Риз Боуэн - На поле Фарли

– Береги себя, Джо! – попросила она.

– Обо мне не беспокойся. Все будет в порядке, – ответил он. – У меня, как у кошки, девять жизней.

Памела глядела на них с жалостью и тоской. Сколько молодых людей говорили то же, а потом не вернулись? И все же она им завидовала – как они не сводят глаз друг с друга! Будто больше никого во всем мире не существует.

Ее поезд уже стоял у перрона. Пришлось потолкаться у входа в толпе пассажиров. Она выбрала вагон с коридором и в итоге пробиралась по нему мимо солдат с вещевыми мешками, которые, уже успев расположиться, болтали и курили, точно ехали на увеселительную прогулку. Некоторые с ней заигрывали.

– Садись сюда, красавица, – предложил один, похлопав по вещмешку. – С нами не соскучишься! Хочешь папиросу?

Она отмахивалась от них с улыбкой, понимая, что им поневоле приходится бодриться и что больше всего на свете им сейчас нужна улыбка хорошенькой девушки. Наконец нашлось купе с одним свободным местом, которое Памела с облегчением заняла. Рядом уже устроились мать с малышом на коленях, удовлетворенно сосавшим палец, девушка в форме Женской вспомогательной службы ВМС и две полные матроны средних лет, которые жаловались друг дружке, что на железных дорогах отменили дамские купе.

– Стыд, да и только, что приходится протискиваться мимо мужчин, – сетовала та, что потолще. – Представляете, один из них сказал: «Не кипятись, мамаша, ты вовсе не девушка моей мечты»!

– Возмутительно! Мир сошел с ума.

Они посмотрели на Памелу, ожидая сочувствия.

– Надеюсь, они не приставали к вам, моя милая?

– Ничего страшного, я справилась, – улыбнулась в ответ Памела.

Послышался свисток, в коридоре затопали, принялись хлопать дверьми, и поезд, дернувшись, отъехал от перрона. Успевшие сесть в последнюю минуту пробирались по коридору мимо их купе. Памела отвернулась к окну. Поезд пересек железнодорожный мост через Темзу, показалась панорама Сити; среди руин отважно возвышался купол собора Святого Павла. Когда въехали на вокзал Ватерлоо на южном берегу реки, Памела заметила, что в коридоре к двери ее купе прислонился молодой человек, темные курчавые волосы юноши касались ворота твидового пиджака. Памела вдруг узнала его и рывком отворила дверь купе, отчего юноша поспешно отступил и повернулся к ней лицом.

– Бен? Господи, это и правда ты! – просияла Памела. – То-то мне твой затылок показался знакомым.

– Памела? – не веря своим глазам, воскликнул Бен. – Что ты здесь делаешь?

– То же, что и ты, полагаю. Еду домой на пару дней. Ну давай, входи, тут есть еще одно место.

– Ты уверена? Я думал, это дамское купе. Но если остальные дамы не возражают…

– Конечно, они не возражают, – заверила его Памела и похлопала по сиденью напротив.

Бен закинул свою сумку на полку.

– Какое совпадение, что мы с тобой одновременно едем домой, – продолжала она, все еще улыбаясь. – Я так рада. Мы же с тобой сто лет не встречались.

– Я тебя мельком видел в церкви на прошлое Рождество, – ответил он. – Отлично выглядишь.

– Ты тоже. Значит, тебя не перегружают работой?

– Да просто скукота. Все одно и то же, но нужно же и этим заниматься. – Он с улыбкой развел руками, словно извиняясь.

– Ты ведь работаешь в каком-то министерстве?

– Отдел при министерстве, ага. Навожу справки, копаюсь в бесполезной информации и тому подобное. А ты же вроде занимаешься примерно тем же?

– Да, нечто похожее – канцелярская работа. Регистрирую и разбираю документы по категориям. Словом, тоска смертная. Но кто-то же должен это делать.

– А ты прямо в Лондоне и работаешь? – спросил он.

– Нет, наш отдел эвакуировали за город, в Беркшир. Чтобы уберечь бумаги от бомбежек. А ты где?

– Я какое-то время был в Лондоне, но не уверен, куда меня пошлют после отпуска. Похоже, в последнее время всех эвакуируют за город.

Они замолчали, обменялись улыбками.

Бен прочистил горло.

– А о Джереми есть вести?

Памела просияла.

– А ты разве не слышал? Видимо, не читаешь газет в последнее время.

– Да я никогда их не читаю, там сплошь плохие новости.

Она наклонилась к нему через проход между креслами:

– Он дома, Бен. Сбежал из лагеря и пробрался через всю Францию. Не правда ли, чудесно?

– Потрясающе, – согласился Бен. – Ну уж если кто и мог сбежать из немецкого лагеря, проскользнуть через пол-Европы и не попасться, так это Джереми.

– Знаю, – вздохнула она. – Я глазам своим не поверила, когда прочла заметку в газете. Но потом я позвонила домой, и оказалось, он уже в Нетеркоте, оправляется от пережитых лишений. Надо будет сходить повидать его.

– Ты уверена, что тебе нужно, чтобы я тащился туда с тобой?

– Ну конечно. Джереми наверняка так же сильно хочет увидеть тебя, как меня. А если он… ну, ты понимаешь… искалечен или еще что… в общем, в таком случае я бы предпочла, чтобы ты был рядом.

– Хорошо, – ответил он. – Я пойду с тобой.

– И к нам обязательно загляни, как только повидаешься с отцом. Я уверена, что все по тебе соскучились.

– Как у твоих дела?

– Я не была дома с Рождества, но, насколько понимаю из маминых писем, Па постоянно взвинчен, потому что приходится жить в такой тесноте. Как будто одно крыло Фарли – это теснота, – усмехнулась она. – Еще он злится, что слишком стар, чтобы исполнить свой долг перед родиной, как он это называет. Записался в отряд местной самообороны, но, подозреваю, постоянно играет им на нервах, пытаясь всеми командовать. Ма просто спокойно живет себе, как обычно, ни на что не обращая внимания. Ливви устроила на верхнем этаже детскую для Чарли. Она пополнела и теперь выглядит как настоящая мать семейства.

– Что слышно о Марго?

– Давно уже никаких новостей, – помрачнела Памела. – Мы все страшно беспокоимся. Хочется надеяться, что она просто где-то затаилась со своим французским графом, но о том, что происходит во Франции, рассказывают ужасные вещи.

– А младшие все еще дома? Или Дайдо нашла работу?

– Дайдо бы и рада, но Па говорит, что в девятнадцать еще рано уезжать от родителей. Она просто лопается от раздражения. Ты же ее знаешь – она не из тех девушек, что смирно сидят дома и играют на рояле. Я ее, пожалуй, понимаю. Ужасно несправедливо, что ей не довелось выезжать в свет. Ни танцев, ни знакомств с подходящими молодыми людьми. Когда я с ней виделась в последний раз, она намеревалась сбежать из дома и поступить на завод.

– Я уверен, она могла бы найти себе занятие и без таких крайностей, – заметил Бен. – А там, где служишь ты, для нее нет местечка? Ведь секретарей вечно не хватает. Она могла бы жить вместе с тобой.

– Увы, я делю комнату с подругой, – ответила Памела. – А как насчет твоего министерства? Ты не мог бы устроить ее туда? Будь у нее работа, она вполне могла бы ездить каждый день в Лондон. Возможно, Па не стал бы возражать.