Лариса Капелле - Велесова ночь

– Василиса твоя тебя может только от мух защитить, – рассмеялась Софья, – и жизнь твоя стоит намного больше, моя дорогая. Ты даже себе представить не можешь, насколько ты важна!

Противоречить Софье было непросто. Хотя на этот раз Анне приходилось признать правоту великой княгини. Смерти она избежала по чистой случайности, а счастливые случаи не имеют привычки повторяться.

– Что-то случилось в мое отсутствие? – Анна решила перевести разговор на другую тему.

– Ничего особенного, просто пообщалась с дорогой Марией Ярославной! – имя свекрови она почти прошипела. Если бы можно было убить голосом, то Мария Тверская скончалась бы на месте.

– Она что-то узнала? – Анна явно была взволнована.

Софья вздрогнула. Откуда ее верховной боярыне был известен их с Гусевым план? Потом вовремя спохватилась. Анна явно спрашивала о другом, опасаясь, что ее письмо к Паоло навело кого-то на подозрения.

– Нет, – поспешила она успокоить свою помощницу, – моя обожаемая маменька об этом и слухом не слыхивала. Этого она от меня меньше всего ожидает. Она уже мой могильный камень приготовила, ты эту змею знаешь. Я должна, просто обязана, родить сына… – с отячанием прошептала Софья. – Иначе не быть мне Великой княгиней, да и просто не быть…

Внезапно забытая идея промелькнула в мозгу Анны. Она еще несколько секунд покрутила ее в голове, потом все-таки решилась.

– Я не хочу давать вам надежду, – осторожно начала она, – но существует одно косвенное подтверждение того, что пол ребенка можно выбрать до рождения.

И она во всех подробностях рассказала Софье про встречу с Марфой Бусыгиной. Глаза Софьи загорелись странным блеском, и она совершенно неожиданно улыбнулась. Гнев и ярость сняло как рукой.

– Значит, колдуньи рожают только девочек и на ошибку право не имеют, потому что им позволено иметь только одного, максимум двух детей, и это обязательно должны быть девочки. Получается, что мы ищем за семью морями спасение, которое находится у нас под боком! – торжествующе произнесла Софья.

– У меня нет доказательств, но все выглядет более чем правдоподобно, – осторожно начала было Анна и замолчала. Ей почему-то стало не по себе.

Софья же, не обращая никакого внимания на внезапную молчаливость своей придворной дамы, вскочила со стула и начала мерить комнату шагами. Она не скрывала радостного возбуждения.

– Хоть одна хорошая новость! Теперь мы спасены! Завтра же пошлю Гусева к ворожее… Волей не захочет, неволей поможет. Да и вообще, поселю ее у себя во дворце, отказаться эта баба не посмеет. А кстати, – обратилась она к Анне, – ты знаешь, где она свою дочку от чужого глаза хоронит?

Сама не зная почему Анна отрицательно покачала головой.

– Нет, этого она мне не сказала, да, я думаю, никому и не скажет…

– Будет нужно, узнаем, ну а пока ступай…

Анне не нужно было повторять два раза. Она с облегчением покинула свою госпожу, в который раз задавая себе вопрос, не легче было бы остаться в Италии и найти другой способ спасения.

Василиса ворвалась в горницу спокойно читающей Анны, запыхавшись.

– Велено тебя, барыня, к человеку одному важному отвести.

– Какому еще человеку?

– Думный дьяк Федор Курицын просит тебя к нему с визитом явится.

– Курицын? – удивилась Анна. – И когда?

– Велено не медлить! – Василиса была явно взволнована, и было от чего. Из всех заклятых врагов Софьи Палеолог Курицын был самым опасным. Блестящий эрудит, владеющий дюжиной языков, объездивший с посольствами и тайными поручениями великого князя всю Европу, частый гость в Золотой Орде и Крымском ханстве, Курицын пользовался неограниченным доверием Ивана Васильевича.

Конечно, Анна могла воспротивиться. Верховной боярыне царьгородской царевны никто не имел права вот так приказывать явиться без промедления. Даже всесильный Думный дьяк. Но любопытство было сильнее, тем более, втайне она симпатизировала уму и знаниям Федора Курицына. Он ей напоминал Паоло, только, в отличие от последнего, верой и правдой служил царю земному, а не небесному. Он был одним из самых влиятельных, а может быть и самым влиятельным в окружении Великого князя. Недаром Софья побаивалась больше всего именно этого дьяка. Про него говорили всякое, что наводнил Москву своими верными людьми, да и не только Москву, все удельные княжества, Новгород и Псков, что все знает, что в государстве творится и за многим тайным и явным, происходящим в княжестве, стоит именно он. Было ли это правдой или выдумкой, сложно судить. Одно было бесспорно: властью и авторитетом он обладал огромными.

В покоях Федора Курицына все говорило о его власти и могуществе. Но больше расписных гобеленов, икон в драгоценных окладах и вышитых шелком китайских ковров Анну привлекли забитые увесистыми пергаментными томами и свитками полки по обе стороны от огромного дубового стола, за которым в простом кафтане синего сукна восседал всесильный министр Ивана Третьего. При появлении Анны он поднялся и вежливо поклонился. Он направил на нее пронзительный взгляд своих холодных голубых глаз и начал внимательно разглядывал насильно приглашенную. Она тоже исподтишка рассматривала его тонкое и умное лицо с острым носом и тонкими губами аскета, которое никак не вязалось с роскошной вьющейся светло-русой шевелюрой и аккуратно, на западный манер, подстриженными усами с бородой. Наконец его вкрадчивый голос нарушил молчание.

– Не серчайте, боярыня, что отправил за вами. Дело у меня к вам срочное и никакого отлагательства не терпящее.

Анна ответила с поклоном.

– Я слушаю вас.

– Давайте сначала присядем, боярыня. Разговор у нас будет долгим, а ноги нам еще понадобятся, – он указал ей на стул с подлокотниками, стоявший напротив его кресла, и неторопливо продолжил. – Наслышан я о недюжинном уме вашем и прозорливости, боярыня, а также о познаниях глубоких, которые любому ученому мужу честь сделают, – дьяк стлал мягко, да только Анне стало не по себе от его комплиментов, – да, царьградской царевне нужно отдать должное: в людях своих ошибается Зоя редко. Вы, можно сказать, ее ангел-хранитель, вы и карлица ваша, которая куницей у всех под ногами крутится. Но служите вы, тут вам честь и хвала, белой части дел Зои Палеолог (Федор Курицын упорно называл Софью ее греческим именем).

– Спасибо на добром слове, – также осторожно ответила боярыня, пытаясь понять, куда-же клонит хитрый дьяк.

– Но как вы понимаете, я не для этого вас пригласил, – уже более жестко продолжил Курицын. Она только кивнула в ответ.

– Слышал я, что вы смертью человечка одного интересуетесь, Бориса Холмогорова. Это во-первых. А во-вторых, спрашивали вы бумаги про посольство одно в Литве, о котором мне самому больше бы узнать хотелось.