Никита Филатов - Адвокат революции

— А не кажется ли вам, уважаемый Борис Викторович, что все это…

— Нет, мне не кажется! — перебил Жданова хозяин кабинета, не дав ему закончить вопрос. — Мне не кажется, драгоценный мой Владимир Анатольевич! Нет, я просто уверен в том, что предлагаемые «Республиканским центром» меры — это колоссальное отступление от демократических идеалов и принципов. Однако я также прекраснейшим образом понимаю, что именно такая жертва сейчас является неизбежной и необходимой для того, чтобы спасти нашу многострадальную Родину, чтобы сохранить основные завоевания революции.

— Чего именно вы хотите от нас?

— Во-первых, чтобы все услышанное держалось в секрете…

* * *

Курить и говорить разбитыми губами было больно.

Тем не менее Владимир Анатольевич пару раз затянулся, после чего возвратил папиросу мужчине в мундире без знаков различия и погон, но с «адамовой головой» [11] Символ смерти и одновременно бесстрашия перед ее лицом — нашивка с черепом и костями, которую носил в 1917 году личный состав добровольческих ударных частей, верных Временному правительству. на рукаве:

— Благодарю вас, господин полковник…

После того как Февральская революция отменила титулование, существовавшие в армии обращения «благородие», «высокоблагородие», «превосходительство», «высокопревосходительство» были заменены обращением по званию: «господин поручик», «господин штабс-капитан». Это было одно из немногих демократических нововведений, которые офицерский корпус воспринял почти безболезненно.

— Я всего третий день как вернулся с позиции. Никакой русской армии больше нет… — принимая окурок, продолжил вполголоса собеседник Владимира Анатольевича. — Товарищи спят, едят, играют в карты, ничьих приказов и распоряжений не исполняют. Средства связи не используются, телеграфные и телефонные линии свалились и даже полки не соединены со штабом дивизии! Орудия брошены на позициях, заплыли грязью, занесены снегом, и тут же валяются снаряды со снятыми колпачками. А колпачки перелиты в ложки, подстаканники и тому подобное. Немцам все это отлично известно, так как они под видом обмена братания и покупок забираются в наш тыл верст на тридцать пять — сорок от линии фронта…

Наслаждаясь щекочущим ноздри запахом терпкого и густого табачного дыма, Владимир Анатольевич Жданов закрыл глаза и прислонился спиной к стене подвала. Впрочем, долго просидеть таким образом было бы все равно невозможно — кирпичная кладка успела насквозь пропитаться холодом и осенней сыростью.

— По различным оценкам, — продолжал бывший полковник Генерального штаба, — за последние месяцы в результате подрывных действий и провокаций большевиков на фронте было убито несколько сот офицеров. Не меньше покончило жизнь самоубийством — только зарегистрированных случаев более восьмисот, — многие тысячи лучших начальников смещены или изгнаны из частей…

Владимир Анатольевич опять прикрыл глаза.

Да, двадцать седьмого августа Александр Керенский распустил кабинет, отстранил генерала Корнилова от должности Верховного главнокомандующего, назначил на его место самого себя и потребовал отменить движение на Петроград ранее им же отправленного конного корпуса.

Генерал от инфантерии Корнилов такой приказ выполнять отказался, после чего Керенский объявил его мятежником. В ответ Корнилов объявил о принятии на себя всей полноты государственной власти, пообещав «спасти великую Россию» и «довести народ путем победы до созыва Учредительного собрания». Выступление генерала Корнилова поддержали все офицерские организации, о своей солидарности с ним объявили командующие четырьмя фронтами. Двадцать восьмого августа подчиненный Корнилову корпус генерала Крымова занял Лугу, разоружив местный гарнизон. У станции Антропшино Туземная дивизия вступила в перестрелку с правительственными войсками…

Временное правительство было вынуждено раздать оружие рабочим Петрограда и прибегнуть к помощи большевиков, которые отправили в мятежные части своих агитаторов. В результате диверсии на железной дороге продвижение корниловцев было остановлено на участке Вырица — Павловск, а затем большевистские агитаторы убедили солдат разоружиться.

Командующий корпусом генерал Крымов покончил с собой. Верховный главнокомандующий Корнилов и его единомышленники — генералы Деникин, Марков, Эрдели и другие, — а также весь исполком Союза офицеров оказались за решеткой…

При таких обстоятельствах оставить должность было бы для военного комиссара Временного правительства Владимира Жданова непростительной слабостью. И на протяжении следующих месяцев он добросовестно продолжал выполнять свои обязанности при штабе Западного фронта: еженедельно писал политические отчеты, засыпал Петроград телеграммами, сообщая о происходящих эксцессах, постоянно высказывал предложения о мерах, которые необходимо принять для нормализации ситуации в армии и в стране. Приходилось ему также заниматься восстановлением дисциплины и ходатайствовать о наказании ее нарушителей, работать над разрешением конфликтов, постоянно возникавших между офицерами и нижними чинами, над попытками сглаживания причин всевозможного и всеобщего недовольства. В равной степени важными считал Владимир Анатольевич как наблюдение за командованием фронта, за его лояльностью к Временному правительству, так и задачу по пресечению незаконной деятельности некоторых солдатских комитетов, а также большевистских агитаторов.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что уже четвертого ноября семнадцатого года минский Военно-революционный комитет арестовал Жданова «за явно контрреволюционные действия, выразившиеся в вызове войск с фронта для борьбы против Советской власти».

— Вы только представьте себе, — кажется, Владимир Анатольевич задремал на мгновение, однако жаркий шепот собеседника опять вернул его к реальности, — под давлением националиста Симона Петлюры идет активная «украинизация» ряда частей и создание какой-то опереточной Армии Украинской народной республики. При этом сформирован уже отдельный Польский корпус; разбросанные по Юго-Западному фронту разрозненные чехословацкие части также развертываются до корпуса примерной численностью в пятьдесят тысяч штыков… Атаман забайкальских казаков Семенов — так тот вообще собрал в Забайкалье добровольческий отряд из монголов и бурят, не подлежащих призыву…

— На кого же теперь положиться? — разговаривать на давно надоевшие темы не слишком хотелось, но Жданов все-таки поддержал беседу, чтобы не обижать соседа. — Даже генерал Корнилов смог привлечь к своему походу на Петроград лишь несколько сотен казаков. Да и сейчас, по-моему, готовы воевать с большевиками только юнкера да гимназисты.