь частей черной смолы, добавил две части железных опилок, посыпал толикой красной серы, дождался, пока железо не расплавилось, после этого вбросил по две части буры и красного мышьяка. А потом еще две части серебра.

— Нельзя ли чуть помедленнее? — воскликнул Чептокральский, пытаясь записать в блокнотик сакраментальную формулу.

— Не утруждайтесь, — улыбнулся Горский. — Венец формулы — таинственный сок сомы, который я вам не открою.

С этими словами профессор бросил благодарный взгляд на одинокого раджу, тот едва заметно поклонился в ответ. Илья Алексеевич украдкой наблюдал за индийским гостем, испытывая к нему странное влечение вперемешку с чувством опасности. Хотя из состава перечисленных Горским участников второго сеанса у мадам Энтеви более всего сыщика заинтересовал золотопромышленник Калман — предстояло в ближайшее время разыскать его и попытаться понять, какая опасность над ним нависла.

— Итак, господа, — продолжал тем временем хозяин лаборатории, — доведя до кипения полученную смесь, я влил в нее чайную ложку сока сомы и запечатал шар… Сейчас мы узнаем, удалось ли мне преобразовать материю.