Лоран Бине - Седьмая функция языка

Посетители бакалеи: «Мы тоже хотим!»

Тип в перчатках, все еще лежа на земле, машет увечной рукой: «Это частное мероприятие! Я не смогу провести всех».

Байяр отвешивает ему оплеуху. «Э, нет, это не по-коммунистически! Ну-ка пошли».

В горячей болонской ночи небольшой отряд выступает в направлении старого университета. Со стороны шествие чем-то напоминает фильм Феллини, только вот «La Dolce Vita» [221] «Сладкая жизнь» ( ит .). или «La Strada»? [222] «Дорога» ( ит .).

00:07

Перед входом в Архигимназий небольшая толкучка и вышибала – такой же, как все вышибалы, только в темных очках от «Гуччи», с часами «Прада», в костюме от «Версаче» и в галстуке от «Армани».

Человек в перчатках обращается к нему, стоя между Симоном и Байяром. «Siamo qui per il Logos Club. Il codice è fifty cents» [223] «Мы в „Клуб Логос“. Пароль: пятьдесят центов» ( ит., англ. ). .

Вышибала смотрит с подозрением и спрашивает: «Quanti siete?» [224] «Сколько вас?» ( ит .)

Человек в перчатках оглядывается и считает: «Ehm… Dodici» [225] «Э… двенадцать» ( ит .). .

Вышибала еле сдерживает ироничную усмешку и говорит, что ничего не получится.

Тогда вперед выходит Энцо: «Ascolta amico, alcuni di noi sono venuti da lontano per la riunione di stasera. Alcuni di noi sono venuti dalla Francia, capisci?» [226] «Слушай, друг, некоторые из нас приехали на сегодняшнее собрание издалека. Кое-кто приехал из Франции, понимаешь?» ( ит .)

Вышибала и бровью не ведет. Похоже, довод с французской веткой не сильно его впечатлил.

«Rischi di provocare un incidente diplomatico. Tra di noi ci sono persone di rango elevato» [227] «Рискуешь спровоцировать дипломатический конфликт. Среди нас есть персоны высокого уровня» ( ит .). .

Смерив взглядом собравшихся, вышибала говорит, что видит только компанию оборванцев. И добавляет: «Basta!» [228] «Хватит!» ( ит .)

Энцо не сдается: «Sei cattolico? [229] «Ты католик?» ( ит .) – вышибала приподнимает очки. – Dovresti sapere che l’abito non fa il monaco. Che diresti tu di qualcuno che per ignoranza chiudesse la sua porta al Messia? Come lo giudicheresti?» [230] «Ты должен знать, что нельзя судить по одежде. Что бы ты сказал о том, кто по невежеству закрыл дверь перед Мессией? Какого ты был бы о нем мнения?» ( ит .) Какого мнения был бы он о том, кто по невежеству не пустил на порог Христа?

Вышибала скривил лицо, Энцо видит, что он колеблется, несколько долгих секунд парень раздумывает, вспоминает слухи про великого Протагора и наконец тычет пальцем в дюжину голов перед ним: «Va bene. Voi dodici, venite» [231] «Ладно. Вы, двенадцать, проходите» ( ит .). .

Компания входит в роскошное здание и поднимается по каменным ступеням лестницы, украшенной бесчисленными гербами. Человек в перчатках ведет их в анатомический театр. Симон спрашивает, почему fifty cents? Человек в перчатках объясняет, что буквы «L» и «C» на латыни означают 50 и 100, и они же – аббревиатура названия, только в обратном порядке – Club Logos, так проще запомнить.

Они попадают в роскошный зал, от пола до потолка декорированный деревом, он спроектирован в виде круглого амфитеатра с резными статуями известных анатомов и лекарей, в центре – постамент из белого мрамора, на котором некогда препарировали трупы. В глубине зала две такие же резные фигуры с оголенными мышцами поддерживают помост, на котором возвышается статуя женщины в пышном платье: Байяр предполагает, что это аллегория медицины, но она вполне могла бы олицетворять и правосудие, будь у нее завязаны глаза.

В амфитеатре уже почти нет свободных скамей, под анатомическими моделями разместились судьи – у них здесь главная роль; по аудитории разносится гул голосов, а зрители продолжают прибывать. Бьянка тянет Симона за рукав, она в восторге: «Смотри! Здесь Антониони! Ты видел „L’Avventura“? [232] «Приключение» ( ит .). Это просто magnifico! Ого, он с Моникой Витти! Che bella! [233] Какая красивая! ( ит .) А там, вон, видишь, где судьи, по центру? Это Бифо, патрон „Радио Аличе“, независимой радиостанции, она в Болонье очень популярна. Это из-за их эфиров три года назад случилась гражданская война, и это он познакомил нас с Делезом, Гваттари, Фуко. А вон еще! Паоло Фаббри и Омар Калабрезе, оба коллеги Эко, семиотики, как и он, они здесь очень знамениты. И там! Вердильоне. Еще один семиотик, но вдобавок еще и психоаналитик. А там! Романо Проди, бывший министр промышленности, ditchi [234] Христианский демократ. Итализированная версия французской аббревиатуры DC, démocrate chrétien. , разумеется: что он здесь делает? Неужели он еще верит в исторический компромисс, quel buffone!» [235] Ну и шут! ( ит .)

«Посмотри туда», – говорит Симону Байяр. И показывает на Лучано, который устроился на скамье рядом с престарелой матерью, оперся подбородком на костыль и курит сигарету. А на другом конце аудитории – трое стрелявших в него парней с платками на шеях. Все сидят как ни в чем не бывало. Банде платочников словно и не о чем беспокоиться. Ну и страна, – думает Байяр.

Время за полночь. Собрание начинается, слышен чей-то голос: это Бифо, чье «Радио Аличе» воспламенило Болонью в семьдесят седьмом, он цитирует canzone [236] Канцона ( ит .). Петрарки, которой Макиавелли завершил своего «Государя»: «Vertu contra furore / prenderà l’arme, et fia ’l combatter corto: / ché l’antico valore / ne gli italici cor’ non è ancor morto» [237] [237] «Доблесть против смуты Вооружится для недолгой брани, Ведь срывает путы Храбрость, что живет в италийском стане». Перевод М. Юсима. .

В глазах Бьянки танцует черное пламя. Человек в перчатках расправил грудь и упер кулаки в бока. Энцо кладет руку на талию юной студентки, которую он клеил в бакалее. Стефано с воодушевлением что-то насвистывает. В круглом амфитеатре звучит мелодия патриотического гимна. Байяр кого-то выискивает в полутемных углах, но сам не знает кого. Симон не узнает в публике человека с сумкой, который был в бакалее, потому что видит только, какая бронзовая у Бьянки кожа и как в декольте волнуется ее грудь.

Бифо вытягивает первый сюжет – это фраза из Грамши, Бьянка им переводит: «В том собственно и состоит кризис, что старое отмирает, а новое не может родиться».

Симон задумывается над сказанным. Байяр пропускает мимо ушей, он фотографирует взглядом публику. Следит за Лучано с его костылем и матерью. Следит за Антониони и Моникой Витти. И не видит, что в укромном углу пристроились Соллерс и Б.А.Л. Симон ставит логическую проблему: «собственно» – это к чему? И делает логический вывод: мы переживаем кризис. Мы зашли в тупик. Миром правят Жискары. Энцо целует свою студентку в губы. Что делать?

Два соперника встали по разные стороны стола, как будто посреди арены, открывающейся внизу. Стоя, им легче поворачиваться в разные стороны, обращаясь ко всей аудитории.

Мрамор в центре изобилующего резьбой анатомического театра сияет сверхъестественной белизной.