Никита Филатов - Адвокат революции

— Николай Александрович! — укоризненно покачал головой Жданов, покосившись на дверь купе.

— А, наплевать! — отмахнулся профессор Рожков. — Совершенно же очевидно, что возрождение государственной промышленности при общей хозяйственной структуре нашей страны находится в теснейшей зависимости от развития сельского хозяйства! Необходимые оборотные средства должны образоваться в деревне в качестве избытка сельскохозяйственных продуктов над потреблением самой деревни, прежде чем промышленность сможет сделать решительный шаг вперед…

С Владимиром Анатольевичем они были почти ровесниками — обоим не так давно пошел шестой десяток, и знакомство их состоялось еще до первой русской революции, когда член подпольного Московского городского комитета РСДРП Николай Рожков встречался на конспиративной квартире присяжного поверенного Жданова с единомышленниками. С тех пор многое во взглядах Николая Александровича на экономику и политику переменилось до такой степени, что большевики весной прошлого года вынуждены были даже отправить его на какое-то время в Петропавловскую крепость.

— Но при этом принципиально важно для государственной промышленности не отставать от земледелия, иначе на основе последнего возникнет частная индустрия, которая в конце концов поглотит или рассосет государственную промышленность. А победоносной может оказаться только такая промышленность, которая дает больше, чем потребляет! Вы, надеюсь, меня понимаете? С точки зрения большевиков, промышленность, живущая за счет бюджета, то есть за счет сельского хозяйства, не может создать устойчивой и длительной опоры для пролетарской диктатуры. И, таким образом, вопрос о создании в государственной промышленности прибавочной стоимости есть вопрос о судьбе Советской власти, то есть о судьбе пролетариата.

Владимир Анатольевич никогда не считал себя большим специалистом в сфере политэкономии и в марксистской теории государственного управления. Однако даже ему было ясно, что новая экономическая политика большевиков, пришедшая всего полтора года назад на смену «военному коммунизму», почти сразу же стала приносить плоды. После замены продразверстки продналогом, который оказался почти вдвое ниже, начала восстанавливаться деревня — у крестьян появился стимул работать, производить и продавать излишки продовольствия.

Для инвестирования в промышленность были созданы банки и кредитные учреждения, возобновили работу первые шахты и рудники, постепенно оживали Донбасс, Бакинский нефтяной район, Урал, Сибирь… Так называемые тресты — объединения однородных или взаимосвязанных между собой предприятий, получившие полную хозяйственную и финансовую независимость, — теперь сами решали, что производить и где реализовывать продукцию. Законом предусматривалось, что «государственная казна за долги трестов не отвечает». Благодаря этому стали возникать синдикаты — добровольные объединения трестов на началах кооперации, занимавшиеся сбытом, снабжением, кредитованием, внешнеторговыми операциями. Реализация готовой продукции, закупка сырья, материалов, оборудования производилась на полноценном рынке по каналам оптовой торговли. Начала формироваться широкая сеть товарных бирж, ярмарок, торговых предприятий. Была восстановлена денежная оплата труда, введены тарифы, зарплаты, исключающие «уравниловку», сняты ограничения для роста заработков в зависимости от результатов труда. В промышленности и торговле появился частный сектор; некоторые государственные предприятия были денационализированы, другие сданы в аренду, разрешено было даже создание собственных промышленных предприятий частным лицам.

Бурно развивалась кооперация различных форм и видов, появилось кооперативное кредитование и кооперативное законодательство. Вслед за установлением разрешительного порядка открытия торговых заведений последовали отмена государственной монополии на различные виды продукции и денационализация мелких и кустарных предприятий. А весной тысяча девятьсот двадцать второго года ВЦИК даже издал специальный декрет «Об основных частных имущественных правах, признаваемых РСФСР, охраняемых ее законами и защищаемых судами РСФСР»…

В общем, временное отступление от коммунизма по направлению к свободному рынку и появление стимула свободного хозяйствования привели к очень быстрому и наглядному улучшению условий жизни. Крестьяне снова начали сеять, частная торговля и кустарничество принялись налаживать доставку на рынок давно исчезнувших товаров — страна понемногу оживала. А проводимая рабоче-крестьянским государством денежная реформа неминуемо должна была привести к замене обесценившихся бумажных «совзнаков» солидным и твердым червонным рублем.

В любом случае следовало признать, что на станциях и полустанках между советской столицей и Петроградом стало значительно чище. Деревянные здания с новыми вывесками, свежая краска на стенах, перила с явными следами плотницкой работы…

Вдоль состава неторопливо прохаживались милиционеры — в обмотках и в новеньком летнем обмундировании. Среди многочисленных провожающих и отъезжающих граждан то и дело сновали носильщики с медными бляхами, а торговки-лоточницы предлагали по сходной цене пассажирам картошку, свежие ягоды и дивно пахнущие пирожки. Даже беспризорников возле железной дороги, стараниями товарища Дзержинского и его Комиссии по улучшению жизни детей, за последние месяцы стало значительно меньше.

И, возможно, поэтому, разглядывая через окно поезда вот такую картину почти позабытого мирного существования и нарождающегося достатка, почти невозможно было поверить, что всего в нескольких часах езды отсюда советские люди вымирают от голода целыми деревнями…

— Неужели действительно все так ужасно, Николай Александрович?

— Все еще хуже, чем можно представить, милейший Владимир Анатольевич, — вздохнул профессор. — Конечно, свою роль во всем этом сыграла и жестокая засуха прошлого года, от которой погибло около четверти всех посевов. И разрушительные последствия Гражданской войны тоже нельзя не учитывать. Однако в первую очередь наступившая катастрофа стала результатом бездарной грабительской политики большевиков по отношению к деревне. В результате хлебной монополии и завышенных объемов продразверстки прошлых лет, из-за которой крестьяне лишились большой части посевных семян и необходимых продуктов питания, посевные площади сократились. Даже по официальным данным на Южном Урале, в Поволжье и еще в нескольких десятках губерний голодает около тридцати миллионов человек. В действительности вполне можно прибавить еще миллионов десять…