Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

Догадка Пташникова оказалась верной – это был вход в подземелье. Туда спустился Марк, следом за ним – сотрудник местной милиции. Примерно через полчаса они опять появились в комнате, но не через лаз, а вошли в дом снаружи. Марк усталым голосом объяснил:

– Подземный ход в сторону речки Серой обвалился, а к монастырю – в целости и сохранности. Вывел нас в подклет Успенской церкви. Теперь все ясно – именно этим подземным ходом ушел убийца. Но ушел не с пустом, а с ношей…

Марк развернул вырванный из записной книжки листок бумаги – на нем поблескивали крупицы золотого песка.

– В подземном ходе Шошин оборудовал тайник, но сейчас он пустой, вот все, что мне удалось там найти. Видимо, из-за этого золота Шошина и убили.

– Откуда оно у него взялось? – растерянно спросил Ниткин.

– Это предстоит выяснить в ходе дальнейшего следствия. Возможно, только убийца и знает происхождение золота…

С тяжелым чувством уезжал я из Александрова. Меня не покидало ощущение, что я каким-то образом был причастен к смерти Шошина. Гнал эту мысль, но она назойливо преследовала меня. Каким образом убийца выяснил, что Шошин живет в Александрове? Не следил ли он за мной все это время, пока я занимался сбором сведений о семье Теминых? Но почему, в таком случае, я не заметил слежки? Или убийца вышел на Шошина самостоятельно, получив сведения о том, что тот живет в Александрове, через ту же Галину Николаевну Темину? Но ведь она не знала, под какой фамилией скрывается теперь Игнат Темин!

Создавалось впечатление, что загадка этого убийства, как и загадка убийства царевича Ивана, так и останется нераскрытой – слишком мало было улик, чтобы найти убийцу, которому так неожиданно помог подземный ход, вырытый здесь еще во времена Грозного. Как о нем проведал убийца? Если от Шошина, то непонятно, почему тот раскрыл ему тайну, которую так тщательно сохранял от посторонних. Не был ли тот человек знаком ему? Или, может, убийца знал о Шошине такое, что позволило ему шантажировать его, потому сторож и был вынужден рассказать о подземном ходе, отдать золото? Наконец, что за женщина приходила к Шошину незадолго до нашего появления возле его дома?..

На вокзале, когда Пташников встал в очередь к газетному киоску, у меня выдалось несколько минут, чтобы поговорить с Марком наедине.

– Дай слово, что, как только в следствии по делу об убийстве Шошина появится просвет, ты сообщишь мне, – ведь я как-никак причастен к этому делу, хоть и не смог выполнить твое поручение.

Марк пообещал мне, добавив:

– Кто знает, возможно, последняя страница этого дела будет дописана в Ярославле.

– Думаешь, к смерти Шошина причастен кто-то из его родственников?

– Все возможно. И обязательно надо найти Андрея Крашилова – его исчезновение из Листвянска сразу после отъезда оттуда археолога Малова выглядит подозрительно.

– Представим, я случайно встречусь с кем-нибудь из Теминых в Ярославле. Как мне вести себя?

– Молчать – это лучшее, что ты можешь сделать и для себя, и для следствия. Обещаешь?

– Ну, конечно, – заверил я Марка.

Но моего обещания ему показалось мало:

– И вообще постарайся в эти дни быть поосторожней, больше бывай на людях. Убийца может подозревать, что ты знаешь, кто он. Чтобы избавиться от человека, который может его выдать, он способен пойти еще на одно убийство.

Я не могу сказать про себя, что эти слова Марка воспринял с железным мужеством – перспектива встретиться с убийцей нос к носу меня не прельщала.

– Ответь мне честно – ты не догадываешься, кто убийца Шошина?

– Не задавай дурацких вопросов! – рассердился Марк. – Если бы знал, то сообщил бы следователю прокуратуры, а у него тоже пока только одни подозрения. Убийцей мог быть Андрей Крашилов – о том, где живет Шошин, он мог выяснить у Галины Николаевны Теминой. Теоретически убийцей мог стать Алексей Темин, но трудно представить, что он убил своего отца, хотя отец и отрекся от него. Предположить, что убийство совершила женщина, конечно, можно, но только с огромной натяжкой – чтобы инсценировать убийство, нужна большая физическая сила.

– Женщины тоже разные бывают. Иная и мужика за пояс заткнет.

– И то правда. – Марк внимательно посмотрел на меня и спросил: – У тебя есть конкретное подозрение?

– Светлане Андреевне Габровой это было бы под силу.

– Почему ты ее вспомнил?

Но я и сам не понял, откуда вдруг взялось у меня это подозрение. Не дождавшись моих объяснений, Марк сказал:

– Конечно, проверят алиби всех, кто мог иметь хоть какое-то отношение к Шошину. Но остается вероятность, что убийство совершил человек, о котором мы вообще ничего не знаем…

Мне подумалось, что в следствии по делу об убийстве царевича Ивана сведений даже больше, чем в случае с Шошиным, – там хоть точно было известно, кто убийца. Если Шошин сам показал, где хранится золото, почему же его убили? Не присутствовал ли здесь еще какой-нибудь мотив?

Бывают ситуации, когда обилие версий не приближает к истине, а только отдаляет от нее. Похожая ситуация, на мой взгляд, сложилась вокруг убийства Шошина. Разговор с Марком убедил меня, что и он находится в том же неведении, что и я, ломает голову над теми же самыми вопросами. И я еще раз пообещал ему не предпринимать никаких, даже самых осторожных шагов, чтобы выяснить истину. Одно дело – расследовать преступление четырехвековой давности, и другое – только что совершенное. Здесь действительно, как предупреждал Марк, из сыщика легко превратиться в новую жертву, при этом непродуманными поступками еще больше запутать следствие.

Вместе с тем меня не покидала уверенность, что рано или поздно имя убийцы будет названо.

Каждый день после возвращения из Александрова я ждал звонка из Москвы, но так и не дождался его. Вместо Марка мне вдруг позвонил Окладин:

– Вчера в библиотеке я встретился с Иваном Алексеевичем и узнал от него о случившемся в Александрове. Удивительно, что там опять произошли такие загадочные события. И опять вы сделались их участником. Вы словно притягиваете к себе приключения.

Я вспомнил, что примерно то же, словно сговорившись с Окладиным, мне сказал Марк. Не зная, сетовать ли на судьбу, или благодарить ее, что она постоянно ставит меня в такие необычные ситуации, я промолчал.

Окладин расценил мое молчание как нежелание беседовать на эту тему и спросил о другом:

– Не пропала ли у вас охота после всего, что произошло в Александрове, вернуться к расследованию убийства царевича Ивана?

Я удивился предложению историка:

– У меня сложилось впечатление, что все возможности выяснить мотивы этого убийства были нами исчерпаны. Вы же сами пришли к такому выводу.