Далия Трускиновская - Персидский джид

В таком смутном состоянии духа Данила трудился довольно долго. Никто его не искал, никому он не был нужен. А поскольку маяться воспоминаниями о Настасье без перерыва невозможно, так и с ума сбрести недолго, Данила задумался и о деле.

Положим, Настасья искала под землей княжича Обнорского, чтобы посчитаться наконец за своего бывшего полюбовника. Но надо было еще там, внизу, задать ей разумный вопрос: что, это непременно в подземелье сделать надобно? Наверху – никак?

Это – первое. Второе – в погоне за врагом куда только не забежишь, хоть бы и под Кремль, такое понять можно. Но что нужно под землей Обнорскому? Клад он, что ли, там ищет? И вряд ли он шастает подземными норами один – ишь, три пистоля взяла с собой Настасья, пороху и пуль запас, ножи. Полагала, выходит, что может на многих врагов напороться. И все ж полезла…

Что, кроме клада, может быть под землей? Уж не прячет ли Обнорский под Кремлем в каменных мешках каких-то узников? С него станется!

Эта мысль Даниле понравилась, и он стал ее развивать. Узником княжича, бежавшего из заточения и снова собравшего ватагу, может оказаться кто угодно – любой богатый купец, а то и иностранец. Место для заключения – наилучшее. Сидишь в сырой земляной норе и день за днем потихоньку в полной темноте помираешь… А проклятый княжич заглядывает в окошечко и спрашивает: что, будет ли выкуп?

Данила размышлял, а руки уже сами приспособились смачивать холстинку на конских глазах ледяной водой.

Заглянул дед Акишев, наконец-то похвалил за старательность.

– Тебя ищут, – сказал он. – Ивашка-истопник пришел. Это – человек надежный. Ступай. Я сам Павлинку полечу.

Истопник Ивашка ждал тут же, у конюшен. Увидев Данилу, удивился:

– Дьяк и не знал, что ты вернулся! Думал, может, ты оттуда, куда тебя отправили, весточку прислал. Ну, коли так, пойдем.

Оказалось, Башмаков прискакал в Москву. Увидев Данилу, был сильно недоволен:

– Тебе ж было велено при Настасье-гудошнице находиться!

– Я и делал, что велено, – и Данила рассказал про подземное путешествие вкупе со своими домыслами.

– Узник там у Обнорского, говоришь? – Башмаков задумался. – Ну, что она Деревнину не слишком солгала – и то ладно. Быть того не может, чтобы всю правду сказала. Что-то еще ей известно. Ты все припомнил? Ничего не забыл?

Данила задумался.

– Мы там под землей мыкались, где наверху – боярские и княжеские дворы. Может, Обнорский подкоп готовит? Выкрасть что-то хочет? А она – разведать и опять Деревнину донести? Чтобы врага чужими руками погубить?

– Коли бы она только этого хотела, то поболе бы подьячему рассказала. А так – натравила его, как пса, чтобы он, отыскивая убийцу младенца, всюду следов Обнорского искал. Это, Данила, хитрая игра. У нее, как у лисы, сто хитростей в запасе. Узник… Не узница ли?

– Какая узница, Дементий Минич?

– Боярыня Троекурова пропала бесследно. Коли Обнорский вокруг троекуровского двора петли метал, то не он ли ее свел?

– А кой ему прок держать под землей боярыню? И кой прок Настасье ту боярыню вызволять? Может, там иной человек? И покойник Бахтияр того человека искал?

– Не знаю, Данила. Темное там дело. Ладно, коли все сказал, то ступай, да Разбойного приказа пока берегись.

Данила поклонился и вышел из горницы, отведенной Приказу тайных дел. Ему и самому не хотелось еще раз встречаться с Евтихеевым.

Поев наскоро и сменив деда Акишева, он продолжал врачевать в сарае больного Павлинку. Дело шло к вечеру. Вдруг дверь распахнулась, на пороге встал Богдаш.

– Бросай коня! Пусть с ним дед сам возится! Знаешь, что стряслось?

– Нет, откуда?

– Тот купец из Саадачного сидельца прислал! К нему пришли за джеридами с бирюзовым череном!

– Башмаков!..

– Собирайся, а я до приказа добегу. Там Ивашка-истопник на хозяйстве оставлен, он скажет, где Башмаков. С утра там был. Не пришлось бы добычу в Коломенское везти!

Конюхам повезло – Башмаков был в Кремле, то уходил, то приходил, кого-то к нему приводили, за кем-то он посылал. Когда Богдаш вернулся с этой новостью, Данила уже сдал аргамака с рук на руки конюху Фомке Мокрецову и вычесывал из волос сено, сильно тоскуя при этом о потерянной в кабаке шапке.

Они побежали на торг и обнаружили в лавке Ермака Савельевича человека, которого уж видеть спокойно не могли. Вечно он встревал в дела со своей дуростью, и на сей раз тоже вляпался в розыск, где и без него несуразиц хватало. Но делать нечего – конюхи подхватили сердитого Стеньку и, переругиваясь, препроводили его в Приказ тайных дел. Башмаков еще не уехал и был немало удивлен, признав в молодецкой добыче буйного земского ярыжку.

– Ты как там оказался? – спросил он строго. – На что тебе джид? У тебя вон дубинка есть, ею управляйся!

– Твоя милость, Дементий Минич, откуда ему про джиды знать? Это его кто-то научил! – встрял Богдаш. – Нешто я не знаю, как оно делается? Подучат простака да и подсылают – нет ли какой ловушки? Вот он нам попался, а мы, дураки, на него клюнули!

– Да, умнее было бы проследить, к кому он пойдет рассказывать про джид, – согласился Башмаков. – Но коли уж он здесь – допросим.

Стенька знал, что невысокий, не обремененный дородством дьяк, может, ближе к государю, чем кровная родня. И лучше бы всю жизнь слушать громкую ругань подьячих Земского приказа, чем встретиться взглядом с этими спокойными строгими глазами. Потому он и рухнул на колени:

– Твоя милость, все скажу! Да только не при них!

Данила и Богдаш переглянулись.

– Дурак-то он дурак, так дурака подучить несложно, – сказал Богдаш. – Мы-то выйти можем, а не натворил бы чего с твоей милостью наедине.

– Ты уж совсем, Желвак, меня низко ставишь, – усмехнулся Башмаков. – Что ж я, младенец или красная девка? Ступайте оба, ждите за дверью.

И чуть заметно подмигнул.

Понять его было несложно – вряд ли Стенька, стоя на коленях и таращась на дьяка в государевом имени, станет думать, плотно ли прикрыта дверь. Данила с Богданом, поклонившись, вышли и тут же пристроились у косяка подслушивать. Там же был истопник Ивашка, он посмотрел на молодцов неодобрительно, однако спорить не стал – мало ли что у Башмакова на уме.

– Ну, сказывай, как там тебя…

– Земского приказу ярыга Аксентьев Степан!

– Сказывай. Кто тебе про персидский джид рассказал и для чего тебе то оружие понадобилось.

– Да разве ж я похож на убийцу, твоя милость батюшка Дементий Минич?! – возопил Стенька. – Сам я на след того джида напал, бегая по розыску подьячего моего, Гаврилы Михайловича!

– И где же ты впервые про тот джид слышал?

Стенька несколько замялся.

– Вижу, ты молодец лихой, набедокурил, а признаться боишься, – сказал проницательный Башмаков. – Говори как есть. Коли ты в чем перед Земским приказом грешен, так я тебя отмолю! Когда впервые услыхал про джид?