Владимир Лопырёв - Эпик Московского уезда

Силы постепенно возвращались к нему, ласковый дождь приятно холодил кожу. С силой затянул тело в окошко и опустился на бревенчатые перекрытия. Слава Богу, полдела сделано. Отдышаться, найти люк и посмотреть, что там внизу делает Боццони.

Дождь становился всё сильнее, и крупные капли барабанили по железу крыши, как в набат. Бум… Бум… Бум… Буря набирала силу и Алексей через окошко увидел, что на улице стало темно. Послышался далёкий раскат грома. Гроза!

Что ж, шум ливня и раскаты грома скроют от итальянца звуки перемещений Рябичкина. Значит гроза нам в подмогу. Только Митрофану Васильевичу с его командой надо беречь оружие от воды, ну да ничего, он опытный вояка — всё знает.

Вспомнив о Купавине, наш герой как-то приободрился и стал искать люк. Вот он! Кажется, не заперт. Действительно чего запирать, если на коммутаторе всё время кто-нибудь работает. Потянул вверх и припал глазами к образовавшейся щели.

Посередине помещения возвышался металлический шкаф телефонного коммутатора. С одной стороны рабочее место телефонистки со стулом, с другой — большое количество проводов, уходящих в трубу, спрятанную в стене, напротив стула находилось разбитое окно с падающими в него каплями дождя и Боццони, сидящий на полу, прислонившись к стене. Фоном служили осколки стекла, покрывающие буквально всё в комнате. Полумрак, царящий в комнате, периодически прерывался вспышками молний.

Люк, сквозь который наблюдал Рябичкин, располагался по другую сторону коммутатора от итальянца, что не давало возможности спрыгнуть через него и сразу наброситься на противника. Но он был ближе к коммутатору и позволял занять более выгодную позицию, оставляя Мауро без укрытия. В такой ситуации можно и сдаться предложить.

Алексей подготовил оружие, распахнул люк и, пользуясь ослеплением после очередного разряда атмосферного электричества, прыгнул вниз. Несмотря на это, Боццони всё же успел выстрелить. Пуля прожужжала возле лица. В ответ Рябичкин выстрелил в воздух и юркнул за коммутатор.

— Остановитесь, Мауро. Не стреляйте, — сказал он, как можно спокойнее. — Давайте поговорим.

— Что вы хотеть? — итальянца отделяло от коммутатора метров пять, и он понимал, что спрятаться за него не успеет.

— Хочу поговорить о вашем будущем.

— Что вы хотеть? — повторил Боццони.

— Предлагаю Вам добровольно сдаться. Вашу участь будет решать суд. Человек, которого Вы убили — государственный преступник. Возможно, Вам сохранят жизнь.

Итальянец молчал. То ли взвешивал слова Рябичкина, то ли искал пути к отступлению. Алексей терпеливо ждал ответа.

Воздух в помещении, несмотря на падающий в разбитое окно дождь, казался трескуче сухим. В нём присутствовала какая-то сложная смесь запахов: горелые провода, разогретое железо, тлеющая бумага, что-то ещё.

Ионизация, подумал Алексей. В сильную грозу воздух всегда наполнен заряженными частицами, поэтому и озоном пахнет. Точно, озоном — вот чем ещё пахло в комнате. Да к тому же, на первом этаже башни всё под током. Я теперь нахожусь внутри огромного конденсатора, размером с водонапорную башню, в самый раз эксперименты ставить. В стиле знаменитого Николы Тесла.

— Мой жизнь — великий Италия, — наконец сказал Боццони. — А Италия есть всегда. Я сделать свой дело.

Так, похоже, сдаваться он не собирался. Но Рябичкин решил попробовать ещё разок:

— Вы ещё молоды, возможно, Вам снова удастся послужить своей Родине. Вы вправе рассчитывать на снисхождение.

Треск со стороны окна усилился. Что это? Только кажется или на самом деле.

— Я хотеть быть… — итальянец замолчал на полуслове.

Да, что там происходит? Может, Купавин в него попал? Хотя звука выстрела вроде не было. Нужно как-то посмотреть.

Алексей торопливо снял пиджак и, размахнувшись, бросил его вправо от коммутатора — к стене. Выстрела не последовало. Тогда он осторожно выглянул с другой стороны.

Картина, представшая перед ним, напоминала иллюстрацию из фантастического романа. Боццони уже стоял и с ужасом смотрел в сторону окна — бледный, с округлившимися глазами. В комнату медленно вплывал ярко светящийся шар размером с голову трехлетнего ребёнка. Он издавал нестерпимый треск и даже с такого расстояния, на котором находился Рябичкин, чувствовался жар, исходящий от него.

… Шаровая молния!..

Об этом Алексею доводилось только читать, но чтобы вот так видеть воочию. Потрясающе! За такое зрелище сотни учёных много бы отдали.

Неизведанное состояние вещества. Материя, ионизированная до своего крайнего состояния. Или что-то ещё, совершенно новое. Может быть, наше Солнце тоже шаровая молния колоссальных размеров.

Учёный-полицейский был настолько ошарашен, что забыл про осторожность и совсем вышел из-за коммутатора. Впрочем, сейчас это не имело никакого значения, Боццони было не до того. Он медленно пятился вдоль стены, выставив левую руку в сторону светящегося шара, словно хотел отгородиться от него. Резиновые перчатки он сбросил во время стрельбы, и теперь они валялись под окном. Правда, против шаровой молнии резина бессильна.

Алексея, глядя на эту картину, пронзила элементарная мысль: как мы ещё мало знаем и как слабы перед природой. Не изменять природу нужно, а изучать и стараться жить с ней в гармонии. Чего же проще?

Неожиданно раздался хруст ломающегося стекла — итальянец оступился. Инстинктивно он потянулся к находящимся сзади перилам лестницы, и одновременно возникли два разряда, две маленькие молнии. Обе начинались в ладонях рук Боццони и вели: одна к металлической лестнице, другая к потрескивающему шару. Мауро успел только вскрикнуть и застыл в такой позе, а электрические разряды ещё долго светились, меняя рывками свою форму и уничтожая человеческую плоть. Видимо под воздействием импульсов тока мышцы несчастного рефлексивно напряглись, и тело продолжало стоять. Скованно, страшно…

Потом что-то изменилось. Равновесие было нарушено, и тёмная фигура неторопливо рухнула лицом вниз на осколки битого стекла. А может на осколки жизни этого итальянца. И осталась так лежать. Так же, как тело Чуприльцева-Гофера на втором этаже дачи на окраине посёлка. Разница заключалась лишь в том, что у тела Боццони не было кистей рук. Вместо них остались две обгорелые головешки, а пальцы, которые могли создавать красоту, рассыпались в прах.

Шаровая молния, между тем, продолжала свой путь, и, с тихим звоном пройдя сквозь окно на противоположной стене, исчезла в очередной вспышке грозы. Лишь в стеклеосталось идеально ровное отверстие с остывающими краями. Только и всего…

Поезд прибыл на железнодорожный вокзал города Болонья вовремя. Дежурный по станции объявил в рупор давно заученную фразу: