Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– Да как ты смеешь, английский холуй!.. – захлебнулся ненавистью Мейбом. – Кто тебе, скотина, дал право лезть своими грязными сапогами мне в душу?!

Он вскочил, лицо его налилось кровью.

– Поучать? – взревел Мейбом. – Меня, боевого офицера, тыловая крыса – поучать?! Продал совесть иностранцам, напялил мундир цвета слоновьего дерьма и что – поумнел? Или ты приказы своих начальников не выполняешь?.. Выполняешь, иначе с тебя давно погоны содрали бы!.. – капитан фыркнул и резко сел; схватил рюмку, но обнаружил, что она пустая. – Ты мне скажи, почему ты не на фронте в наших войсках? Дезертировал в чужую армию! Знаю, знаю, что скажешь: перешёл к англичанам, чтоб стать европейцем. Надоело тебе жить в хлеву с русскими свиньями. Заела тебе век лапотная Россия. Так и я тоже не хочу жить в хлеву с русскими свиньями – уж очень они на тебя похожи. И живу среди русских людей, а не свиней! – с ненавистью закончил Мейбом, схватил графин и, не глядя на Яковлева, налил себе водки, и опрокинул чарку одним глотком. Вслед за ней отправил вторую. И не закусил, только судорожно глотал слюну.

Яковлев, подчёркнуто не замечая выпада, медленно взял графин и невозмутимо налил капитану ещё одну. Потом себе, но поднимать рюмку не торопился.

– Не надо горячиться, штабс-капитан, – произнёс он примирительно. – На нас уже смотрят. Особенно, вон те господа. Могут заинтересоваться, отчего вы нападаете на офицера британской миссии. Не знаю, как вы, но в мои планы не входит близкое знакомство с ними.

Мейбом повернул голову и увидел у входа в зал патруль – два чешских легионера, два казака и русский поручик. Офицер тихо разговаривал с метрдотелем и одновременно цепким взглядом рассматривал сидящих в зале. Поймав взгляд Мейбома, уставился на штабс-капитана.

Штабс-капитан, не спрашивая разрешения, схватил портсигар Яковлева, вытащил папиросу и стал прикуривать, ломая спичку за спичкой.

Яковлев невозмутимо вытащил из кармана зажигалку, щёлкнул и поднёс огонь капитану. Тот жадно затянулся несколько раз.

– А что до моих жизненных обстоятельств, уважаемый Фёдор Фёдорович… Не так они интересны и важны, чтобы тратить время на разговоры. Скажу главное: так у меня сложилось. В начале был не мой осознанный выбор, а чистый случай. Исторически, впрочем, обусловленный. Чаще всего так и бывает: сначала подчиняемся случаю, а потом врём сами себе, подгоняем под него аргументы. Почему Вера Одинцова оказалась среди ваших врагов, она вам объяснила. А вот почему вы стали её врагом? Честно говоря, понять не могу, как вы оказались именно в белой армии, а не в красной или английской.

Капитан некоторое время пыхтел, шевеля ноздрями, взял чарку и сказал ворчливо и почти примирительно:

– Не ваше это дело! Жалею, что вообще подсел к вашему столу, мистер английский майор. Я вам могу сотни соображений привести. Одного достаточно: мне слишком не нравится жидовская харя Троцкого, чтобы служить под его началом. А Ленина и его шайку я ненавижу за то, что они продолжают дело Керенского, разваливают Россию дальше. Или… сами можете придумать любые доводы, и все они будут верными и лживыми одновременно. А если по-честному… Тут случайность. Чистая. Россия раскололась надвое, и ты воленс-ноленс обязан выбрать только одну из сторон. Я оказался на белой стороне. Почему, и сам сначала не понимал. Потом дошло: среди белых привычнее, они – свои, все при погонах. Просто не захотелось мне искать новых друзей среди «товарищей», повторять, как попугай, новые молитвы новых попов, то есть красных комиссаров… Но заявляю: окажись я под красной звездой, воевал бы так же – на совесть. И белых пленных тоже не пощадил.

– Думаете, красные командиры дали бы вам такой приказ? – усмехнулся Яковлев.

– А ты, майор, разве не знаешь, что они тоже расстреливают пленных?

– По службе своей, я просто должен знать. Да, расстреливали. Сейчас предпочитают убеждать и перетаскивать пленных на свою сторону. И солдат, и офицеров, причём, успешно.

– Троцкий децимацию 64ввёл, – вставил остывший Мейбом. – Против своих! Не слышал?

– Слышать – да, слышал. Но сам не видел и свидетели ни мне, ни моим коллегам по разведке пока не известны.

– Сам же признался – «пока»! – буркнул Мейбом.

Не ответив, Яковлев поманил официанта. Взял счёт, мельком глянул в него и бросил на стол. Достал из новенького кожаного бумажника четыре «сибирки» по тысяче рублей.

– За всё, что на столе. Сдачу себе оставь, любезный.

И не обращая внимания на благодарные поклоны официанта, сказал штабс-капитану, доверительно склонившись к нему:

– Скажу только для вас, по секрету: каждый день от нас к красным переходит все больше людей – и мобилизованных и даже добровольцев. Поток будет только увеличиваться. А теперь представьте себе на минутку: вы освобождаете Веру и уходите вместе с ней…

Тут он встал, коротко кивнул и бодро попрощался:

– Желаю вам разбить всех ваших врагов!

На улице он пожалел о своих последних словах насчёт перебежчиков. Интересно, захочет ли Мейбом донести в контрразведку о странном английском майоре, позволившем себе высказываться на грани опасного. Пожалуй, нет, не захочет. Капитан, как это бывает почти у всех русских за выпивкой, раскрыл душу перед незнакомцем, чтобы в пьяном порыве облегчить совесть. А то, что собеседник попался случайный, очень хорошо. Уйдёт незнакомец, унесёт с собой часть душевного груза и больше никогда не встретится, не напомнит о минуте слабости. Нет, Мейбом не пойдёт к Зайчеку. Хотя бы из традиционного презрения русского офицера к доносчикам, шпионам и сыскарям. Кроме того, штабс-капитан получил бесплатную выпивку – как же теперь доносить на угостившего? Нехорошо, не по-русски это. Не донесёт.

Яковлев теснее прижал к себе Новосильцеву. Похудела. Но живот с каждым днём выступает всё больше. Под глазами у нее тени от мягкой дорожной пыли, губы слегка приоткрыты, дышит глубоко и размеренно. Значит, уснула по-настоящему.

Всю ночь они мотались в автомобиле по адресам, где австрийцу Кнобельцу и Чудинову обещали бензин в дорогу, но без толку. И только в последнем месте, на военном складе, свой человек снабдил их бензином – тайно вынес две канистры. Но ждать его пришлось три часа и выехать сразу, не спавшими и голодными. Надо бы часа через два остановиться, перекусить и немного отдохнуть. А потом у какого-нибудь разъезда или на станции, где паровозы берут уголь и воду, договориться с командиром чешского эшелона, идущего на Владивосток, чтобы взял офицеров империи, правительство которой твёрдо обещало чехам после победы собственное государство.

Капитан Малиновский дополнительно снабдил Яковлева особым мандатом: командование Добровольческой русской армии, деникинской, подтверждало следование английского офицера Селиванова по важному спецзаданию во Владивосток. Всем государственным и военным учреждениям Сибири и Дальнего Востока предписывалось оказывать майору Селиванову всяческую поддержку, в том числе военную. Но самое главное, местный фальшивомонетчик Бляхман за сутки состряпал по образцу, добытому Малиновским, настоящее личное удостоверение английского военнослужащего из деликатной организации – недавно созданной SIS/Military Intelligence MI-6, внешнеполитической разведки министерства иностранных деле Соединённого Королевства. Такого офицера лучше не задерживать, не проверять и вообще с ним не связываться: разведчики всех стран не любят, когда ими чересчур интересуются.