Марина Шульман - Заброшенное кладбище

— Если сама Изабелла не против, то и я не возражаю, — вступила мама. — Мы ведь тут всего на несколько дней?

— Да, на три-четыре, — подтвердил дядя. — Ну и будем ходить друг к другу в гости, не успеете соскучиться.

— Ты точно хочешь пожить в доме у Драйзеров? — сухо спросил отец.

Пусть он и не подал вида, но мы-то с Розамундой поняли, что Марк предпочёл бы, чтобы в данный момент я была под его постоянным контролем. Особенно после той истории с Гарольдом.

Я пожала плечами:

— Не могу сказать, что уж сильно хочу…

Откровенно говоря, мне очень хотелось хоть чуточку пожить отдельно от родителей. Мы проводили вместе всё время — на выступлениях нашего театра, в длинных переездах, на постоялых дворах. И я мечтала побыть в своём изолированном пространстве, погрустить и поплакать о Гарольде. К тому же, если я правильно помнила, в комнате Сильвии находилось фортепиано, и я бы попрактиковалась в музицировании. Так как этого громадного инструмента у нас в арсенале не было, без практики я потихоньку теряла игровые навыки.

— Какие у вас дальнейшие планы? — спросил доктор Арендт.

Он позвал старшую медсестру и подчёркнуто вежливо попросил её принести в гостиную горячий чай. Только присевший дядя Октавиус лихо вскочил со стула, словно уже готовый предстать перед публикой:

— Ох, думаю, нам нужна некоторая передышка, перед тем как возобновим гастроли. Нынче труппа находится в разобранном состоянии. Не уверен, что она сможет достойно выступить перед жителями Лесного города.

— Ничего страшного, — успокоил его Арендт. — Я рассчитывал, что вы исполните что-нибудь у меня на небольшом званом вечере, однако, когда услышал, через что вам пришлось пройти, всё отменяется. Оставайтесь в санаториуме сколько нужно. Зима выдалась морозной, раньше весны здесь не появится много других постояльцев.

— Ну нет, до весны мы точно не останемся, — уверенно заявил дядя Октавиус. — Но и рваться выступать — неправильное решение. Я считаю, что в идеале останемся тут на недельку, отдохнём, успокоимся, подышим свежим воздухом, а потом — дальше в путь. Слова не могут выразить то, как я благодарен тебе за поддержку. Она так необходима нам сейчас.

— Для чего ещё нужны старые друзья? — улыбнулся доктор.

Они встали, обнялись и пошли проверять, как устроились остальные члены труппы. Марк тоже вышел, на этот раз уже вынося мои вещи обратно на улицу, а Розамунда присела на кровать. Фактически они являлись моими дядей и тётей, но так как своих детей у них не было, они воспитывали меня с юных лет. Между нами существовали довольно тёплые отношения, хотя и без разногласий на некоторые вопросы не обходилось.

— Наверное, это и к лучшему, — сказала вслух пышнотелая Розамунда, придумывая причины, чтобы смириться с тем, что пару дней я поживу отдельно. — Там всё под рукой, более комфортное проживание. Опять же, Драйзер рядом.

— Но, если там есть местечко для меня, наверняка, возможно поставить кровать и тебе? — предложила я, так как мне стало жаль маму, не желавшую расставаться со мной в непростой период.

— Вот ещё, — рассердилась она. — Платить навязчивостью за доброту доктора! И я не брошу Марка.

На этих словах я внутренне успокоилась, и мы отправились в гостиную. Почти все артисты уже были расселены по номерам и потихоньку собирались внизу.

Как я уже говорила, главой нашей семьи, а также директором труппы был дядя Октавиус. Молчаливый мужчина по имени Фрэнк пришёл к нам со стороны, управлял его экипажем и решал технические вопросы, начиная от монтажа декораций до ночёвки в голом поле.

Младший брат Октавиуса — виолончелист Эмилио путешествовал вместе с женой-флейтисткой Одеттой и их двадцатипятилетним сыном Клаусом, игравшем на лютне. Мой приёмный отец Марк, кому недавно исполнилось сорок лет, являлся младшим сыном Октавиуса. Он и его жена Розамунда работали актёрами в нашем театре. Я же отвечала за вокальную часть — исполняла различные арии и романсы.

С нами выступали танцоры — Анна и Леопольд, мои троюродные брат и сестра, старше меня на десять лет, с кем я тем не менее была на равных; и пара, не являющаяся нашими родственниками, — Теона и Джонатан, примерного того же возраста. Причём последние путешествовали с маленькой дочкой. Таким образом, за вычетом семьи Ребекки наш караван составлял пять конных экипажей и тринадцать человек.

Служащая принесла поднос c чашками чая, из которых разносился крепкий древесный аромат чабреца. Я быстро выпила одну из них, чтобы поскорее унять непонятно откуда появившуюся нервную дрожь. Доктор Арендт объявил, что через полчаса в столовой для труппы будет накрыт обеденный стол. Нам же с ним следовало ехать к нему, так как он работал в своей домашней лаборатории и на этот день у него уже были запланированы дела.

Дядя Октавиус вышел на улицу, чтобы проводить нас. Я заметила по его бесцельным жестам, что всё-таки он отпускал меня с неспокойным сердцем.

— По всем вопросам обращайся к старшей сестре Флоре, — ещё раз напомнил Арендт.

— Слушаюсь и повинуюсь, — засмеялся дядя. — Тогда сегодня мы приходим в себя после тяжёлой дороги, а завтра приезжаем к тебе на ужин, так?

— Да, — подтвердил его собеседник. — Если что-то поменяется — я дам знать.

— Договорились!

Они повторно обнялись на прощанье. Когда мы садились в экипаж, Октавиус громко крикнул:

— Пожалуйста, позаботься о моей внучке.

— Непременно! — радостно пообещал ему Арендт, высунувшись в приоткрытую дверь.

Мы удобно устроились внутри кареты и тронулись в путь. Я сидела напротив доктора и увидела рядом с ним огромный венок из искусственных цветов. Мне было неловко спросить о нём, но мужчина сам перехватил мой взгляд:

— Ах, это. Надеюсь, ты не будешь возражаешь, если сделаем небольшой крюк на кладбище? Там похоронен отец, а сегодня день его рождения. Просто не думал, что мы поедем вместе…

— Конечно, нет, — ответила я.

— Быстро обернёмся, — заверил Драйзер. — Ты даже не заметишь потери времени. Потом нас ждёт вкусный обед от моей экономки Ханны.

Мысль о предстоящей домашней еде меня вдохновила, и я с нетерпением разглядывала районы Лесного города, через которые мы проезжали. Театр бывал здесь каждый год, но не могу сказать, что я отлично ориентировалась на местности. Тем не менее я узнавала отдельные лавочки и заведения на центральной улице.

Кладбище же действительно оказалось неподалёку. Как я уже говорила, ранее доктор вышел из экипажа и ушёл в неизвестном направлении. Пойдя за ним, я открыла скрипучую дверь калитки и очутилась на маленьком пятачке. Перед входом с одной стороны стояла каморка сторожа. С другой — покосившаяся хибарка, очевидно, раньше служившая лавкой с похоронными товарами. Сейчас она выглядела заброшенной. Похоже, поблизости не находилось никого, кроме нас. Свидетельством тому являлась тишина, нарушаемая лишь завываниями ветра и редким криком птиц.