Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Так точно, служил, – голос у старика дрогнул. – Пожалуй, теперь из всей роты только я и остался в живых.

– Вы не знаете обстоятельств этого допроса?

– Как фамилия пленного?

– Шошин. Шошин Иван Прохорович.

– Такой фамилии я не помню. Вы растолкуйте, чем вас заинтересовал его допрос, о чем шла речь?

– В своих показаниях он упомянул Янтарную комнату, которую фашисты выкрали из Царского Села и перевезли в Королевский замок Кенигсберга.

– Ах, вон в чем дело! Так бы сразу и сказали. Тут я, пожалуй, могу вам помочь.

Марк воспрянул духом:

– Ведь вы в роте Муравина старшиной были. Может, присутствовали при допросе Шошина?

– Так точно, Муравин при мне этого беспалого допрашивал, а вот фамилию его я забыл.

– Почему «беспалого»?

– Так у него на правой руке не было трех средних пальцев. Мы еще, помню, с лейтенантом удивились, как аккуратно их оторвало, словно специально приставили пистолет и выстрелили через буханку хлеба.

– Через буханку? Зачем?

– А так все самострелы делали, чтобы следов пороха не осталось.

– Значит, вы подумали, что Шошин – самострел? А может, ему пальцы осколком оторвало?

– В том-то и дело, что не похоже. Но не пойман – не вор. Да и у немцев этот Шошин натерпелся – глядеть было страшно, кожа да кости. А наши особисты, если бы он им в руки достался, последний бы дух из него вышибли.

Марк вынул из папки и протянул Иванову несколько листков бумаги с напечатанным на них текстом.

– Это копия допроса Шошина. Пожалуйста, прочитайте, чтобы освежить в памяти…

Пока старик, вынув из кармана пиджака очки, читал показания Шошина, Марк рассматривал в папке какую-то фотографию.

Когда Иванов вернул прочитанные страницы, передал ему эту фотографию и спросил:

– Узнаете?

– Да, это тот самый человек.

– Фотография хранилась в архиве вместе с протоколом допроса Шошина. Непонятно, кому пришла мысль в тех условиях фотографировать освобожденного пленного?

– Это наш лейтенант надумал – чем-то Шошин не понравился ему на допросе. Вроде бы человек должен радоваться своему освобождению, а этот так себя вел, будто чего-то все еще боялся. Вот лейтенант и решил на всякий случай сфотографировать его. Что он хотел с фотографией дальше делать – не знаю. А вы не пытались этого Шошина найти?

– В архиве Советской армии нет сведений о таком военнослужащем – Шошине Иване Прохоровиче, освобожденном из плена после взятия Кенигсберга.

– И как вы это объясняете?

– Возможно, он назвал на допросе не свою фамилию, а вымышленную.

– Да, наш лейтенант тоже говорил, что такое вероятно. Потому, видимо, и приказал его сфотографировать, что хотел дело до конца довести, но не успел. Что думаете дальше предпринять? Ведь искать Шошина по фотографии – все равно что по родинке на спине.

– Сам голову ломаю, как быть, – признался Марк. – Если объявить всероссийский розыск, то этих Шошиных тоже может много набраться. Правда, вы сказали, у него есть отличительная примета – отсутствуют три пальца на правой руке. Попробуем поискать по этой примете, другого пути нет. Но если он однажды уже зачем-то свою фамилию сменил, то после войны мог сделать это еще раз.

– И то верно, – согласился старик, немного помолчал и спросил Марка: – Скажите, а вас что больше интересует – этот Шошин или Янтарная комната?

– Мы вышли на Шошина, разыскивая следы Янтарной комнаты. А вы почему спросили?

Старик постучал пальцами по трости:

– История, которую выложил Шошин о Янтарной комнате, на этом не закончилась. Когда наш лейтенант доложил о показаниях Шошина командиру полка, тот поручил ему вплотную заняться Янтарной комнатой.

– В архиве я никаких следов больше не обнаружил!

– И не мудрено, тогда было не до того, чтобы мемуары писать.

– Сергей Владимирович, я весь внимание! – нетерпеливо воскликнул Марк.

– Командир полка передал нашему лейтенанту пленного немецкого шофера. На допросе тот рассказал, что незадолго до падения Кенигсберга во дворе Королевского замка солдаты спешно погрузили в крытые брезентом грузовики какие-то ящики. Одно было ясно: в ящиках находится очень ценный, секретный груз – для охраны колонны выделили большой отряд гитлеровцев. Колонна направилась в сторону города Эльблонга, но по дороге на нее напали с воздуха наши штурмовики, один из грузовиков был разбит. Вот тогда водитель и узнал, что находится в ящиках, – это были всевозможные янтарные изделия: гирлянды, гербы, вензеля…

Я вопросительно посмотрел на Марка:

– Детали Янтарной комнаты?

– Ваш пленный не сказал, сколько всего было машин в колонне? – не ответив мне, продолжил Марк разговор с фронтовиком.

– Я хорошо запомнил – шесть грузовиков.

– А дальше?

– Оставив разбитую машину на дороге, немцы были вынуждены вернуться в Кенигсберг, но в предместье Понарт колонну остановили эсэсовцы, приказали сгрузить ящики с машин и перенести в погреб какой-то пивоварни.

– Вы проверили сообщение пленного?

– В тот же день наш лейтенант отправил туда солдат. И тут выяснилось, что рядом находятся две пивоварни: «Понартер» и «Шенбуш». Мы начали с подвалов последней и убедились, что там никакого тайника нет. Тогда попытались проникнуть в подвалы «Понартер», но они были замурованы. Нам удалось найти местного жителя, видевшего, как в подвалы этой пивоварни спускали какие-то ящики, но это случилось позже, чем вернулась колонна, о которой рассказывал пленный водитель.

– Там могли спрятать не только Янтарную комнату, но и другие ценности, – вслух рассудил Марк. – Вы не пытались проникнуть в подвалы?

– Нам это оказалось не под силу – замурованный вход можно было только динамитом разрушить.

– Как же вы поступили?

– Мы уже хотели возвращаться в часть, когда старик-немец вспомнил, что неподалеку, возле кирхи, еще в конце сорок четвертого года пленные французы под охраной эсэсовцев копали котлован и настилали его бревнами. Затем несколько раз к бункеру подъезжали крытые машины, из которых выгружали ящики, а позднее фашисты произвели в том месте взрыв, после которого воронки почему-то не осталось, но исчез холм возле кирхи. Мы попросили старика показать это место, однако ничего там не нашли. Тем и закончились наши поиски.

– Не помните, как называлась улица, на которой стояла кирха?

– Шиффердеккерштрассе.

– А еще на память жаловались, – с улыбкой заметил Марк.

– Я тогда же сделал план местности, который отдал лейтенанту. Если хотите, могу этот план хоть сейчас воспроизвести.

Ни слова не говоря, Марк протянул Иванову записную книжку.

Водя по бумаге шариковой ручкой, тот объяснял:

– Это – пивоварня «Шенбуш», возле нее – «Понартер». К ней подходит узкоколейка. Рядом – два небольших пруда, от одного из них к пивоварне прорыт канал. Пруды находятся вблизи от Шиффердеккерштрассе, где стоит кирха. Рядом с ней был сооружен бункер, здесь я пометил холм, который, по словам старика-немца, исчез после взрыва.