Ирина Потанина - Труп из Первой столицы

— Вот это нужно аккуратно разузнать у Арагонской мадам Бувье, — подхватил мысль Коля. — Во-первых, очень правильный вопрос. А во — вторых, нам надо к ним зайти, а я не мог придумать красивое начало разговора. Вот увидишь, мы и без всякого Морского справимся с задачей вести беседу как бы непринужденно.

Но без Морского не получилось. Как только Света с Колей вошли в уже знакомый первый подъезд дома «Слова», как услышали голос приятеля.

— Сегодня вам не хочется много ездить? Устроим все в самом лучшем виде! — воодушевленно вещал Морской, — Лекцию посвятим месту, в котором вы живете, — этот дом полон личностей, о каждой из которых можно говорить часами. А ужинать отправимся в «Пок» — любимое кафе всех харьковских литераторов. Там к вечеру какая-то программа. Должно быть интересно.

— Благодарю! — чуть тише, но все равно вполне разборчиво отвечала Эльза Юрьевна. — Ох! Только не курите на балконе, там сушится белье. Оно от дыма станет дурно пахнуть. На перекур прошу всех в кабинет Луи.

«Все-таки иностранцы странные! — мысленно захихикала Света. — Даже те, кто родом из России и кто уважает прогрессивный советский строй, все равно находятся во власти буржуазных предрассудков. Белье висит на свежем воздухе! Как, спрашивается, оно может впитать запах табака? Так можно запретить курить на остановках. Мол, не курите, а не то мое пальто впитает запах!»

— Рассказать тут действительно можно о многом, — совсем уже тихо, так, что на лестничной площадке приходилось прислушиваться, раздался спокойный голос Ирины.

Света многозначительно сжала руку мужа, мол, видишь, Морские вместе, а нам говорят, что знать друг друга не знают…

— В этом доме получили квартиры лучшие творческие люди города. Называют дом «Слово», но живут тут не только писатели и критики. Художники тоже. И композиторы. Актеры. О творчестве каждого можно рассказать много интересного.

— Танцовщицы, как я понимаю, к лучшим людям города не относятся, — фыркнул в ответ бас мадам Бувье. — Балерины ютятся в… Где вы там проживаете, деточка?

— Я? — Голос Ирины зазвенел ледяными нотками. — У меня не было нужды становиться в очередь за кооперативной квартирой. Предпочла остаться в собственном доме. За мной осталась жилплощадь в бывшем доходном доме, подаренном моим отцом матери в знак любви. Просторная зала и спальня с окнами на центральную улицу города.

— В знак любви дарят цветы и украшения, — хмыкнула мадам Бувье. — Доходный дом — весьма прагматичный подарок. Вот, мол, вам, обеспечивайте себя сами, я все от себя зависящее для этого сделал.

— Мадам, прекратите! — взмолилась гостеприимная Эльза Юрьевна. — Какая муха вас укусила? — и добавила на французском что-то явно укоризненное.

— Смешные, — прошептала Света мужу, заходя в приоткрытую (ради спасительного сквозняка, как Эльза Юрьевна недавно объясняла) входную дверь. — Натуральные дикари! Говорят, что думают, будто их вежливости никто в школе не учил. А еще вот запаха табака на белье боятся, а воров — нет. Заходи, понимаешь ли, кто хочет, бери не хочу.

— Против табака советская полиция бессильна, а от воров нас обещали защитить, — внезапно вышел из двери уборной товарищ Гавриловский. — Мы, собственно, и раньше знали, что каждый наш шаг отслеживается, а теперь, после убийства, это даже было оговорено. Луи согласился остаться в Харькове еще на неделю, если нам обещают усиленную охрану. Вы, я так понимаю, ее часть?

В руках у Гавриловского было очень странное сооружение. К стиральной доске он приделал колесики от какой-то тележки, а сверху привязал одеяло.

— Что вы так смотрите? Один знакомый водила насоветовал. Ну очень авангардное устройство. На нем удобно заезжать под машину. Кладешь под поясницу, и вперед. При этом, если что, схватил под мышку и унес куда хочешь. Хоть дальней поездки и не будет, но Гавриловский на полпути начатое не бросает. Не успокоюсь, пока авто не доведу до совершенства. Я даже порасспрашивал кое-кого и попытался заучить сигналы советских уличных регулировщиков. — Гавриловский рассмеялся. — Я думал, раз вы ездите без светофоров, значит, без взаимопонимания с регулировщиками за руль и садиться нечего. Оказалось, они у вас служат больше для красоты. Никаких точных сигналов никто не знает, представляете? Нет, я согласен, регулировщик на перекрестке — это красиво. Особенно вечером на тумбе с жезлом-фонарем или просто в белых перчатках. Но функциональность же тоже какая-то должна быть!

«Она и есть! — обидевшись за отечественных автомобилистов, подумал Коля. — К чему нам точные сигналы, когда из жестов всякого нормального живого человека и так все ясно».

— В общем, — продолжил Гавриловский, — хоть опыт большого автопробега я у вас не приобрету, но на короткие городские дистанции все равно слетаю…

— Поздравляю! — сказала Света таким фальшивым тоном, что Гавриловский насупился и махнул рукой, мол, «что вам объяснять!». Он кивнул на дверь комнаты и прокричал на всю квартиру что-то французское, видимо, обозначающее приход новых гостей. Коле со Светой, как ни хотелось еще послушать разговоры тайно, пришлось выйти на всеобщее обозрение. Никакой светской беседы, естественно, уже не вышло.

— Прошу не беспокоиться, товарищи, мы тут по делу, — нелепо начал Коля. — Нужно уточнить кое-что. Точнее все. Тем более, вы все сейчас на месте. Можете рассказать, как каждый из вас познакомился с Миленой? Давайте с вас начнем, товарищ Гавриловский, раз уж вы были первым, кого мы тут сегодня встретили.

— Как познакомился? Не помню. Кажется, у Арагонов, когда в первый раз собирались обсуждать поездку. А может, на прогулке, когда я показывал свое новое авто… В автомобиле мадам Бувье точно была вместе с Миленой. Обеим дамам, как оказалось, нравится быстрая езда, и я был рад слегка их позабавить.

— Наш Гавриловский обожает ездить за рулем. Подозреваю, что и в эту поездку он поехал исключительно из-за обещанного автопробега.

— Во многом так и есть, — согласился Гавриловский, сдержанно кивнув. — И был разочарован.

— В конце Всеукраинского писательского съезда планируется грандиозный переезд литераторов из Харькова в Киев на авто, — пояснила Эльза Юрьевна. — Это красивая и воодушевляющая идея вначале была всем нам по душе. Капризную мадам Бувье мы бы отправили поездом, а сами — с ветерком да на моторе. Мы даже получили автомобиль для тренировочных выездов, но Гавриловский тут же его сломал, пытаясь усовершенствовать.

— Уже все починил и все улучшил, — хмыкнул Гавриловский. — И дальше продолжаю улучшать! — Он потряс в воздухе своей доской на колесиках с таким видом, будто на ней и собирался отправиться в Киев. — И очень жаль, что вы не желаете ехать.