Николай Волынский - Наследство последнего императора. 2-я книга

– О-о-о, пан майор! – растроганно положил руку себе на грудь надпоручик Кучера. – То очень дорогая плата за билет! В России только царь на такой ездил. Бог видит!

– Бог видит и другое: дружба и взаимная помощь, особенно, на военных дорогах, дороже любого самоходного железа, – веско отметил Яковлев.

– Так я распоряжусь, пан майор! С вашего дозволения.

– Распоряжайтесь.

Надпоручик отошёл к вагонам и минут пять совещался со своими.

Медленно подошла Новосильцева.

– До Владивостока? Очень хорошо, – сказала она. – Не люблю пересадок.

– Дай-то Бог, – отозвался матрос.

– Тем не менее, друзья мои, в дороге будет всякое, – заметил Яковлев. – Войну никто не остановил, наоборот, она будет только разгораться. Договоримся так: если, паче чаяния, нам придётся разделиться, то место сбора – Омск. Каждый оставляет о себе сведения запиской на вокзале, где люди ищут друг друга.

– А если в Омске не встретимся? – спросил матрос Гончарюк.

– Значит, в следующем крупном городе.

– И так до самого Владивостока, – добавила, усмехнувшись, Новосильцева.

– Как выйдет. Главное, собраться, – ответил Яковлев.

Тем временем солдаты столкнули автомобиль с переезда. Паровоз подался вперёд на несколько метров. В вагоне, ставшем на переезде, открыли дверь. Чехи быстро соорудили помост из толстых досок и быстро, без взаимных понуканий, вкатили автомобиль в теплушку. Надпоручик ещё немного пошептался со своими и подошел к Яковлеву.

– Вот тот vůz… вагон, значить, то – ваш, – указал он на теплушку в середине состава. – Почти совсем пустой. Там и slečna… барышне можно отдельное купе сделать. В Новой Праге есть тесар… плотник, возьмём его с собой, чтоб скоро сделал. Сейчас поезд пойдёт, так что на ходу забирайтесь прямо с этого места, как вагон перед вами будет. Увидимся в Новой Праге! – козырнул надпоручик.

Делоне бельвиль в стороне от шоссе

– До встречи! – ответил Яковлев.

К указанному вагону побежал солдат, а поезд лязгнул на месте всем составом, словно отряхиваясь, сдвинулся и стал быстро набирать ход. В средней теплушке открылась дверь, оттуда выглянули легионеры. Улыбаясь, они махали руками Яковлеву. Когда теплушка достигла переезда, солдаты весело закричали, протягивая руки:

– Просим! Просим сюда! Быстро прыгай! Барышня первая!

Новосильцева подбежала к вагону, солдаты подхватили её и внесли в вагон. Поезд пошёл ещё быстрее, дверь теплушки стала закрываться.

– Стой! Не закрывай! – закричал матрос Гончарюк, бросаясь к вагону.

– Не закрывай! Отвори дверь! Отвори! – Яковлев ринулся вслед.

Дверь продолжала двигаться, но матрос успел ухватиться за порог вагона, подпрыгнул и лёг на него, оказавшись наполовину в теплушке. Но весёлые чешские солдаты его неожиданно вышвырнули наружу.

Едва не споткнувшись о матроса, Яковлев в два прыжка догнал теплушку, одной рукой ухватился за ребро двери, другой за порог, изо всех сил толкнул дверь назад и тут же ощутил внезапную боль от удара прикладом по пальцам правой руки. Его левую руку солдаты отодрали от двери и вытолкнули Яковлева.

От боли и ярости у него потемнело в глазах. С трудом Яковлев удержался на ногах. Из вагона напоследок высунулись смеющиеся физиономии легионеров, один из них показал Яковлеву кукиш, и дверь со стуком закрылась.

– Кучер! Скотина! Покажись! – бешено кричал Яковлев. —Ты покойник, Кучер! Разрежу на куски своими руками!

Боль в руке пропала от ярости и гнева, с посиневших расшибленных пальцев потекла кровь.

На земле шевелился оглушённый матрос и никак не мог подняться.

Поезд стремительно удалялся, стук колёс становился тише, пока не затих. Перед поворотом, вдалеке, паровозный гудок взревел, будто в насмешку, и поезд пропал.

Яковлев, совершенно ошеломлённый, подал матросу левую руку. Тот с трудом поднялся, и в этот момент за спиной Яковлева трижды крякнул автомобильный клаксон.

В нескольких шагах комиссар и матрос увидели серый рено с открытым верхом. Около него гарцевали двое верховых – казаки при шашках, с кокардами на фуражках.

В автомобиле сидел офицер. Он что-то сказал верховым, те хлестнули лошадей, в несколько скачков оказались около Яковлева. Матрос снова упал на землю и перекатился в кусты. Но, похоже, он казакам был совсем не нужен. Они зажали Яковлева лошадьми с двух сторон:

– Пошёл! Пошёл к полковнику!

Офицер рядом водителем был в мундире русского пехотного подполковника, но с красно-белой ленточкой на фуражке вместо кокарды. Костистое лицо его было совершенно неподвижно, черные очки отбрасывали яркие блики.

– Рад вас видеть, гражданин Яковлев, – нехотя, бесцветным голосом произнес он. – Или товарищ Мячин? А может, Стоянович? Или все же мэйджор Селиванов, английский шпион?

Яковлев молча стоял, зажатый между лошадьми.

– Смею надеяться, что вы, как профессионал, по достоинству оцените мою операцию. Вы меня знаете, полагаю?

Яковлев всмотрелся внимательнее в костистое лицо. Перед ним был Йозеф Зайчек. Надо же, подполковник. Быстро продвигается в чине.

Не дождавшись ответа, Зайчек тихо скомандовал:

– Обыскать!

Казаки спешились, один схватил Яковлева за воротник и приставил к его горлу остриё шашки:

– Руки вгору! Дрыгнешься – сдохнешь сразу.

Другой быстро и умело Яковлева обыскал. Извлёк из кобуры уэбли, из-за голенища сапога вытащил плоский браунинг. Охлопал весь френч, обнаружил в кармашке рукава стилет и вырвал лезвие.

Во время обыска Яковлев не шевелился и пытался незаметно, боковым зрением разглядеть кустарник у рельсов.

– Денщика своего высматриваете? Революционного матроса? – усмехнулся Зайчек углом рта. – Не волнуйтесь, он мне не интересен. Пока, до поры. Не уйдёт. Вы не ушли, а уж он и подавно… Прошу садиться, карета для вас подана.

Казаки связали Яковлеву руки сыромятными ремнями и усадили на заднее сиденье. Зайчек обернулся:

– Вам, конечно, интересно, как я расставил сети? – с неохотной усмешкой спросил он. – Очень интересно, ещё бы!.. Не надо быть таким самонадеянным, товарищ комиссар. Думать следует, у кого газолин берёте. Неужели вы решили, что только ваши агенты могут быть у нас, а мои у вас нет?

И, не дождавшись ответа, добавил:

– А вот барышню вашу я повидать не прочь. Прямо сейчас. Поехали, догоним её в Новой Праге. Нет возражений?

Окончание в 3-й книге

В декабре 1918 года корнет Крымского Ея Величества полка Сергей Марков в Киеве свидетельствовал, что в конце апреля он привозил императрице письмо от её брата Эрнста Гессенского с предложением убежища от имени кайзера – только для неё и дочерей. Но она отказалась оставить мужа и сына в Советской России. После чего, утверждал Марков, кайзер условия изменил, и вся семья была вывезена из Екатеринбурга в ночь с 16 на 17 июля. Все живы, все в безопасности. Корнет заявлял, что знает, где находятся Романовы, но сказать не имеет права.