Игорь Шприц - Двойной Нельсон

Он стал действовать лаской, потихоньку подбираясь к заветному сосуду. И, как всегда в реальной жизни, ласка подействовала. Погладив зеленое твердое горлышко, человек резко сжал пальцы, и из его груди вырвался торжествующий вопль — он поймал ее!

Теперь осталось к ней припасть. Для начала надо было определиться с силой тяжести. Потому что сама по себе жидкость вверх течь не будет. Законы физики человек помнил, и это уже вселяло надежду на дальнейшее восстановление памяти.

Инстинкт подсказывал ему, что после нескольких глотков смертельная головная боль утихнет, душа успокоится и он найдет себе подобающее место в этом ужасном мире... Кстати, мелькнуло в голове, а в каком он городе? Мелькнуло и пропало.

Если не было губительного землетрясения, то потолок обычно располагают наверху, а пол внизу. Приняв эту сомнительную гипотезу за основную, экспериментатор расположил бутылку сообразно гипотезе горлышком к потолку, а донышком к полу. Отлично. После этого неимоверным усилием всего организма, а главным образом шеи, человек изогнулся и ртом наполз на горлышко. Все. Теперь оно никуда не уйдет!

Чуть отклонившись назад, языком и небом он ощутил непередаваемую живительность первого глотка. Мощный кадык заработал в режиме водокачки, и содержимое буквально за считанные мгновения переместилось из бутылки в душу страждущего. Душа утешилась даром Божьим — и успокоилась.

Через несколько минут успокоился и мозг. И уже успокоенный, прежде чем осоловеть, он выдал давно запрашиваемую информацию о личности: Иван Карлович Берг, бывший артиллерийский поручик, выпускник Михайловской артиллерийской академии, в свое время прикомандированный к Особому отделу Департамента полиции, а ныне — офицер Корпуса жандармов в одноименном чине поручика. Честь имеем...

Обретший имя Иван в полудреме стал вспоминать события прошедших суток. Картина вначале была очень и очень мозаичной. Но как опытный палеонтолог всего по одной косточке может восстановить практически весь скелет доисторического животного, так и опытному Ивану Карловичу понадобилась всего одна деталь, чтобы понять произошедшее и восстановить картину вчерашнего кутежа во всей его красоте и великолепии.

Итак, вначале был день ангела Манон... Таковое имя в православных святцах отсутствовало напрочь, что, однако, саму Манон ничуть не смущало, ибо в ее паспорте русским языком было написано: Дарья Петрова. Так и отпраздновали: с одной стороны — Дарья, с другой — Манон.

Поскольку подружек у доброй Манон было много, а друзей и того больше, начали в заведении, где она служила не за страх, а за совесть (кстати, девица она была очень совестливая, в чем Иван Карлович лично убеждался последние несколько месяцев). Потом поехали на Острова, где встретили не менее веселые компании.

На Островах им крупно повезло: один из новоявленных приятелей вспомнил, что недавно получил довольно большое наследство, которое жгло ему ляжку. И, дескать, поскольку оно заработано путем нечеловеческой эксплуатации человека человеком, его надо пропить как можно быстрее. К этому и приступили...

К чести Ивана Карловича следует сказать, что такой праздный образ жизни он вел далеко не всегда. Ранее он был примерен во всем, и даже более, нежели того требовала человеческая натура. Он был тих, скромен в быту, пил только газированные напитки, жизнь вел одинокую и практически святую.

Однажды волею службы начальство отправило его в веселый дом получить информацию об одном опасном террористе. Информацию ему дали, но в такой интересной форме, что невинный Иосиф (а Иван Карлович был действительно невинен) пал и вместо него из ворот оного дома вышел лихой сердцеед и кутила.

Жизнь задолжала Ивану Карловичу слишком много. Недоцелованный, недолюбленный, недопивший, недогулявший — на его примере можно было построить целую теорию о вреде воздержания в юном возрасте. И теперь он пожинал плоды позднего мужского развития.

Внезапно проснувшиеся угрызения совести стали сладостно терзать винную душу поручика. Именно сегодня у него была назначена встреча с начальством, Павлом Нестеровичем, на которой они должны были обсудить новый криминалистический метод исследования отстрелянных пуль, чрезвычайно облегчавший задачу идентификации оружия, с помощью которого было произведено преступление. Настоящая революция в баллистической экспертизе! И он променял революцию на общество Манон и пива? Берг замычал и потряс головой.

Это он сделал напрасно, потому что голова мгновенно откликнулась жесточайшим приступом боли. А лекарство, как и все хорошее в этой жизни, кончилось...

Берг заставил свое тело встать, одеться и выйти из спальни. Кому принадлежала эта квартира, одному Богу было известно. Но в тот день Боженьке было не до квартирантов и не до Берга, иначе он бы не допустил такого печального финала дня ангела Манон-Дарьи.

Правая рука по собственной инициативе проверила бумажник. Пусто... Но тут очнулась левая, и в жилетном кармане — о чудо! — ею была обнаружена синенькая ассигнация. На пять рублей можно легко начать новую, безгрешную жизнь. И Берг направил свои измученные ночной мазуркой стопы на поиски бань.

Бани нашлись мгновенно — отныне судьба явно благоволила Бергу, вставшему на путь раскаяния и очищения. Тарасовские бани славились во всем городе, особенно отделением для благородных господ. Не прошло и десяти минут, как Берг уже лежал на полке в позе непорочного младенца, а над его утомленным телом играл двумя вениками один сноровистый малый, в то время как другой держал в тазике с ледяной водой пару бутылок пива, подносившихся к пересохшему рту поручика по первому же знаку.

После адовой жары парной Берг остывал в раздевалке, на диване, обтянутом прохладным льняным чехлом. Красный как рак, обернутый простыней, он удивительно дополнял своим цветом настоящих раков, приятно разложенных по кругу на мельхиоровом подносике. Пиво впитывалось телом, как вода землей после долгой засухи. Голова наконец-то стала почти ясной. Еще раз посетив парную, Берг насытился теплом и нырнул под ледяной душ, из-под которого вышел чистым огурчиком, готовым вновь нести все тяготы службы на благо Отечества и Государя.

Выйдя на улицу, он кликнул извозчика и поехал в Департамент, отчаянно пытаясь придумать правдоподобную причину своего безобразного отсутствия на службе. Голова была пуста, как воздушный шарик, и мыслей в ней не было вовсе...

Три неподвижных фигуры — две мужских и женская — застыли вокруг лабораторного стола, на котором последовательно выстроились закрепленные на чугунных штативах три колбы — одна цилиндрическая с мерительными делениями и две сферических. Цилиндрическая колба нижней своей частью была погружена в глубокую кювету, наполненную смесью кусочков льда и воды.