Валентин Лавров - Царские сокровища, или Любовь безумная

Когда окончательно над горными холмами Карлсбада сгустились вечерние сумерки, к Францу Эльберту, полицейскому и контрразведчику, тревожно постучали в дверь.

Бифштекс этим стуком остался крайне недоволен, ибо как раз в этот момент начинался очередной акт примирения с блудливой супругой.

Он высунул голову в окно:

— Кто тут долбает, спать не дает?

Сразу же возник силуэт Марека. Он громко зашептал:

— Господин майор! Хромой в половине одиннадцатого вернулся домой с тяжеленным мешком, чего-то приволок.

— Чего-чего? Говори громче, чего приволок?

— Он, прохвост, занавески плотно закрыл, я вертелся, вертелся, ничего не видать.

Бифштекс глубоко задумался, и ночной зефир веял по его широкой, заросшей жесткой шерстью груди. «Что у этого проходимца в мешке? И почему за этим грузом он забирался на высокую гору?»

В другое время Бифштекс начал бы действовать незамедлительно, но сейчас его страстно тянуло к любимой, которая сонно ворковала:

— Ты где пропал, лягушонок?

Марек добавил:

— Господин майор, аусвайса у Хромого нет. Есть только солдатский билет. Я изъял его у Топальцевой, как вы приказывали. Вот он!

Бифштекс забрал билет, с наслаждением потянулся, хрустнул широкими костями и сказал:

— Ты, Марек, передай Гавличку, пусть всю ночь наблюдает за домом Топальцевой, а сам отправишься спать до утра. — Марек был любимцем начальника, и поэтому тот давал ему поблажки. — В семь ноль-ноль заступишь в наблюдение, сменишь Гавличка. Спокойной ночи!

— И вам того же! — радостно сказал Марек и понесся выполнять приказ. Радость его была понятной. Получив солдатский билет Хромого, как всякий природный филер, первым делом познакомился с приметами фигуранта. И приметы эти совершенно не совпадали с Хромым: «От роду лет: родился в 1868 г. Звание: гражданин города Данцига, лудильщик. Вероисповедание: католик. Рост: 180 сантиметров. Цвет волос: блондин. Цвет глаз: светло-голубой. Особые приметы: татуировка на груди — тевтонский меч, обвитый змеей».

На самом деле фигурант был ниже сантиметров на десять, был он брюнетом, глаза темного цвета. Татуировку Марек разглядеть, понятно, не мог, но твердо был убежден: ее не существует.

Но свою уверенность в том, что Хромой явился с чужим документом, филер начальнику намеренно не доложил. Марек смертельно устал, хотелось пить и есть, а скажи шефу всю правду — тот мог бы устроить ночной обыск с выемкой и задержанием, и наша история имела бы совершенно иное продолжение.

Марек в полной темноте сумел-таки отыскать Гавличка, разбудил его, сказал:

— Бифштекс приказал тебе не смыкать глаз, следить за домом.

— А ты куда? — В сонном голосе Гавличка зазвучала обида.

Марек пошутил:

— У меня задание ответственное. Я отправляюсь соблазнять супругу Бифштекса.

— Ну, радость не велика! — громко зевнул Гавличек. — Там уже перебывал весь Карлсбад и его окрестности.

— В семь утра сменю, а ты тут бди!

Итак, все оказались на своих местах: Бифштекс в объятиях блудливой супруги, Марек в своей постели, а филер Гавличек дрых недалеко от дома Топальцевой, зарывшись в сухое, пахнувшее солнцем и травами сено.

Утро готовило жуткие события.

Только в половине восьмого утра от пришедшего с рапортом Гавличка строгий Бифштекс выяснил потрясающую новость: приметы, начертанные рукой писаря на солдатском билете, полностью не совпадают с его владельцем — Хромым.

Бифштекс с подозрением взглянул в свежее, румяное лицо Гавличка:

— Ты не дрых? Внимательно следил за домом?

Хорошо выспавшийся на свежем горном воздухе филер бодро отвечал:

— Как можно дрыхнуть на боевом посту, господин майор! Следил неусыпно, как вы учили. Вечером я осторожно заглянул в окно — Хромой с хозяйкой пили водку. Ночью никто не входил и не выходил из дома. В шесть часов двадцать семь минут утра фигурант в одном исподнем вышел на крыльцо.

— Зачем?

— С крыльца мочился.

Бывалый разведчик Бифштекс, специалист по России, азартно хлопнул в ладоши:

— Ни чех, ни австриец, ни даже гнусный англичанин на такое не способны! Так может поступить только русский. Его надо вязать. Но вначале внимательно осмотрим гору и особенно Выхлядку — ведь Хромой туда таскался! Мне, знаешь, это покоя не дает. Какого рожна он там забыл?

— Так точно, господин майор!

— А уже потом задержим Хромого. Повод для задержания у нас есть: пребывание и проживание с фальшивым документом. Сделаем шмон и узнаем, что притащил вечером в мешке фигурант! Беги за Мареком. Он еще успеет выспаться. Скажи: пусть прослеживает Хромого, прямо на плечах у того повиснет.

— Так Хромой это заметит!

— Правильно! Перед задержанием это иногда полезно сделать: начнет метаться, наделает глупостей, а нам все это пойдет на пользу.

— Хрубеша с собой берем?

— Хрубеша? Обязательно, он хоть и балухманный, но надежный, троих стоит. Думаю, сил хватит, справимся. Сбор у меня в доме через тридцать минут. И всем зарядить оружие.

Бифштекс назвал столько времени, сколько ему понадобится съесть завтрак, который готовила заспанная супруга Евгения, бродившая по кухне в расстегнутом халате, в проеме которого виднелись все ее небритые женские прелести.

Заметим, кулинарные возможности Евгении были ограниченными. Главный изыск, который она умела готовить, сегодня поставила на стол — яичницу из десяти яиц с окороком.

Иозеф Хрубеш был идиотом.

Уже только его внешний вид нагонял на здоровых людей мучительную тоску. Это был жилистый, словно свитый из крепких мускулов сорокалетний мужик. У него все было странным и необычным: правое плечо выше левого, голова в форме дыни, громадная нижняя челюсть выступала вперед, несимметричное лицо, большой рот, похожий на щель почтового ящика, куда просовывают корреспонденцию. А еще руки при ходьбе у Хрубеша болтались возле колен.

Он почти всегда пребывал в мрачном, сосредоточенном состоянии, никогда и ничему не удивлялся, говорил мало и отрывисто. Теперь он жил один, хотя еще два года назад имел любимую жену.

Расскажем об этом типе подробней, ибо в нашей истории этот незатейливый персонаж сыграл важную роль.

Прежде Хрубеш служил надзирателем в пражской тюрьме, но за жестокое избиение заключенного был приговорен к трем месяцам лишения свободы. Наказание отбывал в своей же тюрьме, где ему было приказано топить печи в мужском и женском корпусах.

Как раз в это время сюда поступила новая заключенная по имени Хелен. Это была рослая, плечистая девица с кулаками величиной с арбуз. Лицо, как часто бывает у крупных девушек, было довольно привлекательным.