Борис Сударушкин - Секрет опричника; Преступление в слободе

– Судя по тому, как рьяно вы защищаете детективный жанр, ясно, что вы тоже являетесь его горячим поклонником.

– Разумеется. Иначе не последовал бы вашему совету, – не стал я запираться.

Ольга посмотрела на меня искоса и произнесла нерешительно, с вопросительной интонацией в голосе:

– Когда я читала ваш рассказ, у меня иногда создавалось впечатление, что вы чего-то недоговариваете.

Я знал, чего не хватало в моем рассказе, – ясности в отношении Окладина, который стал прообразом одного из моих героев, о чем Ольга легко могла догадаться. Но неужели она догадалась, в чем я подозреваю ее отца?

От одной этой мысли меня бросило в жар. А если мое мнение об Окладине ошибочно? Не составил ли я свое представление о нем на случайных, не связанных между собой совпадениях, которые не имели к истории с чернобородым абсолютно никакого отношения? Но как тогда быть с фактами, упрямо говорившими другое?

Конечно, я не мог поделиться этими сомнениями с Ольгой и постарался увести разговор в безопасное русло:

– Ну а хоть что-нибудь вам понравилось в моем рассказе? – вроде бы в шутку спросил я.

– Мне показались любопытными ваши исторические отступления. Пожалуй, они даже интересней, чем детективная линия. В частности – всё, что касается гибели царевича Ивана. Жаль только, вы так и не попытались разобраться в подлинных причинах этого убийства.

Я согласился, что преступление в Александровой слободе заслуживает большего внимания, но для того, чтобы написать о нем, надо, как сказал Пташников, провести целое расследование.

– Ничего, вы о нем еще напишете, – убежденно заявила девушка.

Я удивился, почему она так решила.

– У меня такое предчувствие, – чисто по-женски, не опираясь на логику, ответила Ольга.

В этом она оказалась совершенно права – преступление в Слободе станет темой расследования, о котором я позднее напишу. Но даже самый проницательный читатель не мог предвидеть, к каким неожиданным последствиям приведет публикация рассказа об аресте чернобородого.

Мне не терпелось узнать, что же конкретно возмутило Окладина в моем рассказе, чуть было прямо не спросил Ольгу, но тут она сама завела этот разговор:

– А вот папе ваш рассказ не понравился. Он так заявил: если вы решили написать занимательный детектив, то нечего замахиваться на историю. «История – слишком серьезная наука, чтобы ее упрощать, она не нуждается в популярном изложении», – довольно-таки похоже изобразила Ольга своего отца и его манеру изъясняться.

Я поддержал шутливый разговор, а про себя подумал: как трудно угодить читателю – краеведу не хватило в моем рассказе того, что считал совершенно лишним Окладин.

Это еще раз доказывало, какие они несхожие люди, как по-разному относятся к истории, в чем я имел возможность убедиться еще при первой встрече с ними.

– Мы из-за вашего рассказа чуть не поссорились вчера, – весело продолжила Ольга. – Из писателей, кроме Карамзина, папе вообще никто не нравится, да и то, пожалуй, только его «История государства Российского». Подозреваю, что «Бедную Лизу» он так и не прочитал, поскольку там отсутствует исторический материал.

– Куда уж мне с Карамзиным тягаться.

Стрельнув в меня раскосыми глазами, Ольга наблюдательно заметила:

– А все-таки вам неприятно, что рассказ ругают, не так ли?

Я опять попытался отделаться шуткой:

– Еще Горький сказал, что все авторы самолюбивы, как пудели.

Закинув голову, Ольга непринужденно рассмеялась.

– Не принимайте слова папы близко к сердцу – в последнее время он постоянно ворчит. Наверное, расстраивается, что мама долго с гастролей не возвращается. Раньше эти летние разлуки он легче переносил…

Но я видел причину плохого настроения Окладина в другом – в обстоятельствах, связанных с делом Отто Бэра и его арестом в Ростове. Видимо, публикация моего рассказа как-то навредила Окладину, спутала его планы, потому с таким неприятием он и отнесся к нему. Но что именно испугало его?

Тут я вспомнил просьбу Марка узнать, где Окладин отдыхал в прошлом году. За весь вечер, проведенный в гостях у историка, я так и не нашел подходящего момента, чтобы спросить его об этом.

– А в отпуске ваш отец был? Может, он просто устал?

– Отпуск он уже отгулял – вы с ним познакомились, когда он возвращался из дома отдыха.

– Ах, да! А где он отдыхал?

– Это неподалеку от Москвы. Только ему было бы лучше туда не ездить. Таких, как он, надо отправлять в отпуск куда-нибудь в глушь, в Тьмутаракань.

– За что вы его так? – удивился я, услышав в голосе Ольги искреннюю досаду.

– Вы знаете, как он отдыхал? – возмущенно тряхнула девушка головой. – Чуть ли не каждый день ездил электричкой в Москву и работал там в архивах и библиотеках. Разве это отдых?

– Интересно, как вы узнали о его поездках? Он сам признался?

– Разве он признается. Когда костюм чистила, нашла в карманах целую кучу билетов.

– Веские улики.

– Вот именно. Ему ничего не оставалось, как выложить все начистоту.

– С такими способностями к сыску вам надо было идти не в медицинский, а в юридический.

– Еще не все потеряно – после института я могу попробовать себя в судебной медицине…

Ольга оказалась веселой, находчивой собеседницей. Как мог, я поддерживал легкий разговор, но думал о другом – серьезном и неприятном. Марк рассказывал, что первая история с Царскими вратами произошла в Москве, вторая – в Сергиевом Посаде. По времени оба случая совпали с пребыванием Окладина в подмосковном доме отдыха.

Представим, что случайность. Но напрашивался естественный вопрос, который задавала и Ольга: зачем Окладин ездил в дом отдыха, если весь месяц мотался в Москву? Не потребовался ли ему этот дом отдыха в качестве удобного прикрытия, чтобы совершить нечто такое, что надо было скрыть не только от посторонних, но даже от собственной дочери? Когда же по билетам она узнала о его поездках, он не придумал ничего другого, как сослаться на работу в архивах и библиотеках.

Чем дольше я рассуждал об этом, тем больше находил подтверждений своим подозрениям, и так увлекся ими, что чуть не забыл о наказе Марка.

– В прошлом году мы с папой отпуск вместе провели, – ответила на мой вопрос Ольга. – Сначала были в Карелии, а потом еще севернее махнули. Интересная получилась поездка, до сих пор вспоминаем…

Я заметил или мне показалось, что в темных глазах Ольги тенью мелькнула грусть.

– У вас своя машина? – решил я довести расследование до конца.

– Машина есть, только папа на ней, наверное, без приключений и до Костромы не добрался бы.

– Почему?

– Такой водитель – раз съездит, потом неделю ремонтирует. С мамой уговариваем продать, пока в аварию не угодил.