Валерия Вербинина - Сухарева башня

– Так. Он мне кое-что должен, – игрок усмехнулся, и, когда Опалин увидел эту усмешку и то, как мгновенно преобразилось простоватое лицо собеседника, у юноши начисто пропало желание выпытывать, что именно Ларион должен странному гостю. – Но в одиночку я до него не доберусь. И ты тоже. Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Я получаю Лариона, ты – всех остальных. И еще одно условие: о моем участии в деле ты не рассказываешь никому. Ни слова, ясно? Я и так слишком многим рискую.

Опалин задумался. Он не любил картежников, бильярдистов, игроков в домино. В его глазах все они были паразитами, обузой общества – не говоря уже о том, что деятельность некоторых из них нередко добавляла угрозыску работы. Но человек, устроившийся на его продавленном диване рядом со своей королевской шубой, внушал ему нечто вроде уважения. Во-первых, Авилов предупредил его в трактире; во-вторых, он действительно серьезно рисковал. И самое главное – он определенно ненавидел Стрелка и хотел помочь с его поимкой.

– Скажи, как именно ты сможешь мне помочь? – спросил Иван.

– Еще не знаю. Там видно будет. Я же говорю: люди болтают, – Авилов усмехнулся.

– А что-нибудь тебе о нем известно? Где он сейчас?

– Я не узнавал.

Странным образом этот лаконичный ответ успокоил Опалина. Он не выносил болтунов, любителей красивых фраз и эффектных жестов. Куда больше ему нравились люди, которые мало говорили, но много делали и которые честно признавались, что чего-то не могут или не знают. Однако все вышесказанное вовсе не значит, что Иван с ходу проникся к своему гостю доверием. Он решил, что при первой же возможности наведет о нем справки, когда это можно будет сделать, не привлекая ничьего внимания. «Играет в бильярд – значит, много где бывает и сталкивается с самой разной публикой… Может, он действительно сумеет мне что-нибудь подсказать – насчет Стрелка. А если нет… В конце концов, хорошо иметь хоть какого-нибудь соратника. Лучше, конечно, такого, на которого можно положиться…»

– Ты что-нибудь слышал о магазине «Арка»? – решился Опалин. – Он находился раньше рядом с трактиром Кутепова, а потом хозяин продал Савве помещение.

– И Савва там устроил бильярдный зал, – кивнул игрок. – Все верно.

– Я не об этом. Я вот что хочу знать: может, кто-нибудь из работников «Арки» был связан со Стрелком или его людьми? Или хозяин, некий Аркадий Вульф?

– Он умер в Праге пару месяцев назад, – равнодушно заметил Авилов. – А насчет «Арки» скажу вот что: если бы там кто-то был связан со Стрелком, Ярцев не стал бы покупать магазин. Никогда.

– Это Кутепов его купил, – напомнил Опалин.

– Неважно. Он делает только то, что одобрит Сидор. Со стороны кажется, что Кутепов – главный, но на самом деле это не так. Все решает Ярцев, и так было всегда.

– А когда они торговали… – не удержался Иван.

– Да, и в 19-м году тоже, – ответил Авилов, угадав завершение фразы до того, как оно было произнесено.

– Как ты можешь с ними общаться, зная, что они за люди? – вырвалось у пораженного Опалина.

– А как ты общаешься с убийцами у себя в угрозыске? Для тебя это часть работы, верно? Ну так для меня Ярцев – тоже часть работы. Он устроил мне встречу с Берманом, который нарочно для этого приехал в Москву.

– Это брюнет, что ли?

– Ну да. Я играл с ним сегодня.

– Выиграл?

– Конечно. Я лучше.

Он говорил, не хвастаясь, а словно констатируя общеизвестный факт. Опалин поймал себя на том, что сидящий на диване человек ставит его в тупик. Франт, но без заносчивости, способен отмычкой открыть дверь, но не уголовник. Иван никак не мог раскусить, кем он был на самом деле, откуда происходил, и положил себе обязательно прояснить этот вопрос.

– А ты много зарабатываешь? – спросил Опалин.

– Мне хватает.

В интонации ни тени насмешки, только на самом дне светло-серых глаз что-то блеснуло, как лезвие кинжала. И хотя Иван был еще очень молод, он сообразил, что человек этот – крепкий орешек и что просто так к нему не подступиться.

– Слушай, – начал Опалин, – я совсем забыл тебя поблагодарить…

– За что? Ты же и так с гранатой пришел.

– Ну, я… да. На всякий случай…

Авилов поглядел на него и засмеялся.

– Ладно, давай о деле, – сказал игрок. – Я не знаю, как скоро мне удастся что-то узнать. Но как только, так сразу. Оставь мне свой телефон.

Опалин стал путано объяснять, что он сейчас не на работе и дома он не всегда, потому что… Но под взглядом игрока понял, что все эти объяснения совершенно лишние, и стал искать, на чем писать. Разумеется, ничего такого под рукой не оказалось, и тогда он оторвал клочок от газеты и сбоку от рекламы фабрики «Красное веретено» имени Демьяна Бедного нацарапал два номера: домашний и рабочий.

– Надо нам придумать какое-то условное сообщение, если к телефону подойдет другой, – сказал Авилов, бережно укладывая этот жалкий клочок в золотой портсигар. – Вот что: я скажу, что звонят… – он поглядел на рекламу, – от Бедного [10] Демьян Бедный (настоящее имя Ефим Придворов, 1883–1945) – поэт, известный в то время главным образом своими баснями «на злобу дня». Активный член партии большевиков. Долгое время держался около вождей и жил в Кремле, пользуясь славой и почетом, пока Сталин его не выставил его оттуда. .

– Я с ним не знаком, – сказал Опалин.

– Это неважно. Услышишь, что тебя искали от Бедного, – значит, от меня.

– И что мне тогда делать?

– Перезвони по телефону 4–33–60. Это мой номер.

– А если у тебя соседи к телефону подойдут? Что я им скажу?

Авилов усмехнулся и поднялся с дивана.

– Никто не подойдет. У меня отдельная квартира.

– Счастливый ты человек! – не удержался Иван. Сам он об отдельной квартире мог только мечтать.

Игрок пристально поглядел ему в лицо, словно подозревая, что собеседник хотел каким-то образом его задеть, но понял, что тот выразился без всякой задней мысли, и стал одеваться.

– На всякий случай напоминаю тебе, – негромко проговорил Авилов, натягивая щегольские заграничные перчатки. – Нигде мое имя не упоминать, никак и ни при ком. Ясно? Иначе нашему сотрудничеству конец.

– Ясно, – кивнул Опалин. – Проводить тебя до остановки?

– Я на моторе, – коротко ответил игрок. (Это означало на автомобиле.)

– А, ну… Хорошо.

Иван проводил своего гостя до выхода из квартиры и затворил за ним дверь. Как это часто бывает, когда он остался один, ему стало казаться, что он поторопился, доверившись совершенно незнакомому, непредсказуемому и, может быть, опасному человеку. «Труп в подворотне… И Авилов здесь… Не может быть, чтобы это никак не было связано, – тут он похолодел. – А что, если он заговаривал мне зубы, а сам убил того мужика и подбросил мне нож?»

Вернувшись к себе, Иван обыскал всю комнату, но ровным счетом ничего не нашел. Никто не покушался даже на заначку в 43 рубля, предусмотрительно запрятанную в нижний ящик стола. Впрочем, чутье подсказывало Опалину, что даже одна перчатка его гостя стоит дороже.